Гора трех скелетов - Артур Баневич

Глаза пани Марии Элеоноры забегали.

– Ну, я же не могу солидному человеку предлагать кота в мешке… И не надо волноваться, я все время находилась рядом с ним, ничего он украсть у вас не мог… Да и что у вас красть?

– Ну да, ну да… – пробормотал я рассеянно. Как ни странно, я и не волновался. Более того, пока пани Поплавская гундела, как осенняя муха, я готов был разрешить ей в следующий раз предлагать всем желающим полежать в моей постели и даже забрать на память какой-нибудь милый пустячок, вроде затычки от матраса. – Пани Мария Элеонора помнит, когда это было?

– Склероза у меня еще нет! Он приходил в понедельник с утра. Очень серьезный пан. И такой воспитанный, хотя и не здешний.

– Он не из Кракова?

– Ну почему же не из Кракова, из Кракова. Только он не поляк, он иностранец. И еще бизнесмен!

– Иностранец? – осторожно переспросил я.

– Вроде русский. По-нашему – ни в зуб ногой. Он со мной пытался по-английски, а я знаю этот английский, пан Малкош?!. А может, и не русский он, а вовсе даже чех… – Пани Поплавская задумалась.

– Как он выглядел?

– Да как все они, эти богачи, – пожала плечами моя домохозяйка. – Без всяких там фокусов… Знаете, когда ходишь по чужой стране с полными карманами баксов, лучше особо не выделяться. Короче, фрака на нем не было…

– Так, – сказал я. – А что на нем было?

– Господи, – часто заморгала пани Поплавская, – а вам-то какая разница?

– Бизнесмены – они ведь разные бывают, – уклончиво пояснил я. – Время сейчас такое, пани Поплавская… Так вы говорите, он осмотрел мой офис?

– Но он же ничего там не трогал! – проворчала вредная старушка. – Спрашивал только про цену, про газ…

– Про газ?

– Ну да, спросил можно ли пользоваться плиткой, которая с баллонами. Ну, жидкий такой газ, чтобы завтраки готовить… А что? – испугалась вдруг она. – Вы думаете, он не бизнесмен?

– Не знаю, не знаю, – сказал я, мягко улыбаясь, чтобы вконец не перепугать пани Поплавскую. – А не ее ли это муж? – Я указал пальцем на свою дверь. – Она ведь тоже не полька…

– Который бил ее? – ужаснулась моя собеседница. – Она мне сказала: «Я кузина пана Малкоша из Львова…» Матка Боска! Кулаками бил! А с виду и не подумаешь!..

– Нет у меня никаких кузин во Львове, – сказал я, беря пани Поплавскую под руку. – Так как, вы говорите, он был одет?…

Не без труда, но мне все же удалось выяснить, как выглядел несостоявшийся квартиросъемщик. С виду ему было около сорока, невысокий, с бородкой, худощавый, волосы скорее темные, глаза непонятно какие. Одет он был как рыбак или охотник. Что касается обуви, пани Поплавская созналась, что на ногах у «бизнесмена» были армейские ботинки на толстых подошвах. Еще она заявила, что в карманах куртки – то ли зеленой, то ли серой – У незнакомца были иностранные банкноты, один – номиналом в десять долларов США – получила она, пани Мария Элеонора Поплавская, домовладелица. После того как вскрылся этот факт, я перестал удивляться тому, что она углядела бизнесмена в субъекте, больше походившем на грибника.

Я поблагодарил пани Поплавскую и вошел наконец-то в свою квартиру. Точнее сказать, попытался войти, ибо дальше кабинета меня не впустили.

– Я сейчас! – донеслось из-за подпертых чем-то дверей спальни. – Одну секундочку!

Я уже знал, что у пани Бигосяк секундочка равнялась приблизительно пяти минутам. Когда она наконец-то открыла дверь, вынув ножку стула из дверной ручки, в нос мне ударил такой сложный букет запахов, что я отшатнулся.

Мыло, шампунь, дезодорант или духи, зубная паста… Пудры в этом списке не было. То есть, возможно, и она пошла в дело, но в допустимом для окружающих количестве. Вывод я сделал, глядя на синяк, по-прежнему украшавший ее лицо. Для меня так и осталось загадкой, каким образом Йованка умудрилась вымыться в моем тазу и расчесать свои черные джунгли на голове. Второй неожиданностью стало ее одеяние. Я, грешным делом, ожидал увидеть ее в прежнем неглиже, но дверь мне отворила стройная, подтянутая туристка. Точнее, военная журналистка, на которой были брюки, похожие на бриджи, и рубаха цвета хаки, с надетой поверх безрукавкой со множеством карманчиков. Для поездки на лоно природы одета Йованка была классно. Общее впечатление портило разве что отсутствие обуви на ногах. Она стояла передо мной в тех же белых носках. Если бы не запах, гостья выглядела бы как богиня. Лесная, чуть диковатая, но самая настоящая.

