Чужаки - Алекс Мак

— Ату его, ату, — бормотал он, порываясь встать.

Рыжий только качал головой. На ужин опять были грибы, которых, благо, в лесу росло в избытке.

— Эх, соли бы, — сожалел Алекс. Китаец ел молча.

Сайлас спал и видел сон. Звуки рогов, бешено скачущие робокони, охота, которая так недавно вошла в моду. Это его первая охота, рядом скачет отец, улыбаясь своей белозубой, хищной улыбкой. Перед сворой, капая слюной с клыков, безумно выпучив белки глаз, из последних сил рвется вперед волк. Один из последних в своем роду, специально доставленный для развлечения великих Бонсайтов. Охотники улюлюкают, азарт и адреналин гонят их за преследуемым зверем. И он, Сайлас, кричит, радуясь этой скачке, близости отца. Ему семь лет, и он счастлив. Наконец свора загоняет волка, он лежит на снегу, ощеряясь, и красные капли крови расцветают на белом. Неожиданно маленький Сайлас встречается взглядом с хищником. В глазах зверя боль и предчувствие скорого конца. Сайласу становится его жалко.

— Папа, — просит он, — не надо, не убивай!

— Что еще за штучки?! — резко оборачивается к нему отец. — Не будь слюнтяем! На, убей его сам!

Отец протягивает ему нож. Сайлас пятится, падает в снег…

— Трус, ничтожество! — кричит отец и поворачивается к зверю.

И вот уже не волк лежит, прижавшись к земле, а сам Сайлас на его месте. И отец надвигается на него с ножом, и страшно, ой, как страшно…

— Не надо, папа, не надо! — кричит Сайлас, но только глухое рычание выходит из его горла…

Сайлас резко проснулся и сел на земле. Холодный липкий пот покрывал все его тело, сердце бешено колотилось в груди. Он огляделся по сторонам, пытаясь успокоиться. Невдалеке тлели остатки костра, около которого спал рыжий. Китаец сидел на страже, но тоже, судя по всему, недавно задремал, его голова свесилась на грудь, хотя руки по-прежнему крепко сжимали нож, позаимствованный на замковой кухне. Успокоившись, Сайлас опять уснул и на этот раз спал без кошмаров и вообще без сновидений. Только под утро привиделась ему багровая тьма, и чей-то голос сказал: «Я исполню все твои фантазии… Дождись меня».

Утром лорд и рыжий Алекс были разбужены криком китайца. Он стоял у подернутых пеплом, остывших углей костра и указывал на них пальцем. Подойдя, они увидели четкий отпечаток узкой ступни в какой-то остроносой обуви, оставленный неведомым ночным гостем прямо посередине костровища.

— Ты все проспал! — накинулся на Чао Тая Сайлас. — С таким сторожем нас всех перережут во сне, а ты и не заметишь!

— Чао Тай не спать, — хмуро отозвался китаец. — Закрыть глаза, но все слышать. Никто не ходить ночью.

В запале Сайлас даже не обратил внимания, что речь китайского воина стала гораздо правильней и богаче. Он раздраженно схватил Челнок и, повернувшись, зашагал прочь. Пожав плечами, рыжий отправился за ним. В этот день они шли молча, постоянно тревожно озираясь. Им казалось, что бесшумные тени следуют за ними в лесной тени. В середине дня сделали привал. Чао Тай принес каких-то ягод, но это не могло утолить голод, который начал серьезно тревожить путников.

— Нам нужно что-то придумывать с провизией, — обратился к Сайласу рыжий. Тот не отвечал, и тут Алекс увидел, что он без сознания. Сайлас весь покраснел от высокой температуры и беспокойно ворочался на подстилке из прошлогодней хвои. Алекс беспомощно посмотрел на китайца. Неизвестно, что он хотел сказать воину, так как именно в этот момент с близлежащих деревьев на путешественников обрушились существа, которых Алекс от неожиданности принял чуть ли не за стаю диких обезьян. Приглядевшись, он определил, что это были все-таки люди, одетые в шкуры и опорки. Их лица были вымазаны охрой, а в руках они сжимали копья и заостренные палки. Алекс посмотрел на их ноги, ожидая увидеть узкие остроносые туфли, но нападавшие были босы и отличались черными пятками и изрядно отросшими ногтями. Это было последнее, что он успел рассмотреть, кто-то из благородных дикарей треснул его дубинкой по затылку, и свет померк.

Сайлас видел дождь, чувствовал дождь, дождь превращался в ливень, в поток, в цунами. Он захлебывался, вода заливалась в рот, в нос, выдавливала кислород из легких. Потом неожиданно все прекратилось. Сайлас открыл глаза, но сначала ничего не смог увидеть, вода пеленой застилала обзор. Первое, что он понял, — наступила ночь. Кромешная мгла покрыла все вокруг, только невдалеке мерцали тусклые огни. «Факела», — подумал Сайлас. Ночной воздух звенел от туч кровососов, и тишину нарушал только мерный бой барабана. Вдруг откуда-то сверху опять хлынул поток воды. Сначала воды было немного, но постепенно ее становилось все больше и больше, скоро поток превратился в целый водопад. Лорд задыхался и только сейчас почувствовал, что его плечи накрепко прикручены к столбу, который стоял на дне большой ямы, которая постепенно наполнялась водой. Рядом он успел разглядеть своих спутников, так же привязанных к деревянным столбам. Рыжий был без сознания, его голова свесилась на грудь и беспомощно болталась под напором льющейся воды. Китаец стоял с безразличным видом и только с презрением сплевывал жидкость, которая периодически попадала ему в рот. «Кажется, именно китайцы это и придумали», — неожиданно для самого себя усмехнулся Сайлас. Голова у него кружилась, и ему становилось легко и весело. «Сдохну здесь, как мокрая курица, глупо хихикая», — подумал он и развеселился еще больше.

В яму заглянула дикая размалеванная рожа и со всем вниманием уставилась на Сайласа. Полусумасшедший от снедавшего его жара, лорд рассмеялся прямо в дикие полоски раскраски, покрывавшей неведомого дикаря. Тот отпрянул от неожиданности, но потом еще пристальней уставился на хохочущего лорда. Насмотревшись вдоволь, незнакомец скрылся за краем ямы. Поток воды неожиданно иссяк. В яму спустилось несколько дикарей, которые принялись отвязывать пленников и переправлять их своим соплеменникам наверх. От невыносимой вони, сопровождавшей каждое движение спасателей, боли и жара Сайлас опять потерял сознание и больше уже ничего не чувствовал.

…Багровая тьма обступала Сайласа со всех сторон. Он стоял на вершине огромной башни, и перед ним расстилалась равнина, наполненная дымами. Иступленные человеческие вопли неслись со всех сторон. Скакали всадники, багровое зарево разгоралось за горизонтом. Огромная радость власти и свободы охватила лорда. Восторженный крик вырвался из его горла, и Сайлас расхохотался, стоя на вершине покорного ему мира…

«Я дам тебе все, что ты хочешь. Я исполню все твои фантазии…» — опять услышал он голос…

Веселое солнце заглядывало в сплетенную из прутьев хижину, на земляном полу которой лежал Сайлас. Он открыл глаза и понял, что жуткая ночь, наполненная водой и кошмарами, осталась позади, и новый день приветствует его солнцем и пением птиц. Лорд попробовал сесть, но от ужасной слабости едва оторвал голову от охапки пахучей травы, которая служила ему подушкой. Сайлас застонал и вдруг услышал, как кто-то рядом повторил его стон. Повернув голову, он увидел маленькую, удивительно грязную девочку, одетую в потертую шкуру какого-то зверя. Она сидела рядом на корточках и, не отрываясь, с любопытством наблюдала за ним.

— Привет, — хрипло произнес Сайлас, не зная, что еще сказать.

Девочка не обратила ни малейшего внимания на то, что он заговорил, а по-прежнему пристально, почти не моргая, смотрела на него.

— Ты кто такая? — сделал еще одну попытку Сайлас, но опять безрезультатно.

Решив, что маленькая дикарка просто не умеет разговаривать, он вытянулся на своем неудобном ложе и закрыл глаза. Девочка, посидев еще немного без движения, неожиданно протянула руку и с силой дернула его за ухо. От боли Сайлас, несмотря на слабость, так и подскочил на месте.

— Ты что, с ума сошла! — заорал он, хватая девчонку за руку.

Она зашипела, как змея, и стала вырываться. Сайлас и сам скоро отпустил ее не в силах справиться даже с таким незначительным противником. Тут откинулся полог из шкур, закрывавший дыру в стене и, по-видимому, служивший дверью, и в хижину вошел рыжий Алекс.

— Ваше лордство очнулись! Это здорово, — объявил он.

— Где мы, что происходит? — нашел в себе силы для вопроса Сайлас.

— Где мы — понятия не имею. В наличии некое племя, судя по всему, некогда одичавшие так называемые цивилизованные люди. Обычаи примерно как в старых романах Жюля Верна. Наверно, кстати, оттуда и почерпнуты. Немного говорят по-английски, буквально несколько десятков слов. Не людоеды, что приятно. Но и гостеприимными их не назовешь. Приносят человеческие жертвы, участниками чего мы вчера чуть сами не стали.

— Кто такой Жюль Верн? — задал не относящийся к делу вопрос Сайлас.

— Был такой писатель. Но это не важно. Важно, что мы спаслись чудом и до сих пор пребываем в подвешенном состоянии. Дело в том, что вы нас здорово выручили. От жара у вас поехала крыша, а местные решили, что вы сумасшедший, а значит, по их обычаям, святой человек. Неприкосновенный. Ну и мы с вами, пока не решат, что мы лишние.