Цена империи. Фактор нестабильности - Тарханов Влад

Я себе взял самое собачье время – перед рассветом. Михаил разбудил меня. Проверил револьвер, занял пост, а Михаил завалился на лежанку из нарубленных веток, укрытых брезентом, пододвинул под голову вещевой мешок и быстро заснул. Это все верно – когда есть возможность, солдат должен высыпаться. Под утро было довольно-таки зябко, поеживаясь, огня не разжигал – мне бдить надо. Пока бдил, задумался, был такой грех.

Я вообще-то не ожидал, что Михаил Николаевич так быстро приблизит меня и поручит важное дело. Была такая мысль – поблагодарит, отдарится новым чином да отправит куда-то в Саратов руководить жандармами али на полк поставит, тут уже как ему приспичит. Ан нет, оценил… Причем весьма серьезно оценил. Внимательно прочитал мой отчет и по поездке в Швейцарию, и в Германию, особливо в Лондон и Шотландию. Все его интересовало, насколько в гордых скотах угасла жажда свободы. Я утверждал, что абсолютно, особенно среди аристократии, которая почти вся слишком тепло и хорошо чувствует себя среди английской, чуть пониже дым, чуть поменьше апломб, но в принципе, надеяться на сепаратизм в Шотландии мало толку. Вот в Ирландии – совсем другое дело. Там можно найти уязвимые точки и есть с кем столковаться. Что меня удивило, так это подход государя к любому вопросу. Он никогда не рассматривал проблему изолированно, как какое-то явление, а старался разглядеть связи того или иного события с другими событиями, искать причины и возможные взаимосвязи. При этом не раз и не два говорил мне, что у всех войн, конфликтов и заговоров есть имя, фамилия и отчество. Интересы различных кланов, групп, классов – все это надо уметь просчитывать и учитывать. Ибо можно начинать войну, чтобы, угробив тысячи людей, получить жалкий клочок никому не нужной земли, а можно предотвратить войну ударом кинжала или метким выстрелом. И это будет благом для государства. В целом, трезво оценивая успехи нашей разведки, Михаил Николаевич критиковал ее за весьма низкую эффективность, если оценивать общий результат. «Мы в подметки не годимся ни разведке Ватикана, ни нашим заклятым врагам – британцам. В этом деле нам расти до них и расти», – не раз говаривал мне император, напоминая, что использовать чужой опыт необходимо, но нам обязательно надо придумывать свои собственные приемы и методы. «Удивил, следовательно, победил», – напоминал он фразу гениального Суворова.

Если внешняя разведка велась через военных атташе и некоторых энтузиастов, подчиняясь министерству иностранных дел, то теперь она была подчинена министерству Милюкова, при этом имела четкое разделение на легальную (те же военные атташе и наблюдатели) и нелегальную, к которой начали целенаправленно готовить отобранный контингент. Ну и мои ребята, которые подчинялись только мне и государю – это группа силовых операций. И их я готовил по специальной программе, которую мне тоже предложил лично Михаил Николаевич. Моим наибольшим успехом была операция в Лондоне, которую провел Паоло Рикардо – гражданин Швейцарии, завербованный мною семь лет назад. Этот мелкий полицейский чиновник, вышедший в отставку после того, как перешел дорогу весьма серьезному человеку, испытал на себе все прелести местной «демократии», в которой прав тот, у кого больше прав, в смысле денег. Сфабрикованность обвинений против него была очевидна, но… полицейское начальство решило сие дело замять, Паоло ушел в отставку, оказавшись без средств к существованию, ибо пенсии ему не назначили. Он еще пытался чего-то там добиться, но тут я его нашел и попросил помочь проследить за некоторыми неблагонадежными элементами.

