Времена испытаний - Неонилла

Я поступаю так, потому что люблю вас всех. Я заражена и все тщательно взвесила – другого выхода нет. Выздоровление Камрина – чудо, которое может не повториться. Не хочу снова рисковать жизнью любимого и всеми вами, поэтому запрограммировала корабль на самоуничтожение. Все во власти Божьей.

Передай отцу – каждый из нас по-своему был прав, теперь я это понимаю. Поэтому я и решилась на такой шаг, не предавая мой народ, спасая любимого, а может быть, и весь мир. Передай ему, я его очень люблю и горжусь своим отцом и его решениями.

Покидая вас, прошу выполнить мою последнюю просьбу – надеюсь, отец не откажет мне: дайте обещание, если возможно, вернуть Камрина на его планету – Аури, а также спасти девушку из народа христосцев – Афру.

На прощание хочу еще раз сказать вам: я всех вас люблю, мои фериняне. Именно ваша любовь дает мне силу решиться. Время залечит все раны. Прощайте!»

Связь оборвалась – Ангела просто отключила ее. На экране монитора, перед которым сидел Фенерон, проявилась рябь обычных эфирных помех. И поскольку до Аури был не один световой год, все понимали, что Ангела передала это сообщение буквально за несколько секунд до своей гибели. Значит, несмотря на пакетную передачу сигнала через гиперпространство, к моменту получения сообщения ее корабль давно превратился в ослепительную вспышку, сжигающую поверхность острова христосцев на далекой планете.

Фенерон послал за Тагнером, а когда тот прибыл, все ему рассказал. Сейчас он сидел, вжавшись в кресло, моментально постаревший на годы, убитый и потерянный. Тагнер был не в состоянии утешить отца Ангелы – он сам беззвучно плакал, закрыв лицо ладонями, и слезы сочились сквозь его плотно сомкнутые пальцы – мужские горькие слезы боли и безысходного горя.

Фенерон вдруг вскочил, его безжизненное, казалось лицо, исказилось яростью, Как озлобленный зверь в клетке он стал ходить взад и вперед по кабинету.

– Это невозможно! – вскричал он. – Ангела не могла поступить так безответственно, она не должна убивать себя ради кого-то. Как она могла оставить своего старика с одиночеством и болью?! Это он во всем виноват, ее возлюбленный Камрин. Лучше бы он умер! Я никогда не прощу ему смерть моей дочери, я найду его и уничтожу!

На его крик сбежались люди – таким Фенерона еще никто никогда не видел. Тагнер, по-прежнему стоял, не отрывая руки от лица.

– Тагнер, возьми себя в руки! – проговорил один из офицеров, погладив его по плечу, стараясь успокоить. – Смерть Ангелы для нас всех беда…

Тагнер, с трудом подняв голову, расширенными глазами посмотрел на офицера.

– Беда, говоришь?! Да лучше бы умер я! Я жил в разлуке с ней, но знал, что она жива, где бы она ни была, с кем бы ни была. Знал, что она смеялась или плакала, но теперь ее нет! О чем вы говорите, друг мой? Ее нет, и этим все сказано.

Он встал и подошел к Фенерону.

– Говорите это невозможно, почему же, мой адмирал? Разве не вы сами ее изгнали? Именно ваше решение стало для нее приговором! Что же ей осталось делать, кроме как принести себя в жертву и, спасая нас всех, получить ваше прощение? Она всем нам доказала, что никогда не была предателем. Вы сами беспощадно бросили Ангелу в объятия этого аурянина! Было бы разумнее оставить его здесь, и тогда она осталась бы жива. Я смирился бы с ее любовью к Камрину, а теперь, клянусь, я найду его, и было бы лучше, чтобы он оказался мертв. Но если жив, я сам оторву ему голову. Один раз я уже чуть не сделал это, во второй ему никто не поможет. Так что, Фенерон, вам придется еще раз вынести свой приговор. А я отказываюсь от родины, от своей планеты Ферины – я буду мотаться по космосу до тех пор, пока моя душа не найдет покой…

Адмирал гневно взглянул на Тагнера и, казалось, к нему вернулось прежнее самообладание.

– Замолчи, мальчишка! – прорычал он. – Не успел молоко с губ утереть, а учишь других! Да, Ангелы нет, – это удар не только для меня, но для всех нас. Я тоже испытал такую же любовь, как и ты, – к ее матери. Но эта любовь была безответна, потому что она была женой брата. А ты, как ты выпустил ее из своих рук?! Она все время была с тобой, она была свободна. Ты не только не годишься быть офицером корабля, но и мужем быть не достоин. Она погибла из-за твоего слабого характера. Мне дорог каждый феринянин, каждое деревце здесь, каждый камень. Да, я – отец, потерявший дочь, у меня на душе смертельная рана, но я даже дочери не позволил нарушать покой нашей планеты, закон наших предков!

