Обмани себя. Как самообман помогает нам выжить - Роберт Триверс

Я сделал страшную глупость, потому что белка могла запросто убить моего сына, прыгнув ему на шею и сделав пару точных укусов своими острыми зубами. Если бы я изначально не выказал белке своего расположения, она бы не обиделась на обман так сильно. С моей стороны это было настоящее предательство – сначала дружелюбно посвистеть, а потом напасть – мой поступок вызвал небывалый гнев животного. Знаете, я чувствовал себя весьма униженным, когда, принеся сынишку домой, приложил все усилия, чтобы скрыть от жены правду о псевдонаучном эксперименте в полевых условиях, который поставил под угрозу жизнь ее сына. Больше я таких фокусов не повторял.

Важность сего факта в том, что риск возникновения агрессии при обнаружении обмана может существенно увеличить издержки и уменьшить выгоду. Боязнь агрессии сама по себе может выдать животное, а ее подавление – стать преимуществом для появления самообмана. Разумеется, агрессия – не единственная плата за обман. Например, если женщина разрывает отношения с мужчиной, узнав о его обмане, то для мужчины это может стать более страшным наказанием, чем если бы она его просто побила. Разоблаченный обман может привести к общественному позору – испорченной репутации, потере доверия, статуса. На обманывающем всегда лежит тяжкая ноша боязни последствий, что еще сильнее побуждает скрывать обман.

Животные могут осознавать обман

Конечно, мы с осторожностью должны рассматривать вопрос о наличии сознания у некоторых видов живых существ, но некоторые ситуации ясно подтверждают осознание животными происходящего обмана.

Например, вороны умеют хитро прятать добытую пищу. Однако эти продукты могут быть найдены другой птицей, которой посчастливилось наблюдать процесс. Соответственно вороны весьма чувствительны к данной проблеме. Добыв пищу, они улетают подальше от собратьев и часто прячутся за каким-либо большим объектом, предотвращающим наблюдение. Они с осторожностью осматриваются по сторонам. Едва заподозрив, что за ними подглядывают, они вытаскивают пищу и прячут ее где-то в другом месте.

Наблюдатели же часто прячутся за деревьями или в укромных местах. Убедившись, что хозяин улетел, они выжидают пару минут и крадут спрятанное. Обнаружено, что ручные вороны могут даже следить за тем, куда смотрит человек, заняв удобную для осмотра позицию. Если что-то препятствует их обзору, они перелетают на другое место. Это значит, что эти птицы могут проецировать взгляд другой особи в пространстве.

Подобно воронам сойки прячут свою добычу так, чтобы за процессом не могли наблюдать другие птицы. Эксперименты показали, что сойки запоминают таких «птиц-наблюдателей» и в следующий раз прячут пищу только тогда, когда поблизости их нет.

Серые белки не прячут свою еду в присутствии других белок. Зачастую они имитируют тайники и строят их, повернувшись спиной к наблюдателям. Эта же тактика обмана характерна и для других млекопитающих. Самец шимпанзе, демонстрируя свою эрекцию самке в целях ее привлечения, поворачивается спиной к доминантному самцу.

В самом раннем возрасте (16 месяцев) дети уже умеют отворачиваться от наблюдателя, чтобы скрыть некий предмет, зажатый в руке, или свои действия. Лично мне всегда было сложно в присутствии женщины, с которой я был близок, не повернувшись спиной к ней, разговаривать по телефону с другой женщиной, с которой у меня могли бы быть отношения. Все происходило непроизвольно, даже если мне нечего было скрывать, и само это действие, конечно, могло легко выдать меня. Возможно, так проявляется стремление уменьшить когнитивную нагрузку – мне не нужно смотреть на одну женщину в то время, когда я разговариваю с другой.

Вороны-воришки обычно не пытаются разграбить тайник в присутствии его хозяина, но при другой птице легко пойдут на это, зная, что она не будет вмешиваться. Кроме того, если хозяин замечает их рядом с тайником, они отходят подальше, чтобы скрыть свои намерения. В одном эксперименте воронов выпустили на площадку, где было спрятано много еды. Один из подчиненных воронов быстро научился обнаруживать ее, и доминантные птицы стали паразитировать на его умении. Тогда он применил тактику обмана: сначала искал там, где еды точно не было, отвлекая внимание других, а потом быстро подбирался к месту, где находилась пища.

