Хлеба кровавый замес - Леонид Шевцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сапёры подорвали препятствие в виде того самого фугаса и уложили аппарели. И колонна начала быстро и без потерь выходить из-под огня.
Стало слышно, как по позициям пусковых установок в своём первом круге отработали вертолёты прикрытия. Раздавались далёкие разрывы их НУРов. И открывалась по-своему красивая, притягательная картина, как хищных очертаний вертушки заходили на штурмовку на фоне крупного солнечного медно-золотого диска. Эта была особая красота – дикая красота войны. Для кого-то она наверняка останется последним величественным воспоминанием…
Глава 7. Первая ночь на боевых. Организация охраны
К восемнадцати часам батальон Шаховского, ставший ему за несколько дней уже родным, без дополнительных заморочек прибыл в район ночного отдыха. Происшествий уже и так за день хватило. Упорядочено, по ротным колоннам, батальон втянулся на стоянку в район на свой участок среди всей сводной оперативной группы.
Стемнело по южному быстро. И сразу, без задержки, засияло огромное количество звёзд. В небе Афганистана их много, и они все светят ярко и почему-то не холодно, а как будто раду́шно подмигивают. Небо было безоблачным, что давало возможность видеть их все сразу, много, и удивительно необыкновенно: вроде они и высоко, но кажутся совсем рядышком. И присутствовало ощущение, что до них не миллиарды километров и световых лет. Создавалось впечатление, что если захотеть, то можно к ним взлететь, и мгновенно оказаться рядом.
Пока они всем своим батальоном втягивались на стоянку, туда прилетела пара вертушек, которые приземлились перед единым фронтом всей техники. Возле вертолётов находилось несколько разных машин. В тёмное время, без зажженных фар, было трудно разглядеть их отличительные признаки. Хотя гадать о повседневных событиях не было необходимости – это санитарные машины от разных подразделений подвезли к вертушкам раненых и погибших за этот день: раненые и убитые будут грузиться по разным бортам. В небе, угрожающе урча, барражировала пара Ми-24 – вертолётов прикрытия. Хорошо, что потерь за день было немного – но тяжкий след от такой картины всё-таки оставался в душе каждый раз.
В самом начале этой чехарды полевого обустройства Шаховской вызвал к себе по радиостанции Пасько.
Машина начальника штаба стояла на своём традиционном месте относительно остальной техники батальона. Зная систему такого расположения, найти его БТР в этом муравейнике было несложно, соответственно, и самого Шаховского найти не составляло труда.
Пасько не заставил себя долго ждать и прибыл к 300-му БТРу.
Шаховской сидел на броне, так как оттуда было проще наблюдать за действиями личного состава. Кроме того, сверху он мог окинуть взглядом и сделать выводы по местности пребывания, как и обещал комбату, чтобы понять варианты системы ночной охраны.
– Ты меня зачем вызывал? – нагло спросил командир роты.
Пасько задал этот вопрос одновременно и грубым тоном, и в неуставной форме, с нарушением субординации. Мимо внимания Пасько не прошло, что днём, когда его отчитывал комбат, Шаховской смотрел на него с нескрываемой неприязнью за его нетактичное поведение со своим «шутником»-взводным Медведковым. От Пасько реакции ждать пришлось недолго. Кроме того, ротный намеренно не утруждался приличными манерами – в то время как Шаховской проявлял себя офицером с высоким личным достоинством.
Эта поведенческое различие стало спусковой пружиной их размолвки, что при военной обострённой нервозности могло вылиться в опрометчивые поступки самым быстрым и неожиданным образом.
Прежде чем ответить, Шаховской спрыгнул с машины и стал вровень с Пасько, чтобы внешне не присутствовало даже намёка на его какое-то высокомерие.
– Обеспечь охрану всего района стоянки батальона. Ночной патруль от твоей роты, – распорядился Шаховской.
– Чего это мои? – продолжал дерзить Пасько.
Хотя он прекрасно знал, что процедура стандартная, и с него всегда начинаются все эти служебные заморочки, так как его седьмая рота числилась в этой очереди первой. Следующая в очереди на подобные мероприятия была восьмая, потом девятая роты в батальоне. И так по кругу…
Но пользуясь тем, что Шаховской мог считаться новичком на своей должности, Пасько хотел обеспечить больше вольготности и меньше спроса и требовательности к себе и его роте. И как офицер послуживший, он отлично знал, что лучше ковать железо, когда горячо, и что делать это нужно чуть ли не сразу, пока новичок не полностью вжился в должность.
Офицеры, особенно здесь, в Афгане, были далеко не бесхребетными юнцами и наивными недотёпами. Поэтому возможность набить себе цену и поднять собственную значимость в глазах любого новоиспечённого начальника обычно не упускалась, тем более что подобная возможность по своим срокам была очень непродолжительной. Именно это и пытался сейчас проделать Пасько, чтобы занизить внимание и требовательность Шаховского к своей роте и собственной персоне.
Алексей не зря имел в полку авторитет и кличку Князь. Он, совершенно не реагируя на дерзкое поведение Пасько, которое было очевидно даже солдатам его экипажа, продолжал:
– …выдели четыре парных патруля со сменами по всему периметру…
– Кстати, начальник, на прошлых боевых на мне закончили, – упёрся рогом Пасько.
Шаховской посмотрел на часы, демонстративно игнорируя его бестактные фразы, которыми он перебивал своего начальника и грубо нарушал устав:
– Сейчас 18 часов 30 минут. Весь твой патруль для инструктажа представь в 19 часов ровно. Я на них посмотрю.
Во время последней фразы подъехала санитарка Таси. Фельдшер погрузила раненого водителя со взорванного БТРа на вертушку. Сегодняшних погибших, в том числе самого Крикунова, она тоже отправила в последнюю обратную дорогу, и кунг был свободен.
Тася, не выходя из машины, а только приоткрыв дверь кабины, окликнула усталым голосом:
– Поехали, Шаховской, я тебе перевязку сделаю.
– Да, давай, поехали, снимешь бинты, а то народ ими пугаю, – не обращая больше внимания на Пасько, ответил он.
И энергично закинул себя внутрь кунга. Санитарная «шишига» с Алексеем и Тасей сразу же поехала на своё привычное место стоянки.
– Хай живе Нестор Махно и его жинка Параська! Или как там её звали? Ждите, хлопцы, он вас ещё затренирует. Наплачетесь вы с ним, – пообещал Пасько, обращаясь к экипажу начштаба. – Ладно, Шаховской, как аукнется, так и уякнется.
И он, в целом довольный этой клоунадой, отправился в свою роту исполнять полученное от Шаховского распоряжение.
За несколько минут, очень осторожно лавируя в свете своих фар, так как вокруг машин расположились бойцы, и на маленьких костерках уже готовили ужин и грели воду под чай-кофе из сухпая, «шишига» пробралась на своё место в общем расположении машин батальона и там пристроилась. Тася спрыгнула на землю из кабины и вошла в кунг, где на боковом месте сидел Шаховской.
В кунге тускло горело дежурное освещение. Тася без лишних слов подошла к Алексею и начала обрабатывать неглубокую рану. Как только руки стали делать своё дело, она, почувствовав себя в привычной ситуации, стала дежурно болтать, отвлекая нового батальонного начальника от концентрации на болячках:
– Как сам? Не болит? – Она сняла пропитанный засохшей кровью бинт.
– Нет… Не болит. Слушай, я тебя
