Ты — Меня - Андрей Диченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно входная дверь открылась. Ровесник тут же среагировал, рисуя в своем воображении предположительных гостей: это либо сотрудники Комитета государственной безопасности, либо сам Главный. Дверь в комнату открылась, и вошла хрупкая девушка лет восемнадцати. Единственное, что придавало величия ее изящной внешности — это полыхающие внутренним пламенем зеленые глаза.
— Привет, бойцы! — бодро произнесла она. Ее прокуренный голос был одновременно писклявым и твердым.
Саня и Ровесник в ответ встали, кивнули головами в такт и уселись на матрас. Главная кинула на пол пакет, из которого выкатилось несколько яблок. Одно из них она подфутболила, и фрукт прикатился прямо к Ровеснику. «Угощайтесь» — вероятнее всего, означал этот великодушный жест. Ровесник принялся нехотя грызть яблоко, а телефон Сани тем временем разразился звонком. Саша что-то пробурчал о том, что скоро будет на месте. Главная повернулась и повелительным тоном произнесла:
— Останешься здесь, Ровесник! — в ответ парень просто кивнул головой. Мало кому посчастливилось видеть главного руководителя законспирированной революционной организации. Но, как ни странно, она знала всех в лицо. Саня ушел, а Главная между делом поставила кипятить на плиту воду в кастрюле и достала из пакета несколько пистолетов. Она кинула их Ровеснику на матрас.
— Их нужно почистить: скоро пойдут в дело, — произнесла Главная и вскоре высыпала пачку покупных пельменей в кастрюлю.
— Как тебя зовут? — спросил Ровесник. Главная повернулась, женственно держа в руках ложку и после минутных раздумий произнесла:
— Меня называют Кариной.
* * *Саня вышел из подъезда и подошел к черной трансформаторной будке, что была спрятана в глубине домов. Все шло без каких-либо значительных отклонений. Осмотрев нужный объект, Саня ногой сбил подпиленный замок и раскрыл небольшого размера черную сумку. В ней лежало несколько важных для операции предметов: обрез с двумя патронами, фотография девушки, черная маска. Оперативно поступивший звонок означал, что жертва покинула свой охраняемый дом и самостоятельно направилась в магазин, наивно подозревая бойцов в неведении.
— Черт возьми, я подрывник, а не стрелок! — выругался Саша. По всей вероятности, из опытных и проверенных людей в зоне доступа оказался только он.
Саня быстро упрятал обрез в пальто и посмотрел на фотографию.
— Какая ты милая девочка… — произнес он со злой иронией, всматриваясь в бездну голубых глаз, ограниченную разрешающей способностью фотоаппарата. Маргарита через несколько недель должна была выйти замуж за обеспеченного человека. Саша должен был не допустить этого.
Вскоре он подошел к одному из магазинов. Каждое утро заботливая Маргарита покупала в нем молоко. Когда Саня оказался на месте, она как раз выходила из «Продуктового рая». Боец обернулся по сторонам и, убедившись в отсутствии случайных свидетелей, подошел к девушке, держащей в руках пакеты с едой.
— Могу вам помочь, дорогая дама? — бодро произнес он. Девушка, явно, почуяла неладное и хотела было бросить купленное и бежать прочь, но не успела. Одним ударом Саша повалил ее на землю. Придавив ботинком правую руку лежащей на спине девушки, он тут же достал обрез и выстрелил ей в ладонь сначала один раз, потом — второй. Нежная румяная ладонь разлетелась, как нашинкованный кочан капусты.
Выстрелы эхом разнеслись по микрорайону. Через минуту им вторил крик изуродованной девушки. Саня кинул обрез на землю и понесся прочь. Где-то там был коллектор. А в нем можно было переждать, и сменить одежду, и подумать о том, что опасно носить на пальце кольцо, ибо можно потерять из-за этого руку.
Карина и Ровесник были в это время дома.
Когда раздались выстрелы, они лежали на матрасе и занимались сексом. А потом она курила, а он смотрел в потолок и уже не впервые задавался вопросом: «А правильно ли мы поступаем, пытаясь сломать старую систему?» Карина поднялась и одела на свое худощавое, но по-женски привлекательное тело махровый халат. Она подошла к маленькому столу, на котором лежали тщательно вычищенные и смазанные пистолеты, и взяла один из них. Вставив обойму, она направила ствол на Ровесника. Он ждал этого.
— Ты слишком слабый, Ровесник. Прости, — произнесла она, нащупав пальцем спусковой курок.
— Не я, а ты, — коротко ответил Ровесник, зевая.
— Как ты попал к нам? — спросила напоследок Карина.
