Миллиардер. Ледовая ловушка - Елена Кондратьева

– Рад видеть вас, Борис Михайлович, в рядах нашей масонской ложи, – усмехнулся Гумилев. – Присматриваетесь к Арктике?

– Ну, Андрей Львович, – Беленин развел руками, – это же настоящее Эльдорадо! Голконда! Как же, скажите на милость, к ней не присматриваться?

«Конечно, – подумал Гумилев, – сто миллиардов баррелей нефти – тот еще лакомый кусочек!»

– Вот только как до этих сокровищ добраться? – сокрушенно вздохнул Беленин.

– Возможно, экспедиция, которую мы сегодня так оживленно обсуждаем, даст ответ на ваш вопрос, – Чилингаров протянул ладонь к похожему на трон креслу во главе овального дубового стола. – Андрей Львович, мне кажется, нам пора переходить к делу.

Гумилев решительным шагом подошел к креслу, но садиться не стал, встал за ним и положил ладони на обитую кожей спинку. Разговоры в гостиной немедленно стихли.

– Господа, я просмотрел подготовленные для меня документы. Готовьте договоры, контракты – все, что требуется. Я подпишу, – Андрей почувствовал, как мгновенно разрядилось висевшее в комнате напряжение.

– В полном объеме? – педантично уточнил Чилингаров.

– Да, я даже не имею ничего против приобретения ледокола «Россия». Более того, после экспедиции я готов передать его в собственность Полярной академии – мне кажется, такой транспорт ей не помешает.

– Не хотите оставить его себе? Вы переплюнули бы разом всех олигархов в мире. Они меряются круизными яхтами, а у вас был бы ледокол, – даже шутя, генерал не улыбался, а внимательно смотрел на Гумилева.

– Я не люблю слово «олигарх», – краем глаза Андрей следил за реакцией Беленина. Тот удивленно поднял брови. – Еще Аристотель противопоставлял олигархию, или «власть немногих», аристократии, или «власти благородных». Можете считать меня аристократом. К тому же, если соберусь на Северный полюс, думаю, Артур Николаевич меня подбросит, – Андрей поклонился Чилингарову.

– Так вы не участвуете в этой экспедиции? – поинтересовался Свиридов.

– Андрей Львович никак не поддается на уговоры. Говорит, что не увлекается экстремальными поездками, – ответил за Андрея Чилингаров.

– Я действительно предпочту остаться на твердой земле, – Гумилев решил перевести все в шутку. – Интересы нашей корпорации будет представлять Арсений Ковалев, здесь все его хорошо знают, – он кивнул на толстого бородатого человека, вольготно развалившегося в мягком кресле.

– Терраформирующая станция готова к тестированию, – вступил в разговор Ковалев. – Сбоев быть не должно. В любом случае с нами едет сильная команда техников и программистов.

– И все будет под контролем вашего хваленого искусственного интеллекта? – улыбнулся Чилингаров.

– До экспедиции система пройдет дополнительные испытания в критических условиях… – начал объяснять Ковалев, но Гумилев быстро его перебил.

– Ну, более критических условий, чем преодоление Арктики, нам не найти. А теперь, если позволите, я хотел бы вас покинуть, – Андрей убрал руки со спинки «трона», на который он так и не присел.

– Вы лаконичны, как настоящий спартанец, – на этот раз в голосе Свиридова слышалось искреннее одобрение. – Видно, что вы не привыкли терять времени даром.

– Приятно было познакомиться, – улыбнулся Андрей.

На выходе из гостиной его догнали Бунин и Ковалев.

– У Маруси же завтра день рождения? – спросил Бунин.

– Три года! – с гордостью ответил Андрей. – Мы с Евой ждем вас обоих. Арсений, ты не забыл?

– Забыть о дне рождения крестницы? Я, конечно, рассеянный, но не настолько же! К тому же твоя Ева уже позвонила мне с утра, пригласила, – зачастил Ковалев.

– В таком случае завтра в семь у нас, – Андрей удивленно взглянул на замешкавшегося Арсения. – Ты что, не едешь?

– Я еще задержусь, надо обсудить кое-какие детали, – Арсений Ковалев торопливо кивнул Гумилеву и Бунину и вернулся в гостиную.

– А я, пожалуй, уже поеду, – Бунин начал спускаться вслед за Гумилевым.

– Слушай, Степан, а что это за генерал? – спросил Андрей, когда они уже вышли на улицу.

– А это наш куратор, оттуда, – Бунин почтительно показал пальцем вверх.

– Куратор? Он что, тоже едет в Арктику?

– Свиридова собираются назначить главой службы безопасности экспедиции. Но все еще можно переиграть, у тебя ведь хорошие отношения с Чилингаровым.

По тому, как произнес это Бунин, Андрей понял: Степана бы очень устроило, если бы Свиридов остался в Москве.

– С какой стати я буду вмешиваться в высокую политику? Пусть едет, нам это не помешает.

– Ты не понимаешь! – Бунин заговорил быстрее и взял на полтона ниже. – Он будет совать свой нос во все щели. Видел, как он сегодня по-хозяйски себя вел?

– Степан, у тебя паранойя. Чем тебе досадил генерал?

– Да что ему вообще делать в экспедиции? Государство представляет Чилингаров, тебе не кажется, что этого достаточно?

– Ну, Чилингаров у нас отвечает за науку и, конечно, за престиж России. А спецслужбы должны обеспечивать безопасность, у них работа такая. Вы же планируете привлечь иностранных ученых, не так ли? А в Арктике – стратегические запасы энергоносителей. Да и проблема границ не решена…

– Ты позволяешь им сесть тебе на шею! Мне-то вообще волноваться нечего. А вот тебе стоит быть аккуратнее. Генерал сегодня очень интересовался твоей персоной. Знаешь, что он спрашивал? – Бунин помолчал, но Гумилев не стал задавать ему вопросов. – Он хотел знать про ваши отношения с Евой. Думал, что это она мешает тебе поехать в экспедицию!

Андрей повернулся и крепко взял Степана за пуговицу пиджака.

– Вот что, Степа, – он старался говорить спокойно, но Бунин уже и сам понял, что сболтнул лишнего. – Наши отношения с Евой касаются только нас двоих. И больше никого. Понятно?

– Конечно, – Бунин побледнел, вся напускная важность стекла с него, как грим под дождем. Андрею стало жаль ученого – в конце концов, он-то в чем виноват? Хотел предупредить, может быть, помочь. – Я просто думал, если ты будешь в курсе…

– Теперь я в курсе, – Гумилев отпустил пуговицу и легонько хлопнул Бунина по плечу. – Со Свиридовым я разберусь. Смотри, завтра не опаздывай!

Сидя в полутемном салоне «Мерседеса» и глядя на пролетающие за окном золотые огни, Андрей думал о том, как легко, в сущности, испортить человеку настроение. Свиридов хотел знать об их отношениях с Евой! А вот кукиш с маслом тебе, генерал! Впрочем… что, если Бунин все выдумал? Облик немногословного сурового генерала плохо увязывался с сующим повсюду свой нос пронырой, которым пытался представить его Степан. Ясно одно: Бунин почему-то очень не хотел, чтобы Свиридов принимал участие в экспедиции. Не хотел… и воспользовался знанием болевых точек своего друга, чтобы настроить его против генерала?