Конский волос - Алексей Кротов

и вообще, ну такая она из себя.

– Довольно, – прервал его следователь. – Редькин, вы свободны.

– Так как же насчет Пелагеи? – не отставал Амфитрион Ферапонтович. – Я как на духу…

– Вы свободны! – гаркнул Макушкин так, что очки на носу подпрыгнули.

Редькина ветром сдуло.

– А что, – заметил Скворцов, – может и впрямь вызвать Цепкину? С ней поговорить стоит.

– Ну что ж, – пожал плечами следователь, – можно и допросить.

Скворцов отправился за Пелагеей Егоровной, предвкушая интересный разговор.

Цепкина пришла хмурая, ее оторвали от стирки.

– Ну, – нелюбезно бросила она Макушкину. – Задавайте свои вопросы. Только покороче, меня дела ждут.

– Подождут, – буркнул следователь. – Вы были знакомы с Антоном Петровичем Дубковым? Отвечать по существу.

– Была.

– Разговаривали?

– Разговаривала.

– О чем?

– Да так, он помог мне подняться, когда я упала.

– Где это случилось?

– Я бежала по берегу реки и свалилась.

– Зачем вы там бежали?

– За зятем гонялась.

Макушкин даже отложил протокол.

– Вы что выпивши были?

– Не я, а он.

– Ну знаете ли, делать вам тут нечего, дурь, видать, так и прет.

Цепкина смерила Макушкина презрительным взглядом.

– Каждый Еремей про себя разумей, – грубо бросила она следователю.

– Вон! – рявкнул Макушкин, нависая над столом.

Цепкина с удовольствием выполнила его просьбу.

В тот же день Макушкин вознамерился допросить Шельму.

Старуха как раз зачем-то пришла в деревню и Макушкин тут же воспользовался подвернувшейся оказией.

– Вы знали, что Антон Петрович Дубков погибнет? – без обиняков спросил Макушкин.

– Знала, что что-то случится, – ответила Шельма.

– Откуда?

– От верблюда.

– Свидетельница Шельма! Не хулиганьте, – рассердился Макушкин.

– Да, чего вам объяснять. Все равно не поймете.

– Отвечайте! Откуда вы об этом знали?

– Птичка на ухо наболтала.

– Все! – не выдержал следователь. – Я вас арестую.

– За что? – спокойно поинтересовалась Шельма.

– За утаивание важных сведений.

– Каких?

– Откуда я знаю каких, когда вы их утаиваете. Все разговоры прекращаются! Лейтенант Скворцов позвоните в Утесово, пусть приедут и отвезут ее в Лугу. Олег Константинович с ней живо разберется.

Скворцов встал и отправился выполнять поручение.

«Ну и ну! – подумал он. – Что же будет дальше?»

Дальше ничего особенного не произошло, Макушкина заинтересовал вопрос о конском волосе.

– Ядовитое что-то, – заявил Михаил Антонович Симагин, главный специалист в деревне по обитателям водной стихии. – Не то водоросль, не то гусеница. Я сам его не видел. Им только пугают. Говорят, вопьется как клещ, потом не вытащишь.

– Ну а кто-нибудь видел это нечто? – устало спросил следователь.

– Не ведаю, – ответил Симагин.

– Ну и что вы обо всем этом думаете? – поинтересовался вечером Скворцов.

– А ничего, – ответил следователь, – пусть прокурор себе голову ломает, он у нас самый умный.

С этими словами следователь поднялся и ушел спать. Скворцов взглянул ему вслед с долей восхищения.

«Молодец, мужик, – подумал он. – Знает, что Ермолкин все равно охает его выводы. Интересно, как он там с Шельмой договорится?» – подумал Скворцов уже засыпая.

Эта мысль была ему настолько приятна, что он тут же заснул крепким беспробудным сном.

Глава 12

На распутье

На следующее утро лейтенант Скворцов проснулся в необычайно бодром настроении. Узнав, что следователь еще дрыхнет, Скворцов отправился к реке. По дороге он встретил Арсеньевых, выводивших гулять своего внука Ленчика.

Ольга Павловна сразу вспомнила лейтенанта.

– Ой, да ведь это вы к нам приезжали прошлым летом! – обрадовано воскликнула она.