– Извините, пожалуйста, – улыбнулась она естественно и непринужденно, как это умели делать ее товарки с микрофонами в руках. – У вас в душе так тесно, трудно было быстро выкупаться.

Половина комнаты была залита водой. Но зато на плите стоял горячий кофе. Она нашла его в моем бардаке! В моей любимой чашке был крепкий двойной черный кофе с молоком и двумя ложечками сахара. То есть именно какой я любил. И либо наши вкусы совпадали, либо кое-кто из присутствующих хотел произвести впечатление. Хорошее, заметьте. Подозрения мои окрепли, когда пани Бигосяк предложила приготовить ужин.

– Мне сейчас нужно ненадолго выйти, – сказал я, присев за стол рядом с Йованкой, взявшей в руки сковородку. Только сейчас, а значит, непростительно поздно для настоящего детектива, я присмотрелся к ее рукам. Ладони у нее были крупные, как сказали бы раньше, трудовые, без всяких там перстеньков и колечек. Они мне понравились – и в особенности коротко остриженные ногти, покрытые бесцветным лаком, а может, и ничем таким не покрытые. У моей заказчицы Йованки Б. был полный порядок со вкусом.

– Я думала, мы поговорим, – сказала она с хорошо скрытой укоризной в голосе.

– Следите за яичницей, – сказал я.

Йованка повернулась к плите, поскребла ножом по сковородке и вдруг зыркнула на меня своими чародейскими глазищами.

– Женщины вам нужны только для этого? – Голос у нее был тихий, гипнотический.

– Не только. – Я постарался улыбнуться, чтобы сказанное мной не было воспринято всерьез. – Иногда от них есть толк и в постели.

Йованка закивала. Не знаю, о чем она подумала. По большому счету меня это не должно было волновать. Было бы даже лучше, если б она обиделась на меня, что свидетельствовало бы, как минимум, о несходстве характеров.

– Вы обещали взяться за мое дело, – сказала она, деля яичницу на две порции. – Правда, вы были не очень трезвы…

– Но без сознания я не был. Обещал, значит, возьмусь…

– Да? – Она вздохнула. – Но ведь вы… вы ведь не знаете, о чем идет речь. Это… ну, как вам сказать… не совсем обычный заказ.

– Ну да. – Я взял намазанный маргарином хлеб. – Сначала это свинство в диване, потом Куровский, которого я убил сначала в тринадцать часов десять минут, а потом в четырнадцать часов… Я просто сгораю от любопытства. Просто уверен, что вы пришли ко мне с интересным дельцем…

Она уселась напротив меня. Стол, нарезанный хлеб, яичница с помидорами… я попытался припомнить, когда завтракал дома в последний раз.

– А это как-то связано? – спросила Йованка. – Бомба, Куровский… И кто такой этот Куровский?

Мы принялись за еду. В перерывах между глотками я рассказал ей, как в моей жизни возник пан Куровский из Новой Гуты. О роли Харварда я упомянул мимоходом, не вдаваясь в подробности. Управившись с яичницей, она облизнула губы кончиком языка, и мне понравилось, как она это сделала. Я отметил для себя отсутствие помады на ее губах. А потом рассказал ей о разговоре с пани Поплавской.

– И там и здесь иностранец, – заключила она, не дожидаясь моего комментария. – Вы считаете, что это один и тот же человек, правда?

Она угодила в точку. Правда, но не вся правда. И через пару секунд я понял по ее растерянному взгляду, что наши мысли движутся в одном направлении.

– Вы, пан Малкош, думаете, что он и я…

– А вам бы это не пришло в голову?

– Но ведь этот человек чуть не убил меня!

– Да, чуть не убил, – согласился я, стараясь сохранять спокойствие и доброжелательность. – Если исходить из того, что вы мне сказали правду.

– Но ведь… – Моей собеседнице не нужно была заканчивать фразы: полный горечи взгляд, который она устремила на мой диван, был красноречивее всяких слов.

Я отпил глоточек кофе и мягко улыбнулся:

– Согласитесь: теоретически это могла быть инсценировка.

– Вы не верите мне…

– Как вам сказать… – Некоторое время мы сидели молча, не поднимая глаз. – Так вы говорите, семь часов? Вы просидели семь часов не двигаясь, держа эту рухлядь?…

– Я выносливая, – тихо сказала Йованка Бигосяк. – Если хотите, можем повторить комедию.

– Можно взглянуть на ваши ступни? – Ответа я ждал долго, почти до конца моей чашки. – Так можно или нет?

– Господи!.. – Она вдруг подскочила на ноги, схватила обеими руками кресло… Я думал, сейчас она поднимет его повыше и… Но она просто пододвинула кресло ко мне. Йованка села в него и решительным, я бы даже сказал отчаянным, рывком спустила носок наполовину, полуобнажив стопу, а если конкретнее: пятку и половину подъема. На свежевымытой коже была отчетливо видна фиолетовая вмятина характерной формы, оставшаяся от поперечной половой доски, и еще одна – от шляпки гвоздя, который я собирался забить с прошлого года.