Стихотворения - Лев Кобылинский

Часть III

Chiaro mi fu allor come ogne dove

in cielo e Paradise, etsi la grazia

del sommo ben d'un modo поп vi piove.

Врата

Пролог

(Из Фельмеллера)

Утратив безвозвратно Солнца Град,бесплодно мы в веках уж вечность бродими не дано вернуться нам назад.

Расширив взор, мы смело вдаль уходим,тысячекратно пасть присуждены,и вкруг следы отчаянья находим

искавших прежде Солнечной страны,и солнечная наша кровь струитсяиз ран тысячелетней старины…

Вдали Огонь священный чуть змеится;усталый дух в весенней мгле ночнойзабылся сном, — больному сердцу снится

под звездным небом Город Золотой…По кряжам гор охотник за орламиблуждает там бестрепетной стопой,

влекомый вдаль неверными следами…О, Солнца Град, где храмы Красотына золотых полях встают пред нами,

куда неслись все мысли, все мечты!Ужель ни меч, ни ков не открываетзаветных Врат, и недоступен Ты?!.

Но древнее преданье нам вещает:единый раз в тысячелетний срок,Сын, Королем потерянный, вступает

стопой невинной в Золотой чертог!..О Солнца Град, стеною золотоюты опоясан, злато — твой порог,

и злато Врат сияет пред Тобою!

Братьям-рыцарям

Время молитвой ответить угрозе,смело взглянуть в пустоту.Это — служение Розе!Это — покорность Кресту!

Время раскрыть загремевшей стихиирыцарски-братскую грудь,тайно: «Мария, Мария, Мария!»сердцу больному шепнуть!

Мимо ночные видения бреда,мимо безумия вяжущий хмель.Свыше была нам указана цель,свыше дарована будет победа!

В сердце суровый обет пилигрима,Крест на щите, на мече, на груди,сзади пустыня, но там, впередистены Иерусалима!

Белую Розу из пасти Драконавырвем средь звона мечей!Рыцарю дар — золотая коронався из лучей!

Молитва

Прободено светило дняневидимым копьем…«О Боже! помяни меняво Царствии Твоем!..»

Высокий факел преклоня,звезда поет псалом…«О Боже! помяни меняво Царствии Твоем!..»

Се — три креста, и вздох, стеня,пронесся на одном:«О Боже! помяни меняво Царствии Твоем!..»

И, жизнь погибшую кляня.я пал перед Крестом:«О Боже! помяни меняво Царствии Твоем!..»

Благая весть

О лебедь белый Лоэнгрина,ты мне приснился в поздний час,когда свершилась дня кончина,свет гаснул, гаснул и угас.

Повсюду, как в покое царском,торжествовала тишина,и о Людовике Баварскомгрустила верная Луна.

Но там, где в стройную колоннусливался золотой поток,не выплыл ты, влача по лонусвой зачарованный челнок.

Ты, раненый стрелой заката,широко крылья распластали в славный замок Mons-Salvataс прощальной песней отлетал…

Тогда в безмолвии великом,распавшись, замок потонул,но тайно Кто-то, светлый ликом,в окне высоком мне кивнул.

И грудь лаская и печаля,пронесся шепот впереди;«Мы ждем иного Парсифаля,и близок час… Молись и жди!»

Избраннику

Да, ты не знал любви, но полный умиленья,не грезы сладостной ты жаждал, а виденья,

и, падая не раз средь горнего пути,ты жаждал не в слезах, а в звуках изойти!

И видел я не раз, пылая злобой адской,как на твоем челе звенел колпак дурацкий,

наброшенный рукой завистливых друзей,но верь, ты в этот час мне был всего милей!

Ты претворил лучи в созвучья золотые.что заклинания в себе таят святые.

Поэта-Ангела в тебе зажжен восторг,ты Ницше плачущий, поющий Сведенборг!

Ты, мыслью ко кресту безумно пригвожденный,не зная имени, склонялся пред Мадонной.

Пока смеялись мы, ты ради нас сгорал,и в урну тихую свой пепел сам собрал.

Для нас, склонившихся в безумьи над пучиной,Ты, свыше посланный, был почтой голубиной.

Пусть песни всех других для нас мгновенный плен,кипящим золотом твой стих запечатлен.

Ты свергнул мир, смеясь, с неимоверной кручии распылил его в каскад живых созвучий,

и, вдруг изверившись, провидя всюду ложь,ты превратил его в ритмический чертеж.

Ты встал над родиной, сияя и свиреля,как над Ренатою виденье Мадиэля,

обвила грудь твою, безумствуя, она,ты графом Генрихом очнулся ото сна.

И долго ты скользил в своей пустыне синей,как одинокий серп, как сирота святыни.

Был свыше дан тебе в часы твоей тоскиодин родимый взор с улыбкой сквозь очки.

Но вновь ты поднял взор в то царство, где, пылая,восходят белые высоты Гималая…

Тамплиер

Сомнений нет и нет страдания,и все навек озарено;росой чистейшей созерцаниямое чело окроплено!

Очей крыло коснулось сероеи вот, качнувшись, унеслось,и знаю, я люблю и верую,я — раб и рыцарь Твой, Христос!

Пред Дамой строгой, Вечной Девоюодно колено преклоня,я меч сжимаю дланью левою,десницей — чашу из огня.

Я принял тайны посвящения,я пролил кровь свою. Пора!Я жду последнего крещенияв высоком пламени костра.

Мне внятен голос Искупителя,знак Водолея надо мной,зову я нового Крестителяоблечь нас новой белизной!

Узорное окно

Признание

В дни детства чистого сквозь сонное виденье ты увидала Рай,вот почему в тебе родит тоску презренья Апрель земли и Май.

Вот почему всегда, как сонное виденье, ты близко-далека,мне кажешься иной чрез каждое мгновенье, как облака.

Вот почему на миг. как будто в светлом дыме. перед тобой возник,едва твои глаза вдруг встретились с моими, давно знакомый лик.

Вот почему меня ты с детства полюбила до рокового дня,своей изменою ты звезды оскорбила, но не меня.

Вот почему, смеясь и проклиная даже, я знаю, встретиться нам снова суждено,в дни детства чистого взглянули мы туда же, в одно окно!

Узорное окно

Над мертвым Городом, над вечным морем гула,где ночью блещет свет, где днем-всегда темно,как Царские Врата, вдруг Небо разомкнулоузорное окно.

Бегут толпы теней вокруг в смятеньи диком,и обернуться им в том беге не дано,но тихо светится в безмолвии великомузорное окно.

Над лесом красных труб, над царством мертвых линий,где смех. безумие и смерть — одно звено,немолчно бодрствует небесной благостынейузорное окно.

Там кто-то молится, рыдает, умоляет,да отвратит Господь, что небом суждено,и, благостно светясь, весь мир благословляетузорное окно.

О, с детства милое знакомое Виденье,вновь сердце бедное Тобой озарено!..Да будет жизнь моя — молитва, плач и бденье!Да будет падший дух — узорное окно!..

Божий сад