Синий Дракон - Евгения Лифантьева

Вероятность запарилась, взвешивая все "за" и "против", а так как и тех, и других аргументов было бесконечно много, то парилась она целую вечность. И пока Вероятность парилась, Кто-то перепутал нити, связывающие Вероятность с Реальностью, а Реальность — с ее Миром, и оборвал некоторые из них, а на некоторых навязал таких узлов, что разобраться в путанице было совершенно не возможно.

Когда Вероятность все же очнулась от своих размышлений, чтобы послать подальше занудливого умника, она не обнаружила Кого-то в обозримом пространстве и с места в карьер начала реализовываться, наверстывая упущенное бесконечное время. И только когда почти все было готово, она сообразила, что же получилось. "Ну вот, хотелось как лучше, а получилось как всегда", — грустно подумала Вероятность. Реальное путалось с нереальным, вероятное — с невероятным. В Мире периодически появлялись существа, совершенно не должные там существовать, то есть не от Мира сего. И тут вероятность поняла, что она совершенно не помнит своего первоначального замысла творения и того, как оно должно быть на самом деле. Поэтому она заключила, что так, в принципе, даже прикольнее, и с горя снова отключилась, превратившись в одну из категорий ею же созданного Мира.

С тех пор окружающее нас пространство представляет себя форменный бардак, и во всем виноват Кто-то, который неизвестно откуда появляется и неизвестно куда исчезает".

"Вот накрутили, — подумал Дмитрий Сергеевич, — хотя, действительно, если виноват кто-то, то гораздо удобнее". И принялся за следующее творение:

"О том, как Набу-Набу установил законы

Легенда записана Ченом Анкором в племени кочевников, кочующих от Белого Камня до Врат Мира Мертвых, от шамана по имени Дед Евлампий.

Есть великий бог Набу-Набу. Когда он проносится по своему железному пути, горы содрогаются, а моря выходят из берегов. Если он поедет просто по земле, то земля проломится, и Набу-Набу прямиком попадет в Мир Мертвых, а он туда не хочет, хоть и бог. И есть маленькие дети Набу-Набу. Туки-Туки только притворяются, что куда-то едут, а на самом деле бегают по кругу, под землей и на земле, и всегда возвращаются туда, откуда пришли. А совсем легким Чухи-Чухи не нужен железный путь, достаточно каменного, и они бегут, куда хотят. У Набу-Набу и Туки-Туки есть слуги, которые считают себя хозяевами и не подпускают к ним тех, у кого нет особенной бумажки, называемой "билет". А Чухи-Чухи свободны, и если они хотят, то останавливаются, когда хотят, и приглашают в дорогу, кого хотят. Маленьким Чухи-Чухи служат люди, которые называются Драйвера, и, кроме истинных кочевников, только они слышат песню дороги, которую сочинил Набу-Набу и оставил нам, чтобы мы не забыли, что прийти куда-нибудь можно только тогда, когда откуда-нибудь вышел. Так вспоминайте же про Набу-Набу всегда, когда отправляетесь в путь, и творите возлияния перед началом пути, и выпускайте дым изо рта, уподобляясь Набу-Набу. Я сказал!"

12.

Профессор хотел почитать еще, но появился первый посетитель — славянский волхв, которому, правда, требовалась не мудрость, но посредничество Синего Дракона для заключения союза с Храмом Великой Пустоты. "Молодец, девчата, — подумал про себя Дмитрий Сергеевич, как развернулись! На начало Игры у них лишь один солдат был, а теперь лучшие боевики их поддержки ищут…" Достаточно много изучавший историю войн, он, даже не вылезая из Лабиринта, неплохо представлял соотношение сил на Игре. Союз Храма, Ордена, славян и бессмертных оказывался самой мощной группировкой.

— Ладно! — согласился Дракон, — Да, кстати, настоятельница будет очень рада, если в качестве жертвы Пустоте вы отдадите ей вот это. — И подал волхву последний из имевшихся у него черепков Великой Чаши.

К храму выступили после общего завтрака двумя колоннами: рыцари Синего Дракона под предводительством своего выползшего ради такого дела из Лабиринта патрона и русичи, в тридцать глоток певшие "Как ныне сбирается Вещий Олег". Собравшиеся представляли собой весьма внушительное зрелище: полсотни воинов, причем почти все — в кольчугах и шлемах. Поэтому жрицы, надеясь еще больше "накрутиться" за счет очередного многолюдного обряда, решили в очередной раз пообщаться с Великой Пустотой. Тем более, что у подоспевшей мастера по обрядам Лики можно было вытрясти какую-нибудь новую информацию.

Девушки станцевали свой завораживающий хоровод Проникновения-В-Пустоту. Потом Милочка Тихомирова собрала все имевшиеся у нее в распоряжении осколки Великой Чаши и провозгласила:

— О Великая и Безначальная! Включающая в себя все и не содержащая ничего! К тебе обращаемся мы, бесконечная Пустота, начало отражений, прародина миров и итог всего! Скажи, часть чего есть то, что принесено в жертву, и что будет с тем, кто соберет целое?

С этими словами она швырнула черепки в створ центральной палатки, являвшейся одновременно Алтарем Великой Пустоты.

— Екарный бабай! — раздалось из бездны, и из палатки показался Вилли-Волос: совершенно голый, растрепанный, со свежей кровоточащей ссадиной на лбу.

— О, Великая Пустота! Ты отправила к нам своего посланца! — в религиозном экстазе Милочка, а за ней и все жрицы пали на колени. Воины тоже попадали — но от хохота.

Вилли, поняв, что происходит что-то не то, быстро юркнул обратно в палатку.

— Поклонение Пустоте не требует монашеского самоограничения, — не удержался от ехидства сэр Макс, — слышь, Снегирь, а эти пустотницы ничего!

— В смысле?

— А ты посмотри, как на тебя Лелька смотрит! Только учти, что можешь нажить проблем со своим братишкой Странником.

Синий Дракон пожал плечами. Лель действительно бросала на него кокетливые взгляды, едва удерживаясь от смеха, чтобы окончательно не сорвать обряд.

Мастер Лика, смахнув набежавшие на глаза слезы и слегка отдышавшись, провозгласила:

— Обряд распознания совершен! Храм Пустоты властен над Великой Чашей исполнения желаний!

— Слава! — возопили жрицы.

Как только обряд закончился, Милочка разъяренной кошкой бросилась на Дайлен:

— Предупредить не могла, лядь орочья?

— Да я думала, что он уже не спит и зашкерится… — оправдывалась Дайлен, — Эти славяне так орали, что мертвого разбудят, а уж его-то, с его музыкальным слухом…

— А во сколько вы уснули? Уже светало, а вы все бурагозили!