Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой. - Надежда Щепкина

— Матушка, — позвала она. — Мама велела мне отдать тебе икону.

— Какую икону? Что ты несешь? Ступай к себе, оставь меня в покое.

— Я принесла икону Знамения Божьей Матери — на, возьми ее, — и, вынув руку из-под фартука, она протянула ей икону.

Игуменья потеряла дар речи, не веря глазам своим. Дрожащими руками она поднесла святыню поближе к глазам, чтобы удостовериться в ее подлинности.

— Тася! — воскликнула она. — Как она оказалась у тебя?

— Мне Мама велела спрятать ее, чтобы злые люди не забрали ее у тебя.

— Ты хочешь сказать, что Пресвятая Богородица сама тебе явилась и велела уберечь икону от конфискации?

— Да, говорила.

— И ты видела Ее?

— Нет, не видела, только слышала Ее голос.

— Это чудо! Но как же тебе удалось вынести икону из церкви?

— Ну, это пустяки. Я маленькая, залезла под лавку и схоронилась. А когда все ушли и заперли двери, я и взяла икону. Ну а утром, когда увидели, что икона исчезла, тут поднялась такая суматоха, что всем было невдомек, откуда я взялась в храме, подумали, что я, как и они, к утрене пришла.

Слух о юродивой девочке-подростке, которой было чудное видение Самой Богородицы, быстро распространился среди верующих Новгорода и окрестностей. И потекли людские толпы... Люди шли к ней со своими просьбами, печалями и недугами.

Матушка перевела Тасю в большую светлую келью, однако та наотрез отказалась, предпочитая оставаться на сеновале в овине, но попросила игуменью разрешение покидать монастырь в вечернее и даже ночное время, сделав соответствующее распоряжение привратнице.

— Для лечения хворей груди и сердца очень помогает сон-трава, но собирать ее надо до утренней росы.

Разрешение Тася получила.

Сергею давно пора было отправляться домой в Питер. Там его ждала увлекательная работа в Эрмитаже и натянутый на подрамник холст с начатой давно задуманной картиной. Да и тревога о Кате не давала покоя: он давно уже не имел сведений о сестре. Но он все медлил, оправдываясь различными надуманными предлогами. Например, убеждал себя, что необходимо проверить, как отреставрированные участки иконы будут вести себя под воздействием жара от свечей, от каждения.

Неумолимая трясина затянула его, — и он уже не мог вырваться из сладкого очарования этих совместных вечерних прогулок. Вот и нынче, возвращаясь в монастырь, он молча слушал Ольгу — незначительные фразы, наполненные для него бесценным смыслом, вглядывался в ее освещенное полной луной лицо — такое дорогое и такое прекрасное.

Проводив Ольгу до обители, он, взволнованный и очарованный, понял, что не сможет заснуть, и решил пройтись вдоль берега Волхова, чтобы хоть немного унять разбушевавшуюся кровь. Неожиданно его внимание привлекли голоса — мужчина и женщина, горячо спорили. Мужчина о чем-то униженно и жалобно просил, женщина жестко и требовательно настаивала. Оба голоса показались ему незнакомыми. Было темно, и разглядеть лица споривших не удавалось. Но вот из-за туч выглянула луна, и, к своему удивлению, он узнал в женщине Тасю; мужчина был одет в форму красноармейца. Никак не мог он себе представить, что Тася может говорить таким властным, командирским тоном. Сомневаясь, не ошибся ли, Сергей подкрался поближе, так что можно было разобрать отдельные слова.

— ...Нельзя... слишком много... еще месяц... — здесь Тася резко повернулась и быстро пошла по тропинке к монастырю, заставив Сергея скрыться в кустах. Мужчина ушел в сторону воинской части.

Размышляя о том странном, что он только что видел и слышал, Муралов решил, что завтра же надо будет все рассказать игуменье, а, кроме того, необходимо и самому понаблюдать за девчушкой.

И вот как-то утром Тася, заметив на себе внимательный, испытующий взгляд Сергея, заявила с легкой насмешливой улыбкой:

— Прозевал, дядя! Увели сестру Евпраксию.

— Куда увели? Кто увел? — вскричал он.

— Жених увел.

Сергей застыл на месте, не в силах шевельнуться. «Крюгер! Значит, наше послание достигло цели... Ну что ж, рано или поздно это должно было случиться...» — и он грустно побрел к себе.

И вдруг острое чувство непоправимого горя заставило его остановиться. Вот сейчас, в эту минуту уводят навсегда единственную женщину на свете, без которой он не может и не хочет жить! А он палец о палец не ударил, чтобы задержать, завоевать ее! Как бы это ни было бессмысленно или безнадежно, он никогда в жизни не простит себе, если не предпримет последней попытки!

И он побежал. Он бежал вдоль Волхова, бежал по полупустым улицам Новгорода, кое-где останавливаясь и расспрашивая прохожих, куда пошли хорошо одетый господин, по виду иностранец, с молодой красивой девушкой, и добрался до привокзального ресторанчика.

Парочка мирно беседовала за одним из столиков.

Сергей, не помня себя и не соображая, что делает, закричал прямо у входа:

— Оля! Поедем со мной в Петроград! Я помогу тебе обосноваться!

