Последний рубеж - Сэнди Митчелл

Несмотря на мой изначальный скептицизм, абсолютно не было сомнений — мы в центре озера. И это означало…

— Кости Императора! — посетовал я. — Да мы же тонем!

Глава седьмая

— Не совсем верно, — уверил меня Колин, — большинство из герметичных дверей держатся.

— Но корпус получил больше дыр, чем отпетый еретик, — возражал я. Она будет набираться через разрывы, оставленные нашим столкновением с орбитальной станцией и пиком, который мы перепрыгнули, не говоря уже о неисчислимых мелких разрывах, где оторвало заклепки и согнуло плиты, пока мы скакали через ледяное поле, словно плоский камень по воде. И не упоминая разломы и деформацию от напряжения опор внутри, где корпус смертельно ослаб от печного жара нашего пламенного падения через атмосферу. Как в подтверждение моих сильнейших страхов, избитый корпус покачнулся под ногами, пока я говорил, внезапное изменение угла палубы моментально привело в беспорядок мое внутренне ухо.

— Всем в подфюзеляжный посадочный ангар, — по общему командному каналу передала Кастин, — и собирайтесь повзводно.

— Хорошее требование, — ответил я ей, уже пробираясь к двери, оставляя экипаж перемещаться самостоятельно. По крайней мере, тех, кто все еще мог.

— Чем выше заберемся, тем больше у нас будет времени.

— И без припаркованных шаттлов он достаточно большой, чтобы вместить всех, — добавил Броклау, что также было верно; будет несколько тесновато с упакованными там тысячью бойцами, но мы управимся.

— Что насчет машин? — вклинилась Сулла. — Они все еще приварены.

— Мы достанем их позже, — уверил я ее, надеясь, что у нас будет такой шанс, — сначала люди, потом оборудование.

Подразумевая в первую очередь себя.

Я достаточно легко пробрался через лабиринт деформированных коридоров, мое инстинктивное понимание замкнутых пространств было надежным как всегда, так что я хорошо провел время, несмотря на деформированный настил и обвалившийся потолок, которые периодически блокировали мой путь. Тем не менее, чувство тревоги устойчиво росло, когда слабое колебание палубных плит под ногами, вызванное тем, что разрушенный корабль продолжал валяться в созданном им же озере, становилось все более четким. Периодические крены становились сильнее, интервалы между ними короче, и я мог очень легко представить причину: накопленное давление воды пробивалось через барьеры, которые временно ее сдерживали, прорываясь через них неудержимыми потоками, затапливая другие отсеки, как это было в подбитом глубоководном аппарате под волнами Коснара.

Что ж, я не утонул тогда и не утону сейчас, по крайней мере, пока могу этому воспрепятствовать. Расчищая цепным мечом завалы, которые становились слишком надоедливыми, чтобы проскользнуть через них, я пробивался вперед, меня подгоняла хорошо слышимая течь воды.

— Как дела? — спросил я через вокс, разворачиваясь из тупика путаницы обломков, слишком больших, чтобы через них можно было прорубиться. Возможно, мне следовало бы остаться с гражданскими, запоздало подумал я — они могли знать короткий путь.

— Мы достигли ангара, — сразу же ответила Кастин, — но погрузочные двери не желают открываться.

— Они заварены жаром от входа в атмосферу, — сказал я, вспоминая слова Колина на мостике.

— Очень похоже, — ответила она, явно более озабоченная эффектом, чем его причинами, — но Федерер думает, что мы можем взорвать их.

Это меня не удивило.

Капитан Федерер, командующий нашими саперами, с почти нездоровым энтузиазмом, подходил ко всему, что взрывалось, но бесспорно был экспертом.

— Ему виднее, — согласился я, чувствуя себя намного увереннее из-за того, что мы сможем выбраться из медленно тонущей гробницы-западни.

Если бы я только мог найти путь, дабы присоединиться к ним. Я выбрал другой проход, который, кажется, вел в правильном направлении, и понял, что мои ноги хлюпают по ледяной воде, глубиной в несколько сантиметров.

— Лучше скажи ему, чтобы он продолжал. Вода здесь быстро прибывает.

В середине коридора, я отыскал лестницу, дающую доступ к люку в потолке и побежал к ней, воды уже было по щиколотку. Когда я начал подниматься, глухой рокот разнесся эхом по коридору и весь корабль содрогнулся. Я сразу понял, что это означало; переборка, через которую просачивалась вода, внезапно рухнула.

Подстёгнутый адреналиновым выбросом от чистого ужаса, я вскарабкался наверх и уперся в люк над головой, дернув со всей силы за рукоятку, но чертова штуковина отказалась сдвигаться с места. В конце коридора показалась стена воды, несущаяся на меня словно атакующий крутокс; я дотянулся до цепного меча, с какой-то наполовину сформированной идеей попытаться пробиться через нее, уже осознавая, что слишком поздно и через один удар сердца меня снесет и убьет.

Затем люк внезапно сдался и стремительно открылся. Благодатные руки, сопровождаемые менее приятным запахом, потянулись вниз, дабы вытащить меня.

— Пришел за вами, сэр, — сказал Юрген, когда я вывалился из дыры, подталкиваемый поршнем из талой воды. Мы с силой закрыли люк, борясь с напором фонтана, который последовал за мной, и я с удивлением моргнул моему спасителю.

— Почему ты не с остальными? — спросил я его, энергично вытираясь полотенцем, которое он вытащил из своей коллекции подсумков. К этому времени мы должны были быть где-то поблизости от внешнего корпуса; воздух был горячим, так что моя сохнущая одежда окутала меня облаком пара, когда я последовал за ним к ангару.

— Я пошел искать вас, — ответил Юрген, как будто это было очевидным, — услышал, как вы стучите по крышке этой штуковины.

— Спасибо Трону, что услышал, — сказал я, когда мы вошли в отдающий эхом зал, полный собранных повзводно валхалльцев, как и приказала Кастин. Медики были заняты в одном из углов, леча тех, кому пришлось хуже всего, когда мы ударились о землю; явно не все пережили это, поскольку Топ тоже был здесь, сотворяя аквилы. Не было видно мешков с телами, или кто-то был настолько тактичен, что убрал их из виду, или в спешке несчастных просто бросили.

— Мы не продержимся долго, — сказал я Кастин, когда корабль еще раз накренился, — вода всего лишь в паре уровней под нами.

Она кивнула и нажала на комм-бусину.

— Федерер. Самое время.

— Как раз устанавливаю последний заряд, — ответил нам сапер, в его голосе было беспокойство от усердия, которое передалось даже через этот миниатюрный вокс-аппарат.

— Сколько ты использовал? — спросил я, стараясь говорить так, словно вопрос был из праздного любопытства.

— Достаточно, — ответил Федерер, несомненно, его внимание было полностью поглощено детонационным проводами, которые он осторожно снимал с катушки.

— У вас получилось, — сказал Броклау, появляясь из толпы у моего локтя, и я кивнул, стараясь выглядеть расслабленным, насколько мог в данных обстоятельствах, если подумать, вероятно, не слишком[39].

Но до того как я смог ответить ему, Федерер заорал: "Ложись!", с тоном, который бы я описал как непристойный энтузиазм. Мы с Броклау вздрогнули, как и большинство присутствующих бойцов, и подались назад, сжав руками уши. Однако вместо ожидаемого взрыва, послышался просто громкий треск, похожий на одиночный выстрел из лазпушки, и появился слабый запах сгоревшего фуцелина.

— Не сработало, — начал говорить я и сделал пару шагов в сторону Федерера, намереваясь парой слов взбодрить его. Но до того как я подошел к нему, раздался агонизирующий визг перенапряженного металла и большая часть внешней стены ангара просто выпала, оставаясь висеть вдоль нижнего края, который изогнулся и порвался, словно конверт, открытый Юргеном собственноручно. Пока я продолжал смотреть с открытым от удивления ртом, дальний конец самодельной рампы погрузился в окружающую нас ледяную воду, подняв фонтан брызг и волну, которая заставила все судно снова вздыбиться.

— Все прошло так хорошо, как и ожидалось, — сказал он, с несомненным самодовольством.

— Предполагалось, что вы взорвете только эту фракнутую дверь! — сказал я, в моем голосе смешалось удивление и восхищение его изобретательностью. Федерер пожал плечами.

— Это бы не помогло нам выбраться быстрее, — достаточно здраво подчеркнул он, — по крайней мере, нам теперь не нужно карабкаться.

— А может мы хотели поплавать, — возразил я, понимая, что большинство людей на борту совсем не умели[40], и никто из нас не выживет дольше нескольких минут, если по неосторожности попадет в леденящую воду.

— Нет нужды, — сказал Броклау, глядя на панораму обмораживающей до костей пустоши перед нами так, словно это был самый прекрасный вид, что он видел за очень долгое время (честно говоря, для него, вероятно, так и было). Далекие горы были закутаны в облака, свежий снег уже падал, скрывая шрамы нашего приземления, а ближе, порывы ветра со снегом, наметали сугробы на потрескавшейся и поломанной поверхности ледяных полей.