Это странное волшебство - Мэри Стюарт

«Не совсем, это судьба. Знаю остров уже тридцать лет, у меня здесь друзья. Но счастливый случай подбросил эту работу Максу, когда мы оказались здесь заточены». «Вы правда думаете, что это – остров Просперо?» «А почему бы и нет?» – спросил Джулиан Гэйл, а Макс сказал: «Все, добилась», – и засмеялся.

Я посмотрела на него удивленно: «Что я сказала?» «Ничего. Совсем ничего. Но если предложить человеку объяснить теорию, которую он взращивал неделями, нужно приготовиться к лекции, и, судя по блеску в глазах моего отца, ничего вас уже не спасет».

«Но я послушаю с удовольствием! Кроме того, ваш папа может телефонный справочник заставить звучать, как „Войну и мир“, если захочет, поэтому его личная теория про „Бурю“ должна быть потрясающей! Не обращайте на него внимания, сэр Джулиан! Почему вы думаете, что это остров Просперо?»

«Вы – восхитительная молодая леди, – сказал сэр Джулиан, – и если захотите выкапывать мои розы с корнем и уносить, я пришлю Адони вам помочь. Нет, Макса, если подумать. Ему полезно немного поработать по-настоящему, вместо блуждания в романтических кружевах безумия, где имеют обыкновение обитать музыканты… Кто это сказал, что действительно мудрый человек не ждет, пока ему докажут что-то, прежде, чем он в это поверит, а готов верить всему, ложность чего не доказана?»

«Не знаю, но мне кажется, что это похоже на попытку объяснить способ мышления гения».

«Все розы, – сказал тепло сэр Джулиан. – Ты слышал, Макс? Мои теории о „Буре“ – проявление способа мышления гения».

«Да, наверняка», – сказал его сын. Он сидел на перилах, прислонившись спиной к каменной вазе, которая стояла в углу. Я искала в его лице общие с отцом черты, но, кроме мимолетных выражений, ничего не находила. Темные глаза, глубже посаженные, рот прямее, все лицо менее подвижное. Тоже что-то нервное – слабые линии у бровей, выражение губ. Очень может быть, что он нарочно старался не развивать отцовское очарование. Сэр Джулиан имел актерскую потребность в любви, автоматически использовал все свои возможности, Макс отбрасывал их, наоборот, старался не нравиться.

«Множество фактов разного рода, – говорил сэр Джулиан, – связывает этот остров с островом пьесы, даже больше, чем тех, которые доказывают, что это остров Одиссея и Навсикаи, в любом случае разговоры об этом традиционны. А когда традиции так упорны, кажется только разумным предположить, что их стоит расследовать».

«Шлиман и Троя», – пробормотал Макс.

«Вот именно, – сказал сэр Джулиан и неожиданно улыбнулся мне, очень похоже на сына. – Итак, поскольку я похож на Шлимана, как гений и ясновидец, и твердо намерен верить, что Корфу – остров Просперо, я искал доказательства этого».

«И нашли?»

«Не совсем доказательства, слишком сильное слово. Но стоит начать искать, как находишь массу восхитительных параллелей. Начнем с простейших, помните описание природы острова?»

«Думаю, довольно хорошо. Там намного подробнее описана природа, чем обычно у Шекспира, правда?»

«Сказал бы, что больше, чем где бы то ни было, кроме „Венеры и Адониса“. В этом описании есть сосны, возделанные земли, плодородие (не многие из средиземноморских островов действительно плодородны, знаете ли), берега и бухты, лимоны перед пещерой Просперо… – Он поднял руку и указал на группу зелено-золотых деревьев на юге. – Лимоны растут по всему обрыву от виллы Мэннинга, а все побережье изрыто пещерами. Можно сказать, что это есть на любом острове, но одного там нет – соляные шахты, о которых говорит Калибан, помните?»

«А здесь есть?»

«Да, на юге. Они там уже века».

«А как насчет земляных орехов, которые он собирался выкапывать? Они здесь растут?»

«Земляных орехов нет, если он имеет в виду английский сорт, но есть съедобные коренья и трюфели».

«И мартышки?» – спросила я с ощущением, что задаю неприличный вопрос.

Сэр Джулиан отмахнулся от мартышек. «Просто перепутал. Несомненно, Ариэль рассказывал массу историй о своих путешествиях, и бедный монстр запутался».

Макс сказал: «Невозможно спорить с одержимым. Посмейтесь над ним, мисс Веринг».

«Не сделаю ничего подобного! Если за теорию стоит держаться, то стоит и попытаться ее опровергнуть! Как насчет самой истории, сэр Джулиан? Начнем с кораблекрушения. Если корабль шел из Туниса в Неаполь, вам не кажется, что Корфу не по пути?»