О чудо! Взгляд девушки вспыхнул радостью. Она встала из-за стола и бросилась было ему навстречу.

Фон Крюгер не сразу сообразил, что произошло. Но когда понял, тут же схватил Ольгу за руку.

— Что вы делаете, безумная? Вы знаете, что делается в Петрограде? Голод, холод, нет света, разруха. Где и как вы там будете жить? Какие ужасы вас ожидают?

— Я все это знаю, — тихо сказала Ольга. — Я еду в Петроград.

— Как вы, столбовая дворянка, можете связывать свою судьбу с человеком без роду и племени, с мальчишкой, у которого ни кола ни двора? Это непростительная авантюра!

Ольга упрямо твердила:

— Я еду в Петроград!

— В какое положение вы ставите меня? По вашей просьбе я с всевозможными ухищрениями пробираюсь через три кордона, чтобы вызволить вас из этого кошмара, и вы все рушите, едва какой-то молокосос поманил вас пальцем?

— Простите, Александр Людвигович. Я очень виновата перед вами. Прошу вас, простите меня. Но я должна исправить свою ошибку. Я еду в Петроград.

Тогда Крюгер набросился на Сергея:

— Как ты смеешь вовлекать бедную девушку в эту авантюру? Если она тебе хоть немного дорога, немедленно откажись от этой идеи! Ей необходимо уехать из этой страны!

Сергей молча взял девушку за руку и вывел ее на свежий воздух.

— Оля, я не понимаю, как произошло это чудо. Но ведь оно могло произойти много раньше. Зачем же ты вызвала Крюгера, зачем мы с Николаем, рискуя свободой и жизнью, переправляли ему послание?

— Это твоя вина, Сережа, — возразила Ольга. — Ты вспомни, когда ты предложил ехать в Питер? Только сию минуту. А я так ждала, что ты предложишь мне остаться тогда, когда мы встретились у рынка. А ты вместо этого помчался сбывать меня с рук этому Крюгеру.

Сергей опешил. Выходит, он сам чуть не отдал любимую девушку чужому человеку!

— Но почему ты сама...

— Это невозможно. Девушка моего круга не может навязываться мужчине. Это его обязанность проявить инициативу.

— Итак, мы завтра едем в Питер! Сборы, я думаю, у нас будут не долгими. Мои дела здесь давно закончены, тебе только с матушкой да с сестрами попрощаться, да вот не помешает в Райсовете получить справку о работе в школе и клубе. Это очень поможет нам в обустройстве.

Он шел и чувствовал в своей руке ее маленькую теплую ладонь. Вдруг неподалеку что-то громыхнуло, послышался звон лопнувших стекол, взрывная волна прижала ее хрупкое тело к его груди. Инстинктивно, как бы ища защиты, она прижалась к груди. В этот момент он четко осознал свое счастье и груз ответственности за судьбу этого милого юного существа.

— Не бойся, Оленька, это наши соседи военные развлекаются, — успокоил ее Сергей.

Вернувшись в обитель, Сергей и Ольга были поражены суматохой, которая творилась в монастыре. Наступило время трапезы, но сестрам было не до нее. Обратившись к первой встречной монахине, Сергей узнал, что чудотворная икона снова пропала.

Матушка сразу же послала за Тасей. Та заявила, что на этот раз она икону не брала, но что слышит, как икона плачет. Она попросила оставить ее наедине с матушкой, и они за закрытыми дверьми долго о чем-то разговаривали, после чего Тася вернулась в овин, а игуменья осталась в своих покоях, отослав келейницу.

Сергей лег спать пораньше, имея в виду, что завтра будет много хлопот. Надо зайти в Райсовет и в клуб, достать билеты, попрощаться с матушкой и сестрами, собрать вещи — ив дорогу!

Он внезапно проснулся среди ночи от едкого запаха гари. По стенам метались яркие всполохи света. Пожар! Сергей выскочил на крыльцо и увидел столб пламени, поднимающийся из сарая с сеном, где ночевала Тася. Из своих келий с криками выскакивали заспанные, кое-как одетые монахини. Единственной, кто не потерял присутствия духа, была сестра Ксения. Она схватила Муралова за рукав, поволокла к хозяйственному складу и показала, где лежит помпа. Затем она открыла ворота хлева, стоящего рядом с горящим овином, и начала выводить коров подальше от пожарища. Трудная это была задача: перепуганные животные отказывались подчиниться своей хозяйке. Тем временем Сергей вытащил насос и, мобилизовав по две монахини на каждое плечо помпы, сам направлял шланг то на горящий овин, то на хлев, пытаясь сдержать распространение пожара. Одновременно он послал самую быстроногую послушницу вызвать пожарную команду. Впрочем, пожарная команда прибыла до вызова — столб пламени был так высок, что его сразу заметили с каланчи. Увы, прибывшим пожарным делать было уже нечего: от овина осталась куча пепла да фрагменты передней стенки и ворот, которые удалось спасти Сергею. Внутри овина пожарные обнаружили обуглившийся человеческий труп и срочно вызвали милицию. Вместе с милицией прибыл следователь по уголовным делам Семен Васильевич Костиков.