Смерть выберет тебя - Ричард Пратер

Арк обрушился на меня словно бетономешалка. Впечатление было такое, как будто мне растянули каждую мышцу одновременно. Как если бы на меня рухнуло здание или меня ударила молния. Револьвер вылетел из моих пальцев, а в кисти возникло такое ощущение, будто она собирается покинуть мою руку. Но я все же устоял на ногах. Огромный кулак возник в воздухе и отскочил от моей головы. Головокружение помрачило мое зрение, в моих ушах зазвенели колокола. Свет потускнел, и тени стали темнее.

Я нанес жестокий удар коленом в пах и, взмахнув напряженной ладонью левой руки, почувствовал, как ее ребро врезалось в мягкую плоть. Мое зрение немного прояснилось, и я увидел вблизи его искаженные черты, дико выпученные глаза и постарался попасть вытянутыми пальцами правой руки в его глаза. Арк заревел от боли и ярости, подняв одну руку и отклонившись в сторону, что позволило мне врезать ему по щеке.

Удар не нокаутировал его, но все же он как бы споткнулся и растянулся на земле. Но прежде, чем я мог сделать что-нибудь еще, Арк пришел в себя и поднялся на колени, пытаясь достать одной рукой мое горло. Я сделал шаг назад и постарался утвердиться на своих ногах, потом размахнулся, опустив правое плечо и вкладывая весь свой вес в удар, со всей силы отталкиваясь правой ногой, когда вмазал правым кулаком по его лицу.

Метил я в подбородок, но попал в его костяной лоб, резко откинув назад его голову. Боль взорвалась в суставах моих пальцев и пронзила кисть и всю руку до самого плеча. Маленькие глазки Арка остекленели, но он всего лишь тряхнул головой и издал невразумительное мычание.

Такой удар должен был нокаутировать его. Просто оторвать верхнюю часть его башки. Привести его в бессознательное состояние. Но где там! Его лишь чуть «сдвинуло», но он был довольно здорово «сдвинут» и до того, как я ему врезал, и у меня возникло жуткое ощущение, что лишь пуля в голове может нокаутировать его и что можно бить и бить, а он будет просто трясти головой и надвигаться на тебя.

Он стоял на коленях передо мной, немного согнувшись, со свисающими до земли руками, и выглядел самой большой обезьяной, какую я когда-либо видел по эту сторону забора зоопарка. Коротко рявкнув, он резко поднял руки, защищая лицо. Потом он начал подниматься и вытянул руки, стараясь достать меня.

Его голова и лицо оказались таким образом неплохо прикрыты, но только не живот. В середину этого живота я и врезал мыском ботинка, и из его рта вырвался воздух пополам со слюной. На какой-то миг он как бы повис в воздухе, полностью беззащитный. Тут-то я достал его со всей силы, воспользовавшись редкой возможностью — пока я был еще жив и способен врезать ему. Свой левый кулак я разгонял с самого низа и даже с некоторого расстояния сзади себя и впечатал ему в подбородок с оглушительным треском, похожим на тот, который издает срубленное дерево, когда ломается и начинает падать. Или на трубный глас архангела. Именно так должен он был прозвучать для Арка.

Это был жуткий удар, и он просто обязан был отключиться. Однако, пока он опрокидывался назад и чуть в сторону, я сделал шаг вперед, широко раскрыл ладонь — четыре пальца вместе с большим пальцем, оттянутым максимально назад, и нанес ею как топором мясника удар по углу его челюсти. Ребро моей ладони отскочило от его лица, и он безмолвно упал. Зарывшись носом в землю, он остался недвижим. Я едва удержался от того, чтобы треснуть его ногой по голове.

Оставив его лежать, я поднял его пистолет и потрусил в поисках первого подстреленного мною парня. Однако о нем я думал меньше, чем о третьем парне, том самом, что сделал по мне два или три выстрела. На вопрос о нем ответил рев заведенного двигателя машины.

Я изменил направление и побежал на звук, держа автоматический пистолет Арка наготове. Я выскочил из зарослей около ворот в тот миг, когда мимо них промелькнул кремово-серый «бьюик». Я успел разглядеть лицо водителя — это был подонок по кличке Лемми, злобный, сумасшедший головорез, от которого вполне можно было ожидать, что он посыпает свои пули солью. Я успел выстрелить в него, но не попал даже в машину. Но меня уже ничего не трогало.

Я вернулся назад и посмотрел на убитого. Я опознал его за долю секунды до того, как продырявил ему грудь. Его звали Флэвин, и он вместе с Арком и Лемми пахал на Роя Тоби, того самого, которого я намеревался повидать в скором времени. Через несколько минут, если удастся. Ибо эти парни всего лишь работали на Тоби, исполняли его приказы, действовали как продолжение его длинной руки. Именно он стрелял в меня, и именно ему я должен был выбить зубы, желательно ногой. Или прострелить ему башку. Ну что же, может, вскоре у меня будет шанс сделать одно или другое.

