Петр Смородин - Владимир Архангельский

На другой день было недосуг думать о собрании. Во дворце Кшесинской открылась общегородская конференция большевиков. Петр получил гостевой билет, а его товарищи стояли в карауле у подъезда на Большой Дворянской улице.

Затем конференция дважды меняла помещение: то заседала в Женском медицинском институте на Архиерейской улице, в доме № 6, то в здании Высших женских курсов в Кузнечном переулке.

Значительными были эти дни в жизни Петра. Десятки ораторов прошли перед ним: в них подкупала краткость речи, ясность мысли. Это были: Станислав Косиор, Василий Шмидт, Вера и Антон Слуцкие, Мартын Лацис, Владимир Невский, Дмитрий Мануильский, Николай Крыленко, Яков Свердлов, Анатолий Луначарский, Александра Коллонтай, Иосиф Уншлихт.

Но самое сильное впечатление произвела речь Владимира Ильича Ленина. И у большевиков появился новый желанный лозунг вождя: «Вся власть Советам!»

Этот лозунг призывал заменить власть Временного правительства властью Советов и внес смятение в ряды соглашателей. И они кинулись на провокацию. По городу поползли разговоры: как это сумел Ленин проехать в Питер через Германию? Какой ценой немцы ему друзья?

Ленин ответил на этот гнусный слух в «Правде» 15 апреля и в тот же день выступил с разъяснениями на митинге солдат броневого дивизиона в Михайловском манеже.

17 апреля Смородин обошел предприятия района, проверил, как готовится к празднику молодежная колонна, и остался доволен. Ребята запасли гору красных полотнищ: «Довольно работать на барышников и капиталистов!», «6-часовой рабочий день для подростков!» И даже подновленный лозунг Бурмистрова: «Трепещите, угнетатели, — юноши на страже!» Надвигались дни уличных выступлений, у всей молодежи побеждал классовый пролетарский дух, и подлинно красивой стороной жизни становились сплочение, борьба. Молодые рабочие шли за большевиками. Вот почему не увидал он ни одного меньшевистского полотнища в канун боевого рабочего Первомая!

18 апреля с самого утра выдалась погодка на славу. Из-за Ладоги пришло яркое солнце. Ветер с Балтики сдунул ночью копоть с города, и прозрачный чистый воздух пьянил народ на улицах.

Петр — в новой синей косоворотке, — лихо заломив кепку к правому уху, шел по Каменноостровскому проспекту во главе молодежной колонны. Парни и девушки с песнями двигались следом за оркестром Гренадерского полка, впереди старших, которых вели Скороходов, Прохоров, Блохин, Лепсе и Комаров.

Не все еще умели ходить в шеренгах. И озорные парни, поднимая веселую возню, то и дело нарушали порядок. А на каждой площади — у Большого, у Монетной, у Кронверкского — заводили бучу. Подбегали к широкоскулому усачу, который управлял оркестром и держал в руке тамбурмажорский жезл, украшенный белым конским хвостом, и требовали играть для них то вальс, то кадриль, то краковяк.

Три версты по проспекту двигались долго, часа два. Перед Троицким мостом оркестр замолк, по шеренгам передали, чтоб шли не в ногу. Вдруг загремел мощный оркестр на Марсовом поле. И над демонстрантами Петроградской стороны вперемежку с громовым «ура!» полетели лозунги дня: «Да здравствует Первое мая!», «Долой войну!»

Демонстрация прошла согласно, мирно. Третий раз слушал Смородин Владимира Ильича. Ленин говорил о том, сколь враждебно народу Временное правительство, которое бросает в пекло империалистической войны рабочих и крестьян в солдатских шинелях. Только Советы могут дать народу всю полноту власти и заключить долгожданный мир!

С грузовика в ответ Ленину звонко выступали подростки. И в их речи много было вложено пролетарского инстинкта, отмечала Надежда Константиновна Крупская.

Владимир Ильич улыбался — никогда еще он не был на таком митинге, где рабочие парнишки так бы здорово раскрывали душу.

— Кто начал кровавую бойню? — с запалом спрашивал первый оратор. И отвечал себе: — Царь и буржуи. Отцы наши льют кровь за чужие интересы. Взгляните на наших матерей. Они плачут, обремененные семьей, убитые горем. Они пошли на фабрики вместо отцов. И мы рядом с ними. В душных, мрачных стенах трудимся и днем и ночью, словно машины, а не люди. Нет, так жить нельзя! Долой капитализм!

— Пришло время кончать войну! — вторил ему другой оратор. — Мы требуем мира и запрещения труда малолетних. Дайте нам учиться!

Ораторы сменяли друг друга под гром аплодисментов. И первый свободный митинг Первомая закончился пением «Марсельезы» и «Интернационала».

Вася Алексеев разыскал Смородина неподалеку от памятника Суворову. И они успели поговорить, пока многотысячная колонна молодежи разбиралась по районам, чтоб тронуться в обратный путь.

У Васи Алексеева дело шло неплохо, но сложность была в том, что действовали в районе две организации: в одной — подростки, в другой — молодежь более взрослая, которая уже успела создать культурно-просветительное общество.

— Понимаешь, — Вася торопился и заглатывал слова, — для этого общества мы открыли социалистический культурно-просветительный клуб против трактира «Медведь». И это даже символично, что против трактира, где бильярд, азартные игры и выпивка. У нас в одной комнате — школа грамоты, в другой — колобродят молодые поэты, ведутся беседы, в третьей — струнный оркестр. Занятия разные — цель одна. Ликвидирует парень неграмотность, берется за газеты, статьи Ленина читает сам… Но мы решились объединить и подростков и старших в один Социалистический союз рабочей молодежи. Его и создали на конференции. Теперь думаю об Уставе и Программе союза. А у вас что нового?

— Как и было! В первой половине мая — раньше конференцию не соберем. А пока что Скороходов надумал открыть школу агитаторов. В младшую группу пошлем десяток: пусть ребята шлифуют мозги. Но очень дорог для нас сегодняшний день, с него и начнется перелом.

В день, когда рабочие Питера так радостно отмечали Первомай, министр иностранных дел Милюков опубликовал ноту о верности Временного правительства всем тайным договорам Николая П. Война до победы! Этот реверанс в сторону союзников стоил ему министерского поста.

Три дня шли такие демонстрации рабочих в столице, каких уже не видели с последних дней февраля!

20 апреля начали после полудня солдаты.

После работы к солдатам вышли десятки тысяч рабочих из всех районов с плакатами: «Долой войну!», «Опубликовать тайные договоры!», «Вся власть Советам!» Демонстранты мирно прошли по Невскому, затем мимо Таврического и Зимнего дворцов.

21 апреля снова полыхнула демонстрация, заполонила все главные улицы. Смородин со своей боевой группой ринулся в самое пекло, к Казанскому собору, где юнкера и офицеры встретили рабочих вооруженным заслоном. Драка шла не один час.