Синий Дракон - Евгения Лифантьева

— Ложись, конечно. Тут спальников полно.

Дмитрий Сергеевич ни за что бы не отпустил девушку посреди ночи, не проводив ее, но идти куда-то страшно не хотелось. Поэтому они уснули вдвоем, прижавшись друг к другу, как котята. Уже задремывая, старый профессор подумал, что здесь, в лесу, рядом с молоденькой девушкой, он наконец-то будет спать нормально, как в молодые годы, когда его было пушкой не добудиться. В принципе, так и получилось, даже когда кто-то залез в палатку и стянул с него половину спальника, он только ругнулся спросонья.

9.

В отличие от Лель, выспавшийся днем Старый Оружейник, как только второй раз вышел из мертвятника, сразу отправился в кабак. Он смутно надеялся встретить там внука, к тому же в лагере оставались только Кили с Галадриэлью, а мешать влюбленной парочке не хотелось. По дороге Владлен Степанович чуть не заблудился: знакомый лес ночью казался чужим и каким-то колдовским, но, в конце концов, услышал гитарные переборы и выбрался к костру. В кабаке действительно собралась куча народу. Ночью Игра не шла, поэтому тут были и доспешники Черного Отряда, и их непримиримые "враги" — бессмертные, и ракшасы, и эльфы, и перевертыши. Пили чай и не только чай, болтали. Бородатый парень в костюме лесного эльфа-рэйнджера пел:

"На круто посоленной снежной крупой

Взлетающей палубе

Нас, вместе собравши, везут на убой

Гаральдовы баловни…"

У эльфа был мощный и чистый баритон, эхом отдававшийся в ночном лесу, и Старого Оружейника даже дрожь пробрала от этого пения.

Бородач взял последние аккорды, наступила тишина. Потом поднялся высокий брюнет, чем-то похожий на тореадора, хотя одет он был не в игровушку, а в обычные джинсы и косуху:

— Раз пошла такая пьянка… Волосатый, дай гитару…

Голос у "испанца" был резкий, металлический, как у тех, кто поет рок:

"День-ночь, день-ночь, мы идем на Лориэн,

День-ночь, день-ночь, все на тот же Лориэн"…

И было в этом пении что-то такое, что заставило всех напрячься, из темноты леса пахнуло тревогой, где-то далеко пронзительно закричала какая-то ночная птица…

"Я шел

сквозь ад

шесть недель,

и я клянусь,

там нет ни тьмы,

ни жаровен, ни чертей… "

Певец сорвался на фальцет, гитара рокотала, и в этом рокоте явственно был слышан мерный топот солдатских колонн:

"И только пыль, пыль, пыль, пыль

от шагающих сапог,

и отпуска нет на войне"…

Допев, парень отдал гитару, бесцеремонно потянулся к "полторашке" с чем-то спиртным, налил себе полную кружку, выпил залпом.

— Чего это он? — спросил Старый Оружейник у Кошь, рядом с которой устроился, придя в кабак.

— С Ирбисом бывает, он в Чечне служил, — ответила Кошь и гибко скользнула к певцу, обняла за плечи, что-то зашептала.

Гитару взяла какая-то девушка:

"Благодарю за ясный тихий свет,

Лишь на меня направленного взгляда,

Когда иду во тьме, и жизни нет…

И смерти нет. И ничего не надо".

— Знаете, Владлен Степанович, — задумчиво проговорила сидевшая рядом Милочка Тихомирова, — это только кажется, что народ просто играет, а на самом деле они стараются, чтобы та война, которая в душе, не прорвалась наружу…

Снова запел Вилли-Волос. Он пел про альбигойцев и про то, как шли на костер еретики, уверенные, что по ту сторону пламени их ждет рай. Яростная молитва взлетела в вышину, затрещал костер, выбрасывая облака искр, и казалось, что звезды на черном летнем небе вздрагивают в такт струнам.

— "Господи милосердный, Господи, твоя власть", — тихо повторил слова песни Серый Странник. Он откинулся на спину и проговорил задумчиво, обращаясь к своей спутнице: — Знаешь, Маришка, если в этом мире все-таки есть Бог или кто-то в этом роде, то он сейчас обязательно тусуется где-то рядом. Чувствуешь, как пространство вибрирует? Смерть, Любовь, Бог…

— Ты чего, шары перебрал? — Удивилась его Маришка, потому что старший мастер Игры никогда не был особенно религиозным.

— Дура ты, — сказал Странник.

Девушка обиженно надула губки:

— А чего ты тогда со мной пошел? Сидел бы со своей Лелькой! И вообще — чего ты хочешь? Хуже Ирбиса, психа ненормального…

— Знал бы сам, чего хочу… Иногда — тебя. — Странник властно притянул девушку к себе и заткнул ей рот поцелуем.

— Давай не здесь, — хрипло прошептала она. — Давай в лес отойдем…

— Давай, — равнодушно согласился Странник и, откинувшись навзничь, стал смотреть в звездное небо.

А славяне в кабак этой ночью так и не пришли. Но Старый Оружейник уже ни о чем не жалел: провожая Милочку и Кошь в Храм, он был абсолютно счастлив.

10.

Несмотря на то, что спать в обнимку с юной девицей было очень приятно, и даже ворочавшийся с другого бока парень не мог испортить удовольствия от ночевки в палатке, встал Синий Дракон все равно на рассвете. Заботливо укутал спальником свернувшуюся клубочком Лель. Сейчас, на свету, он увидел, что девушка очень красива: совершенно греческий профиль, сочные губы отличной формы… "Интересно, чего еще Тошке нужно, если за ним такая богиня бегает?" — мимоходом подумал Снегирев и пошел разводить костер и кипятить чай.

С вечера в лагере ничего не изменилось, только нахальные сороки что-то клевали в продуктовой палатке. Дмитрий Сергеевич прогнал птиц, приготовил завтрак, поел не спеша. Было по-прежнему тихо, словно время остановилось. Понаслаждавшись еще немного упоительным летним утром, Дмитрий Сергеевич собрал рюкзак и отправился в лабиринт на свою драконью вахту.

Почти сразу после его ухода проснулась и Лель. Она обнаружила рядом с собой вместо Синего Дракона мастера по оружию Ирбиса. Лель смутно помнила, что посреди ночи кто-то с шумом лез в палатку, и от этого кого-то так разило перегаром, что стало нечем дышать. От греха подальше девушка предпочла побыстрее уйти в свой Храм.

Просыпаться мастерский лагерь стал только еще часа через два, когда солнце поднялось уже довольно высоко. Утро началось бурно, причем виновником суеты оказались вовсе не игроки. Мастер Мертвятника Маришка проснулась от того, что ее палатку кто-то тряс. Выглянув наружу, она нос к носу столкнулась с крупной белой козой. Коза терлась рогами о веревку-растяжку, рискуя обрушить палатку.