Камень ацтеков - Елена Долгова

Наконец кто-то, ругаясь словно погонщик мулов, полез вниз. Чужое узкое и смуглое лицо кривилось. Испанец протянул руку и, не дождавшись чужой ладони, грубо ухватил англичанина прямо за раненое плечо. Тот, кто остался у леерного ограждения, перегнулся вниз и спросил хрипловатым голосом по-кастильски:

— Какую добычу мы выловили, Амбросио? Это, должно быть, самморской дьявол?

— Не знаю. Он потерял сознание и молчит. У него темные волосы. Глаза закрыты, я не вижу их.

— Обвяжи парня веревкой и поднимай. Должно быть, его корабль затонул где-нибудь поблизости.

— Мне не нравятся неожиданные встречи в океане, они слишком часто притягивают зло и приносят несчастье… Кому-нибудь. Только, надеюсь, не мне.

Амбросио засмеялся. Они еще долго переговаривались, но Баррет уже не слышал ничего — он и в самом деле потерял сознание. Над океаном занимался хмурый рассвет, дымка непогоды еще не вполне рассеялась, край неба тонко светлел перламутром.

Пятипалубный галеон «Хирона» уходил курсом на Картахену.

Глава 4. Потомок инквизитора

— Buenos dias. Habla usted ingles? [4]

Баррет нехотя поднял слипшиеся от соленой воды веки. В кормовую каюту галеона проникали снопы солнечных лучей. Обстановка, по корабельным меркам, выглядела роскошно. Украшенная резьбой стена отделяла от помещения балкон задней галереи. Скосив взгляд, в приоткрытую дверь можно было разглядеть выставленный там бюст короля Филиппа II и половину незнакомого мозаичного герба. Кормовой фонарь из позолоченной меди напоминал по форме маленький замок. Внутри самой каюты стояли стол, инкрустированный шкафчик и богато отделанные скамейки. На столешнице бесшумно струили песок хорошей работы стеклянные часы — «амполетта». Поблескивал металл маленького глобуса. Возле серебряной чернильницы на раскрытой книге лежало только что отставленное гусиное перо.

— Habla usted ingles? — повторил невидимый пока что собеседник. В чужом голосе прорезалась нотка злого нетерпения. Владелец голоса шагнул вперед и оказался в поле зрения пирата. Испанцу было примерно столько же лет, сколько и англичанину, он был более худощавым, чем Баррет, с тонким, породистым профилем.

— Так вы говорите по-английски, вы ведь англичанин? — резко, правильно, почти без акцента, спросил незнакомец, легко переходя на чужой язык.

— No comprendo, [5] — тут же ответил Баррет.

— Вы испанец?

— Si. [6]

Чужак расхохотался, как видно, искренне, а не напоказ. Баррет, вынужденно пережидая чужой оскорбительный хохот, попробовал сдвинуться с места и обнаружил, что прикручен к лавке. Ремни затянули так, что они глубоко врезались в щиколотки и запястья. Тем временем испанец кончил смеяться и заметно помрачнел.

— Вы самый забавный пленник, который мне когда-нибудь попадался, хотя начинать со лжи — это не слишком хорошая выдумка. Почти все начинают именно так. Разумеется, вы не испанец, а англичанин… Молчать! Я покуда не разрешал вам ответить. Меня не интересуют увертки. Во-первых, вас выдает очень сильный акцент. Хотя у вас и черные волосы, но глаза-то северные, да к тому же еще и разные — один серый, а другой зеленый. Шея и руки потемнели от загара, но под рубашкой кожа светлая — я раздел вас, когда возился с вашим раненым плечом. На поясе был нож английской работы. Что еще? Портрет хорошенькой блондинки в медальоне. Ваш растерянный вид…

— Идите к черту.

Испанец моментально подошел к Баррету и ударил его кулаком в лицо — не очень сильно, скорее символически.

— Я вас предупреждал о необходимости придержать язык. А теперь слушайте внимательно. Я знаю, что мой английский очень хорош, так что вы прекрасно все поймете. Меня зовут Эрнандо де Ланда, один из моих родственников по линии отца сто лет назад был епископом Юкатана — да, это тот самый Ланда, миссионер-епископ и инквизитор в одном лице. Примерно в то же время в самой Испании в Сан-Лукаре-де-Барамеде казнили вашего соотечественника, некого Николаса Бартона, которого туда привели торговые дела. Он оказался опрометчивым и скорым на язык парнем, был признан нераскаянным еретиком и публично сожжен. Бартон был в этом отношении одним из первых, но далеко не последним англичанином, взошедшим на наш костер. Мне продолжить историю?

— Здесь не полуостров, а океан. Между Англией и Испанией заключен мир. Я не боюсь вашего трибунала.

— Бартон, так же как его сообщник Вильям Брук, были всего лишь торговцами.

— Как и я.

— Вы не какой-нибудь мирный счастливчик, который чудом спасся с торгового судна, потопленного голландскими каперами. Может быть, я бы и поверил во всякие небылицы, если бы не узнал вас почти сразу же.

Баррет прищурился, пытаясь вспомнить, где он видел де Ланду, но внешность того показалось ему совершенно незнакомой.

— Не буду вас мучить неизвестностью, — презрительно добавил Ланда. — Я был на одном из судов, потопленных во время штурма Айла Баллена, и хорошо запомнил вашу внешность и даже имя. Ах, какая неосторожность! Назваться раненому офицеру, прежде чем пристрелить его… Несчастный умер от пули, а мне, заступничеством пречистой Девы Марии, довелось выжить. О, это было настоящее чудо… Судно медленно тонуло, я лежал, придавленный чужим трупом, молился о спасении и мести. Тогда я ненавидел вас очень сильно. Должно быть, дыр в бортах оказалось недостаточно — то, что осталось от корабля, в конце концов прибило к острову. Я не утонул, но, отсиживаясь в поселке, видел, во что вы превратили Айла Баллена, и возненавидел вас еще сильнее… Мне продолжать?

— Да.

— Уже гораздо позднее я случайно попал на «Хирону». Корабельный врач слег в лихорадке, а я немного хирург-любитель. Нынешней ночью спасенного моряка перенесли в мою каюту, тут я узнал вас и вспомнил ваше чертово имя.

— Хватит, — сказал Баррет. — Мы не аристократы. Оставим «вы» и вежливую брехню, перейдем к делу. Теперь ты можешь спокойно отомстить, хотя, не взбунтуйся эти скоты, мои ребята, у тебя никогда бы не появилось удобной возможности…

— Пощады попросить не собираешься?

— Не хочу доставлять тебе удовольствие.

Де Ланда помедлил.

— Вообще-то я испытываю сильный соблазн посмотреть, как тебя повесят. Костер тоже неплох, потому что ты не только морской разбойник, но к тому же еретик. Пожалуй, я бы отправил тебя в огонь, если бы не это…

Ланда что-то хлестко бросил прямо на связанного Баррета. Тот приподнялся, чтобы рассмотреть предмет, и тут же уронил голову обратно на скамью — предметом оказалась карта.

— Меня заинтересовала твоя вещица. Ее совсем не испортила океанская вода. Я хочу знать об этом все.