Резидент свидетельствует - Синицын Елисей

Утром следующего дня, отдохнувшие и обогретые, мы поездом выехали на родину.

По приезде в Москву я сразу позвонил на работу и доложил об эвакуации и возвращении всех советских граждан на родину, кроме двоих, которых по указанию Наркоминдела оставили в здании представительства для охраны имущества.

Первым вопросом ко мне, когда я явился к начальнику разведки Фитину, было: удалось ли Герте Куусинен переправить в Швецию финских коммунистов? Пришлось подробно рассказывать, что происходило в день моего возвращения в Хельсинки. Причина неявки Герты неизвестна, но, по всей видимости, она вечером того же дня была арестована. Рассказывая об этом Фитину, счел необходимым спросить его о причине переноса даты начала войны на три дня раньше, чем это было запланировано.

— Откуда ты это знаешь? — спросил он.

— В день своего отъезда из Москвы я поинтересовался у Берии, сколькими днями располагаю для выполнения задания Центра, на что он ответил — тремя днями. Тогда я и узнал.

Оказалось, что и Фитин не знал причину переноса сроков начала войны. При мне он позвонил наркому и доложил о благополучной эвакуации всех советских граждан из Финляндии, затем сообщил Берии, что задание Сталина не удалось выполнить из-за начала войны и бомбардировки города Хельсинки в день моего возвращения туда. Нарком предложил написать записку в Политбюро с изложением всех вопросов, решение которых поручалось Наркомвнуделу.

В тот же день записка была написана, подписана наркомом и отправлена в инстанцию.

Так завершилась первая поездка в Финляндию продолжительностью 27 дней. Руководство разведки предоставило мне пятидневный отпуск, чтобы я пришел в себя от бессонных ночей и напряженных дней.

Когда я возвратился из отпуска, руководство Наркомвнудела утвердило меня резидентом вновь создаваемой резидентуры в Финляндии, моим заместителем был назначен В. Я., с которым в трехнедельный срок мы составили план предстоящей (в дни войны) работы.

Любопытно, что финансовое управление Наркомата мои миллионы не приняло. В Госбанке также ответили отказом, поскольку получателем таковых НКВД у них не значится. Так замкнулся круг с деньгами. На мою просьбу принять эти деньги на приходную ведомость ИНО Фитин неохотно согласился, опасаясь, как бы чего не вышло…

Снова в Хельсинки после «Зимней войны»

На первом этапе войны наши войска целый месяц сражались, только чтобы подойти к главной линии обороны — «линии Маннергейма». Надо было преодолеть полосу обеспечения, насыщенную развитой системой многополосных заграждений. Вся она была перегорожена колючей проволокой, перекопана рвами, прикрыта надолбами и оборонялась войсками, размещенными в долговременных огневых точках (дотах) или в дерево-земляных дзотах. В промежутках таких заграждений были расставлены противопехотные, противотанковые фугасы большой взрывной силы. Отступая, финны расставляли мины, замаскированные под чемоданы, патефоны, велосипеды, бумажники, часы, радиоприемники. Стоило слегка сдвинуть предмет с места, как раздавался взрыв. Лестницы и пороги домов, колодцы, пни, корни деревьев, лесные просеки и опушки, обычные дороги были усеяны минами. Наша армия несла большие потери. Миноискателями она, оказывается, тогда не располагала.

Только в начале декабря наши войска подошли к мощным укреплениям «линии Маннергейма» и попытались с ходу прорвать ее, но не смогли сделать это. Позднее сами доты так и не были разрушены.

Более мощной артиллерии для разрушения их в 7-й армии не было.

Во второй раз после артподготовки наши войска двинулись на штурм «линии Маннергейма». Однако безуспешно. Отсутствие опыта и мощной артиллерии по разрушению такого рода укреплений к успеху не привели. Ни с чем подобным Красная Армия раньше не сталкивалась. Доты молчали, а когда наши танки устремлялись вперед, они открывали огонь и подбивали их.

Не было специальных штурмовых групп для борьбы с дотами и дзотами.

Только когда подтянули артиллерию большой мощности резерва Главного командования армии, доты стали разрушать.

Прорыв «линии Маннергейма» стоил нам многих десятков тысяч убитых солдат и офицеров.

Для дальнейшего наступления в сторону Выборга не хватало солдат и техники. Началась срочная переброска дивизий из других округов, и ко времени второго этапа наступления — 11 февраля 1940 года — армия была увеличена почти в четыре раза.

Несмотря на большое превосходство в войсках и технике, продвижение войск задерживалось новыми полосами укрепленных районов и упорным сопротивлением финской армии.

Перед Выборгом оказался очередной укрепленный район двухполосного типа, рассчитанный на круговую оборону.

После месяца боев Выборг был взят, 12 марта был подписан мирный договор. По официальным данным, наши потери в «зимней войне» составили: 289 тысяч убитых, раненых и обмороженных. Финляндия потеряла 66 тысяч человек убитыми и ранеными.

Огромные жертвы! Международный престиж Советского Союза, как миролюбивой державы, сильно пострадал, к тому же всему миру стало ясно, что Красная Армия не готова вести современную войну.

И это в немалой степени подтолкнуло гитлеровскую Германию к войне против нас.

Неделю спустя после начала войны из советской прессы стало известно, что в освобожденном финском городе Териоки левыми силами Финляндии было сформировано правительство Демократической Финляндской республики во главе с видным деятелем Коминтерна — О. К уусиненом.

Далее сообщалось, что правительство Демократической Финляндской республики объявило о заключении «Договора о взаимной помощи и дружбе с СССР». Правительству Куусинена советским командованием был передан корпус в составе двух дивизий, которые формировались из советских граждан финской и карельской национальностей.

Лига наций потребовала от СССР прекращения агрессии против Финляндии, а когда Советский Союз ответил, что это обращение не по адресу, так как с Финляндией конфликтует финское правительство Куусинена, то Лига наций исключила СССР, как агрессора, из числа своих членов.

Скандинавские страны (Швеция, Норвегия, Дания) с первых дней войны полускрытно оказывали материальную и продовольственную помощь Финляндии, включая и оружие, особенно артиллерию.

В начале января 1940 года после прорыва Красной Армией «линии Маннергейма» в Москву из Европы поступила секретная информация, что между Францией и Англией начались переговоры о совместном вооруженном вмешательстве на стороне Финляндии.

В другой информации, полученной нашей разведкой из Лондона в 20-х числах января 1940 года, сообщалось, что Объединенное командование вооруженных сил Англии и Франции решило начать это нападение до весенней распутицы силами одного экспедиционного корпуса в 100 тысяч человек в качестве первого эшелона.

Вскоре из нашей резидентуры в Швеции была получена секретная информация, указывающая, что английское правительство начало переговоры со шведским правительством о пропуске англо-французских военных формирований, замаскированных под «добровольческие» отряды, через шведскую территорию, но Швеция пока не дает на это своего согласия.

Факт подготовки Англией и Францией своих вооруженных сил и посылки их в Финляндию для совместной войны против Советского Союза недвусмысленно подтвердил шведский министр иностранных дел Сандлер, который в середине февраля посетил советского посла Александру Михайловну Коллонтай и конфиденциально сообщил ей, что затягивание Советским Союзом военных действий и продвижение его войск по территории Финляндии ускорит вступление этих стран в войну на стороне Финляндии. Разумеется, такое сообщение министра Сандлера Коллонтай передала Сталину. Более того, премьер-министр Ханссон, в свою очередь, дважды встречался с нашим послом, предупреждая, что французы и англичане требуют от Швеции пропуска через ее территорию военных бригад в Финляндию.