– Приятно, что вы меня помните, – улыбнулся Скворцов.

Борис Юрьевич Арсеньев был настроен по-деловому.

– Слушайте, лейтенант, – сказал он. – Дудкин-то опять хулиганит.

– И верно, – присоединилась к мужу Арсеньева, – опять так бьет в барабан, что уши вянут.

– Совершенно неуправляем, – хмуро сказал Арсеньев.

– С ним можно что-нибудь сделать? – с надеждой спросила Ольга Павловна.

– Попробуем, – ответил Скворцов, – хотя судя по всему, он неисправим.

– Пелагея его все бьет, бьет, – сердито произнес Арсеньев, – а он все пьет да орет.

– Что-нибудь придумаем, – повторил Скворцов, не желавший портить себе настроение мыслями о пьянице-музыканте.

Через некоторое время его настигла Кира Борисовна Авдеева. Девушка прямо-таки пылала от энтузиазма.

– Задание выполнено, шеф, – заговорщически прошептала она.

– И что же вы узнали? – понизил голос Скворцов.

Ей понадобилось пятнадцать минут, чтобы изложить, – кто что думает о Морозовых. Все сходились на том, что люди они порядочные, и как выразилась Пелагея Егоровна Цепкина, с головой дружат.

– Как вы все это узнали? – подивился лейтенант Скворцов.

– Сказала, что пишу статью о молодой паре приехавшей на лето в деревню, – похвасталась начинающая журналистка.

Часам к одиннадцати следователь Макушкин, наконец, раскочегарился и объявил, что они идут к Павлу Ильичу Кречетову.

– Поговорим пока со всеми обитателями дома вместе, – решил Макушкин.

Лейтенант предложил взять с собой Таисия Игнатьевну Сапфирову.

Макушкин взглянул на него с сомнением.

– Мы, что так и будем таскать за собой эту старушенцию?

– Ну, учитывая официальный характер визита и то, что следствие начато по инициативе Таисии Игнатьевны, я думаю, мы можем взять ее с собой, – растекся по древу Скворцов.

– Пусть идет, – уступил Макушкин.

Кира Борисовна Авдеева навязываться не стала, справедливо полагая, что ей все равно откажут.

В доме они застали всех, кроме хозяина – Павла Ильича Кречетова.

Следователь представился сам, представил своих спутников и объяснил цель визита.

– Я пойду позову хозяина, – вызвался Александр Иванович Сорокин.

Через десять минут он привел Кречетова и следователь приступил к делу.

– Прежде всего, я хочу выразить вам свои соболезнования, особенно матери погибшего, – начал он. – Мой первый вопрос будет такой: у Антона Петровича Дубкова были враги?

Все присутствовавшие, немного подумав, покачали головами.

– У него были, конечно, недоброжелатели, – сказал Александр Иванович Сорокин, – но, конечно, никто их них не мог способствовать его смерти.

– Расскажите о своем сыне, – попросил Веру Васильевну Макушкин.

– Он был не очень хорошим человеком, – прямо заявила мать. – Я считаю, что он скверно обошелся со своей женой.

– Вера Васильевна, – укоризненно заметил Сорокин, – не кажется ли вам, что вы создаете, как бы это выразиться, отрицательный образ?

– Я не собираюсь мазать Антона елеем, – сухо отрезала Дубкова.

– Что вы можете сказать о его бывшей жене? – зацепился за упоминание Макушкин.

– Хорошая женщина, – сразу же ответила Дубкова. – Мы с ней всегда ладили.

– Вам известно, что она сейчас здесь? – задал вопрос Макушкин.

– Нет, – удивилась Дубкова. – Она, что специально приехала, узнав о его смерти?

– Нет, она и ее новый муж купили здесь дом. Вы знакомы с ее новым мужем?

– Нет, не знакома.

– Как рассказала нам Таисия Игнатьевна, присутствующая здесь, Алла Владимировна в разговоре с мужем угрожала убить Антона Петровича.

– Неудивительно, – поджала губы мать, – он просто замучил ее своими преследованиями.

– Право же, Вера Васильевна, вам стоит быть полояльнее, – недовольно вмешался Сорокин. – Антон