Паоло имел своих осведомителей, которых никому не передал, а потому его помощь оказалась неоценимой. И оплачена была достаточно щедро. Будучи человеком опытным, он вовремя почуял нездоровый интерес к себе со стороны бывших коллег, по-видимому, простимулированный его недоброжелателем. А тут еще выплыла связь этого господина с семьей британских Ротшильдов. Когда Паоло перебрался в Германию, сменив имя и фамилию, я снова связался с ним и встретился в Потсдаме, где он проживал под личиною отставного военного-инвалида. Узнав, что мне надо, каково будет финансирование и поддержка этого проекта, Паоло долго не раздумывал, а сразу же согласился. Прибыв в Лондон, он через какое-то время вышел на банду Мэрилебон, орудовавшую в Лиссон Гроув. Как ему это удалось? Удалось и все тут. В отчете, что лежит в сейфе государя, можете прочитать подробности. Не сразу банда согласилась на это дело – слишком серьезное и масштабное оно было. Для того, чтобы провернуть еще и ограбление банка, привлекли и банду негодяев. И если с налетом на клуб справились сами мэрилебоновцы, то основная тяжесть работы по банку Ротшильдов легла на негодяев, к которым примкнуло еще несколько наемников вместе с самим Паоло.

Налет на банк Ротшильдов, в котором проходило совещание британской ветви этого весьма влиятельного семейства, оказался более чем результативным. В ходе ограбления были не просто вывезены сокровища через заранее подготовленный подземный ход, ведущий в коллектор и Темзу, но и устранены Альфред де Ротшильд, Фердинанд Джеймс фон Ротшильд, Леопольд де Ротшильд и Натан Майер Ротшильд, кроме этого, погиб и старый недруг Паоло, швейцарский финансист и банкир Натаниэль Ласси, сотрудничавший с Эдмондом Ротшильдом и приехавший в Лондон по весьма срочному делу. Из-за него и налет на банк Ротшильдов был перенесен на два дня, хотя планировалось все с делать в один день, чем дезориентировать лондонскую полицию. Но и так хорошо получилось. А бандиты? Получили свою честно заработанную долю, загрузились в подготовленную для бегства шхуну, которая потом пропала на просторах Атлантического океана. Жалко было денег, которые затонули вместе с бандитами, но убрать следы этого громкого дела было куда как важнее!

Наступило раннее осеннее утро. Птицы подняли громкий щебет, листья, еще зеленые в основной своей массе, уже потеряли тот сочный оттенок, что характерен для них летом, кое-где виднелись прожилки желтого, а один из кустов самым первым оделся несмелым багрянцем. Уже можно было разжечь огонь и приготовить кофей. Присмотревшись, я заметил неприметную тропинку, которая вилась по лесу, буквально в двух десятков шагов от нашего бивуака. И там шла девица лет тринадцати, босоногая, в ярком красном платке и простой крестьянской одежке. Благодаря платку я ее издали и заприметил. Надо сказать, что меня девица-красавица не испугалась, оказалось, что мы вышли к деревне Косовка, до Воронова отсюда рукой подать, вот только идти вдоль речки Вороновка да Мочу не переходить. Ну, тут такие ориентиры, что не запутать. А в Воронове сейчас только десяток дворов да с полсотни крестьян, так после пожара да войны двенадцатого года запустело там все, барин имение не жалует. Я вспомнил, что перед пожаром Ростопчин вывез из этого села тысячу семьсот крепостных, так что поместье было большим. Мы решили зайти в Косовку, тем более что там жил Силантий Вередун, мужик, который еще помнил войну двенадцатого года, был тогда подростком. От Силантия удалось узнать, что поместье поджигал лично граф Федор Растопчин, с ним были два англичанина, да еще десятка два мужиков с оружием. Но вот когда имение пылало, появился конный отряд французов, завязалась перестрелка, на помощь графу пришел партизанский отряд Фигнера, французов выбили из Воронова, которое к тому времени и сгорело совсем. А вот граф и оба англичанина оказались убитыми.

Мы переночевали в селе, а рано поутру вышли в Вороново, стараясь держаться ориентиров и не блукать более. Удалось найти и остатки довоенного поселения, которое тоже горело, видно, господам интервентам не понравилось, что такое большое село не оказало им достойного гостеприимства. Вскоре мы вышли к останкам сгоревшей усадьбы. Поваленные колонны, потрескавшиеся и поврежденные статуи, пепелище на месте дома, который называли подмосковным Версалем. Все это несло на себе следы убогости и запустения. Следов человека тут практически не было. Местные говорили, что пепелище пользуется дурной славой и никто сюда по своей воле не ходит, а дух убиенного графа бродит тут иногда с факелом и пугает православных заунывным пением.