Раки-богомолы обладают твердым панцирем и клешнями, но через каждые семь недель они линяют и панцирь с клешнями становятся мягкими. В это время они очень уязвимы и не могут атаковать других особей. Когда враг приближается к ним в такой период, они увеличивают частоту клацанья клешнями и делают ложные выпады. Примерно в половине случаев это отпугивает неприятеля. Если нет, то мягкотелый рак спасается бегством. За неделю до начала линьки рак увеличивает частоту клацанья клешнями, а также частоту нападений на противника, как бы предупреждая о том, что приближаться к нему опасно.

У самцов манящего рака есть большая клешня, которая используется для защиты, сражений с другими самцами и ухаживания за самками. Если он теряет эту клешню, у него отрастает новая, очень похожая на прежнюю, но менее сильная. Сила первичной клешни соотносится с ее размером, а также со способностью противостоять нагрузке, размер же новой не влияет на ее силу. Таким образом, другие самцы не могут определить силу клешни краба.

Приматы активно применяют разные способы сокрытия информации. Например, и шимпанзе и гориллы закрывают свое лицо, чтобы скрыть его выражение. Заметили, что гориллы в зоопарке прячут «игривое выражение» (приглашение к игре) одной или обеими руками и такое выражение реже провоцирует игру, чем при незакрытом лице. Однако даже закрытое лицо может послужить вторичным сигналом-призывом к игре.

Обман как эволюционная игра

Важнейшим аспектом понимания обмана является восприятие его в математическом смысле как эволюционной игры с множеством участников, применяющих разнообразные стратегии. Задумаемся над вопросом сотрудничества особей. Обычно оно приносит выгоду обеим сторонам, а нарушение условий причиняет вред также обоим участникам. Но тот, кто нарушает, всегда в более выгодном положении, чем тот, кто сотрудничает. Обман позволяется в единичных случаях, но если игрокам разрешается отвечать на предыдущие шаги партнера, то чаще возникает сотрудничество. Эта модель поведения хорошо изучена.

Простым применением теории игры к явлению обмана будет рассмотрение его в виде классической «дилеммы заключенного». Два игрока могут сказать правду (оба сотрудничают), солгать (оба нарушают) или сделать одно из двух. Возникает важный вопрос – кто кому поверит? Если ты солжешь, а я поверю тебе, то пострадаю я. Если ты солжешь, а я не поверю тебе, возможно, ты пострадаешь. Однако в «дилемме заключенного» один игрок после сделанного хода узнает о том, как повел себя другой (сотрудничал или нарушал). Поэтому при самом простом сценарии здесь будет действовать правило – сотрудничай первым ходом, а потом делай то, что твой соперник делал на предыдущем (око за око). Но в обмане нет никакой очевидной взаимной логики. Если ты мне солгал, то это не значит, что моей ответной стратегией станет ответная ложь. Обычно это означает, что лучшим действием будет либо отстраниться от тебя, либо наказать тебя.

Самым креативным решением математического моделирования обмана, которое я когда-либо встречал, было предложение адаптировать игру «Ультиматум» под эту проблему. Один из игроков предлагает другому долю от некой суммы денег – скажем, от 100 долларов (которую предоставил организатор эксперимента): 80 себе, 20 партнеру. Партнер в ответ может принять такое распределение долей или отказаться – в таком случае денег не получит никто. Часто эксперимент проводится в виде одного-единственного анонимного контакта. Игроки не знают друг друга, и маловероятно, что они встретятся в будущем. В эксперименте измеряется отношение индивидуума к несправедливости – при каком распределении долей игрок откажется от денег вообще, чтобы помешать второму получить несправедливую долю? Во многих культурах соотношение 80/20 является переломным, при этом количество испытуемых, отклоняющих предложение, достигает 50 %.

Теперь представьте несколько видоизмененную игру, в которой есть две суммы (скажем, 100 и 400 долларов), и об этом знают оба игрока. Одна сумма затем случайным образом передается одному из них. Представьте, что игрок предлагает вам долю в 40 долларов, которая может представлять собой 40 % от 100 (в этом случае вы наверняка возьмете деньги) или 10 % от 400 (большинство людей отказывается). Первому игроку разрешается лгать насчет размера суммы, которой он располагает. Вы можете поверить первому игроку или не поверить ему, но вам разрешается прибегнуть к услугам третьей (незаинтересованной) стороны и заплатить ей определенную сумму, чтобы узнать правду. Это позволяет измерить, насколько важно для вас узнать о честности/нечестности вашего оппонента.