— Знаешь, то, что было когда-то реальным, сегодня кажется таким фантастическим, особенно когда об этом вспоминаешь. Думаешь об этом каждую ночь, и заснуть не можешь. И эта фраза, что постоянно вертится в голове: «Я выхожу замуж, нам надо расстаться». Когда слышишь сказанные твоим… — Ровесник на мгновение запнулся, а Карина вздрогнула. — Когда слышишь сказанные ее голосом эти роковые слова, возникает противное ощущение, что все происходящее не реально. Что все это не с тобой и где-то далеко, в совершенно другом мире. После этой фразы мы расстались и, наверное, больше не виделись. Никогда. Почти. Ты…
Карина напряженно слушала монолог Ровесника, но после сказанного «ты» не выдержала и все-таки нажала на курок пистолета ТТ. Громкий хлопок, легкий испуг, аромат пороха — и голова Ровесника, расколотая надвое. Стены и пол грязные. С вкраплением бренного внутреннего мира уже мертвого человека.
Карина села рядом с обезображенным трупом и расплакалась. Она все же оставила того мужчину, но не забыла ночь, когда по телефону сказала своему тогда еще совсем юному и наивному возлюбленному «я выхожу замуж».
Ангар
Сырость, казалось, не просто пропитала это странное помещение, а была самой настоящей сущностью его. Освещение совсем плохое — но если присмотреться внимательно, можно было разглядеть островки густой черной плесени, обильно расселившейся по углам и на стенах.
Каждый, даже самый слабый звук отзывался странным, почти фантастическим эхом от металлических стен ангара — просторного, словно усыпальница какого-то императора давно канувшей в лету разворованной империи.
Ровным строем в четыре шеренги стояли солдаты, глядя на древко оборванного, сгнившего в безвременьи флага. И строй их был весь такой подтянутый, аккуратный. По команде они были готовы в одну секунду сделать шаг вперед, утаптывая пыль в землю. Но команды не было, и как немые манекены они стояли в томном ожидании грядущих сражений, несущих славу и почет.
— Рота! — послышался грубый таинственный голос из недр ангара. — На выход!
И медленно, словно восходящее над Воркутой солнце, где-то вдалеке ворота ангара начали подниматься, впуская внутрь странный, очень яркий, слепящий свет. Бойцы двумя руками ухватились за свои автоматы и шагом, сопровождаемым звуком гремящих каблуков, двинулись в направлении исходящего снаружи сияния. Шаги их слились в единый грозный шум, больше напоминающий гул какого-нибудь громадного завода первых сталинских пятилеток.
Их бесконечная колонна вступала в этот свет, и силуэты доблестных воинов терялись, растворяясь в этом странном свечении. Но никто из них не дрогнул — все как один погрузились в лоно вечности.
Рядом с ангаром стояли две молоденькие девчушки в красных накрахмаленных юбочках и с гвоздиками в руках. Лица их были живыми и, как ни странно, абсолютно одинаковыми. Девочки были близнецами.
— Солдаты отправились в бой… — произнесла одна из них хриплым прокуренным голосом…
— Да… — ответила вторая нежно и подобострастно, голосом доступной обывателю самки.
Отсчитывая нужный момент, они одновременно подкинули свои гвоздики к небу, и, как только первые яркие лепестки сорванных цветов достигли холодной земли, девочки исчезли.
А вместо них появилась новая колонна солдат. Таких же рослых и одетых в камуфляжную форму «с иголочки». Тот же голос произнес:
— Рота! На выход! — ответ последовал в виде шума стройного солдатского шага, разбавленного опаздывающим эхом. Ворота ангара дарили им свет и, может быть, спасение в лучшем мире, в который они с триумфом восходили после всех невзгод мирской и армейской жизни.
Измученные девочки с розами стояли где-то поодаль, заматывая свои лица серыми платками и ими же утирая скупые, но искренние слезы поруганной женской верности. Ворота ангара закрывались, девочки продолжали плакать. Но плач их не был слышен в убийственной тишине пустующего ангара.
— Что с Серегой? — детский голос изредка раздавался в хоре муравейника панельных домов.
— В Чечне Серега… — отвечала женщина, а рука ее выкапывала маленькую, но глубокую ямку в сыром песке.
— А когда он придет? Скоро? — все так же назойливо сыпались вопросы, жалящие материнское сердце…
— Скоро… скоро… скоро… скоро — быстрый шепот совсем перебивал дыхание. Воздух с запахом гари заполнял легкие, а белки глаз скрывались за столетней пылью, осевшей кое-где мутью сточных вод умершего города.