В этот момент по двусторонней связи в их пререкания вмешался сам Президент планеты – его кабинет был подключен к кабинету адмирала почти сразу же, как только начало поступать сообщение от Ангелы.

– Все прекратите истерику! – громко приказал он и махну рукой на экране. – Когда мне доложили о том, что происходит, я сначала не поверил. Как отца, мне жаль Фенерона, но как представитель закона нашей планеты он прав, и я им горжусь. Иначе фериняне не могут поступать. А насчет юного офицера… Я думал, ты сгоряча отказываешься от своей планеты, Тагнер. Принять такой отказ было бы очень суровым наказанием по отношению к тебе. Пойми, Тагнер, смерть Ангелы – достойное решение для офицера. Ее имя будет записано золотыми буквами на обелиске Славы и навсегда останется в памяти всех феринян. Но каждый выбирает свою судьбу, и ее последняя просьба будет исполнена. И этот будет твой путь, твой крест, Тагнер, поскольку ты – достойный сын своего народа. С тебя снимаются все имеющиеся обвинения, ты восстановлен в звании. Отправляйся в космос, на Землю, на Аури – куда требуется. Тобой управляет любовь, но не забывай, что и Ангелой тоже управляла она. Ты должен поступать обдуманно, но выполнить желание Ангелы, а желанием ее было спасти богоизбранный народ христоцев. Мы не вмешиваемся в дела других планет, но мы должны помогать при этом нести свет Святой Веры во Вселенной. Найди этих обоих молодых людей – Афру и Камрина и сделай так, чтобы они продолжили нить праведной жизни на Аури. А когда все сделаешь – возвращайся домой. Здесь всегда будут помнить о вас обоих и ждать тебя. Вы можете отправляться, как только все будет готово. Вы свободны, офицер Тагнер!

Слезы Тагнера давно высохли. Он высоко поднял голову и сказал, словно выдохнул:

– Благодарю вас, мой Президент! Вы меня вразумили, вы напомнили мне про долг перед памятью Ангелы.

20

Вся эскадрилья по стойке «смирно» стояла на площади у Вечного огня, отдавая последнюю память. Был поднят феринянский флаг, произнесены речи. В конце траурного митинга Фенерон сказал последние слова:

– Прощай, ласточка моя. Пусть душа твоя найдет покой там, не найдя его здесь.

Президент обнял Фенерона, выражая свое соболезнование, и попрощавшись со всеми, они удалились.

На борту корабля все напоминало Тагнеру о присутствии Ангелы – большой букет желтых роз стоял перед электронным изображением любимой.

Тагнер не мог, не попрощавшись со всеми, просто закрыть люк и исчезнуть. Ведь это была его родина, здесь оставались родные, друзья, которых он долго не увидит, а возможно, и никогда. Тагнер глазами поискал Фенерона и, заметив его одобрительный взгляд, кивнул головой в знак прощания, и, поцеловав родную землю, по которой ходил, ступил на корабль. Его взгляд вновь столкнулся с портретом Ангелы:

– Ничего, моя любовь, – прошептали губы, – главное, мы опять вместе. Все образуется, поверь, я все сделаю, как ты хочешь. Все будет миром, обещаю, – с этими словами он опустил люк.

Машина загудела и поднялась. Затем, сделав круг над космодромом, корабль исчез из виду.

Подлетая к Аури, Тангер получил сообщение от феринянских зондов, круживших над планетой, о начале там необычной сейсмической активности. Камеры зондов передавали всполохи вулканов, сотрясавшие планету, в атмосферу взлетали тучи пепла и пыли. Похоже, на Аури начиналась предсказанная глобальная катастрофа, и хотя учетные Ферины предполагали такое развитие событий, но рассчитывали, что это случится много позже.

Высаживаться было опасно, но Тагнер должен был осмотреть остров христосцев, вернее – то, что от него осталось, а затем попытаться найти Афру.

Посадив корабль на острове христосцев, Тагнер, хотя и был разумом готов к тому, что там увидит, но все равно остолбенел. Его окружал выжженный дотла земля, на которой совсем недавно кипела благодатная жизнь здешнего народа. Стояла мертвая тишина, если не считать гула далеких вулканов. Почва и тут заметно вздрагивала.

Тагнер вспомнил шумевшие здесь леса и прохладные реки с чистой водой – все это исчезло без следа, испарилось, обратилось в пепел. Оказалось, что видеть такое очень тяжело – Тагнер вдруг осознал, что этот остров стал и ему очень дорог.

Он глубоко вздохнул и тихо произнес:

– Кажется, я понял, Ангела, ты привела меня сюда и, кажется, навечно.

Теперь вместо зеленой травы и деревьев всю землю покрывали уголья, пепел и оплавившаяся корка земли, неприятно хрустевшие под подошвами ботинок.