Ибо, если Тоби следовал своим обычаям, он должен был находиться в спортзале Джейсона Флиса, в комнате, которую он использовал в качестве своей конторы.

Именно туда я и направился.

Глава 8

Подняв свой пустой кольт и сунув его в кобуру, я подбежал к «кадиллаку» и подал его задом поближе к распростертому без сознания Арку. Я решил лично доставить в полицию одного громилу, а другого — в морг. К тому же мне хотелось услышать, что скажет Арк в комнате для допросов в полиции.

Мне понадобилось целых пять минут для того, чтобы с большим трудом подтащить его к машине, закинуть на заднее сиденье и связать ему руки и ноги изоляционной лентой, которую я достал из багажника. Потом я приволок убитого и запихнул его рядом с Арком, который в этот момент выглядел хуже жмурика.

Но я чувствовал себя хуже, чем эти двое. Ни тот, ни другой не ощущали сейчас боли, а вот я страдал безмерно от множественных растяжений и сотрясений. Естественно поэтому, что я испытывал жуткую ненависть к Тоби.

Направляясь в сторону Голливуда, я выжал до упора педаль газа. На ходу я достал из бардачка коробку с патронами 38-го калибра и зарядил свой револьвер. Если я не намеревался использовать его, то обычно оставлял пустой одну ячейку под курком в качестве дополнительной меры предосторожности. Сейчас же я заполнил все шесть ячеек барабана.

Спортзал находился на нижнем этаже здания «Планета» на углу бульвара Голливуд и улицы Эджмонт, в дорогом районе. Я распахнул тяжелые двери из зеркального стекла и вошел в небольшую приемную. Дверь в дальнем конце комнаты была открыта и сквозь нее я мог видеть парней, упражнявшихся с тяжестями. За письменным столом у этой двери сидел молодой широкоплечий детина, трудолюбиво делавший какие-то пометки в амбарной книге.

Я остановился около его стола и спросил:

— Где Рой Тоби?

Секунды три казалось, что он намеревается доставить мне неприятности. Но он пригляделся к моему лицу и сказал:

— Отсюда видно его кабинет. Он за той коричневой дверью в конце зала.

— Тоби на месте?

— Ага.

Я пересек уже половину зала, когда до меня дошло, что большинство парней перестали баловаться с тяжестями и сосредоточили свое внимание на мне. Я огляделся более внимательно.

Огромный зал наподобие виденного мною в «Мамзель». Но похожесть на этом и кончалась. Если в «Мамзель» было мягко, плавно и ароматно, то это заведение казалось грубым, угловатым и вонючим. Куда ни посмотришь — везде мышцы, море мышц, море, в котором парень вроде меня мог легко утонуть.

Некоторые из этих крутых мужиков, как я знал, работали на Тоби, значит, они были бы счастливы поработать надо мной для Тоби. Я сказал себе: под всеми этими мускулами обычные слабаки, — но это не очень-то меня успокоило.

Я продолжал следовать курсом на коричневую дверь. Где-то справа от себя я заметил парня, в котором на первый взгляд было не меньше восьми футов росту. Я пригляделся к нему и решил, что все же в нем было не больше шести футов шести дюймов. Огромный, мощный, красиво сложенный, одетый в гимнастические шорты, он поднимал и опускал штангу, весившую на вид несколько тонн, и его бицепсы, грудные и плечевые мышцы и куча других мускулов, казалось, корчились в муках. Меня начинало тошнить от всех этих мышц.

Здоровяк не спускал с меня глаз. Он был почти такой же беловолосый, как и я, но в отличие от моей короткой стрижки его волосы были длинны и даже любовно завиты. Поскольку я продолжал двигаться к заветной двери, он мягко опустил штангу и кошачьей походкой поспешил мне наперехват.

Он перехватил меня в двух ярдах от двери и вцепился в мою руку пальцами, похожими на пять маленьких удавов. Чего я, среди прочего, больше всего не люблю, так это когда меня хватают вот так стальными пальцами. Да и любыми пальцами. Поэтому я резко остановился, посмотрел вниз на руку, сморщившую рукав моего синего габардинового пиджака, потом в лицо типа, поудобнее расставил ноги и отвел назад сжатый кулак левой руки.

Я собирался просто-напросто врезать ему по челюсти, но тут он отпустил мою руку. Может, он увидел, что у меня сейчас дым из ушей пойдет. Может, просто передумал. Во всяком случае, он отступил на шаг и сказал: