Лунная Ведьма, Король-Паук - Марлон Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У тебя всегда так много слов.
– Что именно он тебе сказал?
– Ничего он мне не сказал. Ты разве не слышала? Я больше не достоин его голоса. Он прислал лишь гонца. «У меня вам известие из дворца. Благосклонность еще может осенить семью Комвоно». Это семью-то Комвоно? Мой дед, можно сказать, в одиночку освободил Увакадишу, в пер…
– В первую войну. Да, муж мой. Может, в этом и суть проблемы.
– Гляньте на эту женщину. Она теперь заделалась провидицей!
– Муж мой, вы с ним оба немолоды, так что наверняка он помнит, как наш король захватил Конгор силой.
– И что?
– Фасиси – дворяне по происхождению, живущие среди конгорцев. А на этой улице живет несколько вдов.
– Не глупи, женщина. Присоединение к империи было лучшим, что могло случиться с Конгором.
– Но они не присо…
– Я говорю, не глупи. Конгор не Борну. Заносчивость того царства стерла его из памяти. Это же место не поднимало против Короля ни единого голоса. Между тем у этого куска шакальего дерьма не хватило даже уважения просто послать весть, что у него срочное дело. Он поделился этим со своим слугой. Прислал сюда гонца! Гонца!
– Этой вести мы ждем три года, муж мой. Кому есть дело, через кого она к нам приходит?
– Ты всегда должна выдавать свое низменное происхождение?
Соголон ждет от хозяйки быстрого слова, чего-нибудь короткого и резкого, как хлыст, чтоб заглушить слова, сходящие с его губ. Но ничего не происходит. В помещении становится так тихо, что можно подумать, кто-то из них ушел. Соголон вздрагивает от внезапной мысли, что кто-то подкрадывается к ней сзади.
– Что ж, муж мой. В следующий раз прикажи выпороть посыльного, если захочешь.
– Он будет не последним, кого я за сегодня выпорю, можешь мне поверить. Они обращаются со мной как с какой-нибудь выгнанной собакой. Да, именно! С какой-нибудь собакой, которую выгнали пинком.
– Муж мой, ты мудр во всем. Но если они хотят, чтобы мы были собаками, пусть мы ими и будем. Чтоб они не знали, когда мы укусим.
Еще одна пауза. Соголон чувствует: хозяин наконец-то слышит то, что он может использовать. О мужчинах она знает немного, но достаточно для понимания, что будет дальше.
– Они обращаются с нами как с безродными псами? Это то, что им угодно? Ну так будем же ими! Да почувствуют они, как этот пес рвет зубами и пускает кровь!
– Мой муж так мудр, – лукаво воркует хозяйка. – Явимся туда в белом. Возьми свой кинжал.
О том, куда идут, господа никому не сообщают.
– Если те люди низкородны, то мы еще ниже и не заслуживаем никаких отчетов, – говорит кухарка.
Соголон дожидается темноты, чтобы вновь отправиться на поиски юных бойцов на палках. Там из своего укрытия она выжидает, когда взрослый мужчина крикнет об окончании донги, и все расходятся восвояси. На этот раз ей несказанно повезло: кто-то оставил в грязи свою палку. Она подхватывает ее зачарованно, словно вор, не смеющий поверить в свою удачу. Понятно, что сейчас надо без промедления бежать домой, нестись во весь дух, пока тот забывчивый не вернулся. Но уйти Соголон не может. Низко пригнувшись – ни дать ни взять гепард в буше[12], – она гибко подпрыгивает в воздух, сражаясь с темнотой.
Научившись именовать дни и считать луны, Соголон знает, что с тех пор, как она поселилась в доме, минуло четыре луны. Накануне она отсчитала конец очередной и сидит сейчас в гостиной, гадая, что принесет с собой нынешняя, Гуррандала, последняя в этом году. Шестью днями ранее солнце навлекло на Соголон тягость с опухлостью и кровью, что не доставляет ей ничего, кроме беспокойства, потому как даже в этом доме лунная кровь намекает, что ты служишь для продолжения рода.
Хотя хозяин на нее по-прежнему не смотрит, она не забывает слов хозяйки, сказанных с ее появлением в доме, – что, возможно, однажды появятся дети. Странности в поведении Соголон не укрываются от кухарки, но вместо того, чтобы спросить девочку, что с ней, та просто дает ей пучок листьев, давая знак помалкивать. Остается пережидать и надеяться. Вообще у женщины много занятий, но как только появляется лунная кровь, все они сводятся к одному.
– Времени нет, – вздыхает госпожа. – В самом деле, на откорм тебя отдавать уже поздно, да и стара ты для этого.
Госпожа Комвоно отстраняет ее от кухни, сказав, что применение ее рукам должно быть более нежным. Это значит, расчесывать волосы госпожи. Волосы у хозяйки жесткие, хотя она считает их тонкими, и всякий раз, когда гребешок цепляется за узел, она шлепает Соголон по рукам. Но одновременно она находит дополнительное время на то, чтобы обучить девочку большему, а не просто тыкать, что она делает не так.
– Стой во весь рост, милочка, а бедро слегка изогни, вот так, будто думаешь пройтись, уперев руку в бок. А теперь иди. Ну-ка, сколькими пальцами ты берешь кусочек хлеба? Ох же дуреха. Двумя, а не тремя! Как зачерпывать мясо, ты хоть, надеюсь, запомнила? Я вроде тебе показывала, как есть козлятину и как отличать проваренную от той, что сыровата. Опустись на пол, девчонка, коленки вместе. Да не становись на них, не сгибайся и уж точно не приседай, а то люди подумают, что ты собралась испражниться. Послушать тебя, так правильная осанка – сущая мука. Никто и не говорил, что это легко. Ты еще не знаешь, какую нагрузку придется терпеть твоим ногам, а уже ноешь, что затекли. Ладно, давай расчесывай мне волосы.
– Да, госпожа.
Посреди этого размеренного занятия хозяйка внезапно хватает ее за руку.
– Что там хозяин, поглядывает на тебя?
– Нет, госпожа.
– Как это так? Разве он к тебе не приходит? Ночами, деточка, приходит ведь?
– Нет, госпожа.
– Странно. Тогда интересно, куда он там шляется? Возможно, ты права. Вогнали мы его, видно, в смущение, вот он тебя и сторонится.
– Мне с этим что-то сделать, госпожа?
– Да боги упаси. Стыд и вина держат его в рамках приличий. – Она озорно смеется, а затем, уже серьезно, добавляет: – Но если он к тебе придет, ты ему не отказывай.
– Госпожа?
– Ты меня услышала. Этот мужчина твой господин. Не забывай об этом.
В первую ночь луны Гуррандалы она омывается, думая снова отправиться