«С тем же вы сталкиваетесь в историях Одиссея, когда они, например, на веслах проходили за ночь неправдоподобные расстояния. По моему убеждению, это поэтическая правда, чем-то аналогичная семи дням творения, предполагается, что им помогали боги. То же самое с неаполитанским кораблем в „Буре“. Шторм был ужасным, буря, вошедшая в историю. Корабль полностью сдуло с курса и несло вслепую много дней, пока не выбросило на скалы. Вы не понимаете, что это делает историю приемлемой, несмотря на явное неправдоподобие?»

«Сжалься, – сказал его сын, – конечно не понимает». «Это очень просто. Факт, что корабль попал сюда, так фантастически отклонившись от курса, позже делает необходимым объяснение, что шторм был магическим или в некотором роде сверхъестественным».

«Минуточку. Факт? Вы пытаетесь сказать, что кораблекрушение действительно было?»

«Только то, что все легенды основаны на правде. Действительно существуют критский лабиринт и сгоревшая Троя. Я угадал, даже провидел, что здесь действительно было кораблекрушение, ставшее основой легенды».

«Только угадали? Нет прямых воспоминаний и записей?» «Нет».

«Тогда почему здесь? Почему Корфу? Ваши географические детали ничего не доказывают. Они могут подтверждать, но не служить началом».

Сэр Джулиан кивнул, погладил кота нежной рукой. «Я начал не с того конца. Нужно начинать не с фактов, а с пьесы, с главного героя, Просперо. По-моему, самое замечательное в пьесе – концепция характера, в нем как бы обобщено все, что думал Шекспир о силе и власти людей. Посмотрите, как он представлен, – фигура отца, волшебник, который властен над силами природы, морем и ветром, доброжелательный и сверхъестественный Маккиавели, который контролирует остров и всех, кто на нем находится». Он смотрел на меня, подняв брови, и ждал ответа.

«Святой Спиридон?»

«Святой Спиридон! Именно! – Он взглянул на Макса, будто восхищаясь умом любимого ученика. Макс слабо улыбнулся. – Даже имя… Вы заметите сходство, а сокращенная форма – Спиро – еще ближе. Святой Спиридон, а точнее, его тело, было перенесено сюда в 1489 году. Он немедленно прославился различными видами волшебства, чудес, если хотите, особенно относительно погоды. С ним появилась еще одна святая, женского пола. Ее тело также находится в церкви в городе, но она не возбудила народного воображения, поэтому ее не выносят. Я, честно говоря, даже не помню ее имени».

«Никогда не слышала о ее существовании».

Он улыбнулся. «Это – страна мужчин. Но эта дама вполне может быть прототипом Миранды, дочери волшебника. Вряд ли она попала бы в легенду, будь она просто попутчицей или даже женой. У волшебников не бывает жен, причины этого, кстати, было бы интересно выяснить, но думаю, вы бы с ними не согласились».

«Догадываюсь, но опровергать не буду, это мужской мир. Между прочим, у ведьм не бывает мужей, во всяком случае у настоящих, из старых сказок».

«Истинная правда. Ну так вот это – исходный пункт – сказочно плодородный остров Корфу, который охраняет святой, умеющий управлять погодой. Теперь допустим существование бури. Настоящий шторм, когда какой-то важный корабль, может быть даже с очень важными итальянскими персонами на борту, унесло далеко с курса и выбросило на берег, так что пассажиров спасло что-то чудесное, что можно приписать святому. Так начинает расти легенда. После добавляются германские элементы волшебной сказки, например, красивая дочь. Хорошо было бы привязать к событиям истории острова все элементы пьесы, но пока мне это не удалось».

«Какая жалость! – сказала я без иронии, я получала массу удовольствия. – А Калибан? Язычество?»

«Если хотите. Грубость, сексуальность, восхитительная чувственная поэзия. И он определенно был греком».

«Откуда вы взяли?»

Он хихикнул: «Он приветствовал Просперо на острове „водой с ягодами в ней“. Вы не сталкивались с греческим обыкновением разводить варенье в воде?»

«Нет. Но это не причина. Он мог подать и кофе, кем бы он тогда был, французом?»

«Ну хорошо, оставим бедного Калибана в покое. – Тут белый кот потянулся, выпустил когти и очень громко зевнул. Сэр Джулиан засмеялся. – Не надо было меня вдохновлять. Простофиля слышал все это раньше и, к моему сожалению, бедный Макс тоже».

«Ну а я нет, и это оказалось очень интересно. Можно бесконечно развлекаться. Я должна перечитать и поискать всякие детали. Хорошо бы у сестры была книжка».

«Возьмите мою, – среагировал он немедленно. – Она где-то на верхней полке, думаю, Макс… Спасибо большое», – это сыну, когда он подал книгу.