Фаргал. Трон императора - Александр Мазин

— Все ли благополучно в твоей Империи, о царь? — осведомился посланник соктов.

— Моя лошадь споткнулась на охоте! Айпегская кобыла, которую я купил в прошлом году! И, о Ашшур, это самое важное событие, если не считать Игр, которые начнутся через три дня!

Упомянув об Играх, царь скривился от отвращения.

— Кобыла в порядке? — поинтересовался Кен-Гизар.

— Здоровехонька! А вот я проткнул себе бедро обломком копья!

Фаргал похлопал по розовому шраму на своей ноге.

Мимо проплыла баржа, доверху нагруженная зерном. Кормчий, забыв о рулевом весле, глазел на царский корабль.

— А что Андасан, о царь? — спросил сокт.

Фаргал поморщился: Андасан был колючкой у него в сандалии. Бывший тысяцкий Черных, пешего войска Карнагрии, Андасан четыре года назад поддержал союз южных Владык, вознамерившихся свергнуть Фаргала и посадить на трон брата прежнего императора Йорганкеша.

Фаргал уничтожил всех. Кроме Андасана, успевшего удрать в Фетис через горы Яго. Император Хаттус, не желавший портить отношения с могущественным соседом, схватил беглого мятежника и морем отправил в Карнагрию. Но Андасан подкупил моряков, высадился на севере Империи Фаргала и поднял против царя две прилегающие к Карну области. Фаргал потратил полгода, чтобы восстановить порядок… но Андасан опять ухитрился улизнуть. На этот раз — в Эгерин, где пытался снискать расположение императора Хар-Азгаура. Тщетно. Хар-Азгаур боялся Фаргала еще больше, чем Хаттус: ведь перебраться на противоположный берег Карна куда проще, чем перевалить через горы Яго. Андасан на сей раз оказался достаточно осторожен, чтобы не дать себя схватить. Поддержки он, разумеется, не получил и теперь разбойничал где-то на юге Эгерина. Это было куда безопасней, чем грабить вельмож Карнагрии. В Эгерине большинство Владык рассматривало землю соседа как потенциальную добычу, а самого соседа — как кровного врага. Сговариваясь то с одним, то с другим, Андасан сколотил собственное войско, нахапал эгеринского золота и вполне мог доставить Фаргалу неприятности. Царь же Эгерина, хоть и слал южному соседу регулярные жалобы на бесчинства мятежного тысяцкого, но от военной помощи отказывался. Карнагрийскому льву дай только поставить лапу на левый берег Карна!

— Андасана видели в эгеринских предгорьях Ашшурова хребта, — ответил Фаргал. — Когда-нибудь он переберется на мою землю, и я сверну ему шею!

Царь хлопнул ладонью по ковру, на котором был выткан один из его предшественников-императоров. Восседая на троне с двумя чашами в руках, император утвердил одну ногу на отрезанной голове менее удачливого соседа, а вторую — на золотой короне, ранее украшавшей эту голову. Две обнаженные девушки ласкали колени царя. Надо полагать, дочери покойного.

Царская лодка подошла к пригородам Великондара. Заросли тростника здесь были реже, чем ниже по течению. Глина и тростник — основной строительный материал тех, кто победней. Кроме того, из сердцевины белых стеблей делали лучшую в Четырех Империях бумагу.

Белая цапля опустилась на палубу царской лодки. Ее не тронули. Цапля считалась приносящей удачу. Или сулящей скорую встречу с потерянным родственником.

Охранники Фаргала поднялись и взяли наизготовку луки. Не в ожидании реальной опасности, а дабы все видели: Царская стража — начеку.

Впереди показалась городская стена.

Фаргал, царь Карнагрии, считал себя эгерини. Хотя одному Ашшуру было ведомо, кто он на самом деле и кому обязан появлением на свет.

Лет четырех от роду маленького бродяжку подобрал странствующий цирк. Так удача в первый раз улыбнулась Фаргалу. За ночь до этого умер от внезапной болезни маленький внук старшины цирковых и труппа осталась без актера. Завидев на обочине ребенка того же пола и возраста, как умерший внук, старшина принял его как дар Ашшура. Тем более что малыш, одетый в сущие лохмотья, был на удивление крепок и упитан. И не помнил ничего, кроме своего имени: Фаргал. Никогда не слыхал старшина Тарто подобного имени в Эгерине. Но разве чудное имя более удивительно, чем четырехлетний нищий с аккуратно подстриженными ногтями на руках и ногах?

Возблагодарив Ашшура, старшина принял мальчика, как внука, возвратившегося из Царства Мертвых.

Найденыш пришелся ко двору. Настоящий талант. Тарто окончательно уверился: рука Ашшура.

Мальчик рос как бамбук: к семи годам сходил за десятилетнего. А к восьми запросто крутил двойное сальто и вгонял одним броском пару кинжалов в глаза нарисованного кушога. Теперь на каждом представлении Тарто рассказывал историю найденыша, и находились простаки, что верили: мальчик — посланец самого Ашшура. Так силен и красив был маленький Фаргал — засмотришься и уронишь в кружку серебро вместо меди. Не раз уже подкатывались к Тарто с предложением купить найденыша. Не раз разочарованные отказом сулили взять силой. Но только однажды отвергнутый купец подослал воров. Зря. С десятком цирковых не совладает и разбойничья шайка. Четыре трупа привез на судейский двор Тарто, но справедливости не нашел: купец платил золотом. Хоть двое оставшихся в живых воров прямо указывали на него — откупился. Мягки законы Эгерина к богатым. Пусть радуется циркач, что в тюрьму не угодил. Трупы-то — нападавших.

В пятнадцать лет Фаргал выглядел, как мужчина. А в семнадцать покинул труппу и, удивив цирковых, нанялся в стражу храма Таймат, богини, издревле почитаемой в Эгерине. Однако ж сам Фаргал знал, почему он так поступил. А о том, что было с ним в святилище Таймат, не рассказывал никому. Впрочем, все знали: очень быстро был возвышен неофит от стражника до старшего жреца. И тогда (неслыханное дело!) покинул храм по знамению самой богини. И направился в Карнагрию.

Был разбойником, гладиатором, наемником, военачальником, и наконец благосклонная Судьба вместо смерти подарила ему Кедровый Трон Императора Карнагрии.

Глава восьмая

— Твоя опочивальня! — усмехнулся Хар-Руд и распахнул дверь.

Разочарование Кэра было столь явным, что помощник Управителя похлопал его по плечу.

— Ты думал, и дальше будешь спать на моей собственной постели? Ошибаешься! Если я и буду делить ее с кем-то, так с существом понежней тебя!

Сборщик тростника счел бы комнату роскошной. Но Кэру из клана Мечей она показалась тюрьмой. Узкая: два шага в ширину, шесть — в длину. Окно — горизонтальная щель в две ладони шириной, под самым потолком. Низкая лежанка с засаленным тюфяком и табурет — вся обстановка. Если не считать вмурованного в стену кольца с железной цепью.

— Да, — кивнул Хар-Руд, перехватив взгляд юноши. — Это сделано для таких, как ты! Но не беспокойся! С тех пор как Фаргал стал царем, а Гронир — Управителем Гладиаторского Двора, здесь редко пользуются этими штуками. А вот когда здесь, в этой комнатенке, обитал сам Фаргал, цепь не оставалась без дела. Однако ж получше, чем грязная яма на городской площади, куда сплавляют менее удачливых нарушителей закона!