Буря кристаллов (СИ) - Кибальчич Сима

— Ну что скажите, сержант?

— Странное место, генерал-майор. А в странном месте трудно найти что-то еще более странное.

— Интересное наблюдение.

— Да уж. Находишь что-нибудь необычное и не понимаешь, то ли это среда обитания какой-нибудь разумной зверушки, то ли улика.

— И как принимали решение? — поднял брови Никита.

Здвински пожал плечами и поправил сайскутер на бедре.

— Полицейская интуиция знаете ли. Все, что нашли странного, отсканировали и накрыли защитной сеткой. Не хроносфера, конечно, но с места не утащишь.

— И что же нашли?

— Трупов не было. А насчет различных повреждений… После эвакуации их предостаточно и спросить некого, то ли так и было, то ли иноземное чудовище мимо пролетело.

Ларский невесело улыбнулся и глянул через плечо на почти завершенный куб копии.

— То есть ничего серьезного не нашли?

— Кристаллических структур — не видели. Прочесали все, только в землю не зарывались. Датчики молчат.

— Так я и думал. Тварь умна, чтобы около нас околачиваться.

— Трудно думать о камнях, как о чем-то одушевленном и опасном. И все же два необычных места для вас выловили.

Обменяться информацией они не успели. Багровая надпись вспыхнула перед каждым. Текст сопровождался звуком: "Немедленно покинуть открытое пространство. Следовать эвакуационному предписанию ZD2041-5". Спецподразделение выдергивали из важного расследования. Значит, запущен протокол тотальной эвакуации. Обязательной даже для таких защищенных групп. Это возможно только при прямой угрозе уничтожения прямо здесь, на Земле. Ларский глянул в настройки, доступ в ЦКЗ по-прежнему отсутствовал.

— Уходим, следователь, — двинулся вперед сержант.

— Что с копией? — Ларский переключился на связь с группой криминалистов.

— Две минуты на завершение. Перетаскиваем на платформу и стартуем.

Створ авиетки выдвинулся к земле, и горячие проблески побежали по раздутому фасеточному телу. Ларского стало затягивать внутрь. Оснащенный пушками, сенсорами, маскировочными проекторами зверь готов заглотить их всех и защитить в чреве от неизвестных опасностей.

— Где остальные? — крикнул Ларский.

— Последняя тройка за вами, остальные уже внутри, — сообщил Игнатов.

Ларский упал на ложемент и обвел взглядом борт. Все здесь. Хмурые, сосредоточенные полицейские, в основном чернокожие, переглядывались и усаживались, даже не снимая сайскутеров и неизменных полипистолетов. Вся снаряга быстро фиксировалась самим ложементом. Никто не произносил возникшего в голове Ларского слова 'война'. И он тоже молчал.

Пилот повернулся вполоборота, за его плечом вспыхивали фрагменты голограммы управляющей панели. Он ждал команды, считая, что офицер из прокуратуры — это тот, кто должен понимать, что происходит. Игнатов быстро перебирал пальцами по висящему перед ним голоэкрану, совершенно не прозрачному со стороны Ларского. Никита активировал свой и соединил его с каналами интеркома — связи не было. Никаких каналов, кроме эвакуационного и внутреннего, для их команды.

Что, черт возьми, происходит? И почему предписание ZD?

— Мы готовы к взлету, что у вас?

— Еще минута, — ответил криминалист.

— Ждем. И стартуем по вашему сигналу.

Их дело обеспечить безопасность платформы, чтобы хронокопия была доставлена целой и невредимой. Полицейские один за другим запускали перед собой голопроекции. Двухуровневое изображение позволяло видеть пространство вокруг авиетки и отдельный детализированный сектор на выбор. Тактический воздушный бой вряд ли по зубам спецподразделению полиции. Ларский сроду не вляпывался в такие ситуации. Закрыл глаза и попытался вытащить из глубокой памяти загруженные во времена студенчества общие знания по тактике воздушных столкновений. Подступила тошнота.

— Расслабьтесь, Ларский, думаю, до этого не дойдет.

Игнатов такой же пройдоха, как и его шеф. Возможно, этот сукин сын единственный здесь понимает, что происходит. Протеже жирного пижамного спрута, отрастившего слишком длинные конечности для сомнительных игр.

— Вы явно знаете больше чем я, господин контрразведчик. Может, поделитесь?

Игнатов покачал головой.

— У меня тоже нет связи и нет ответов.

— Не могу поверить.

— Как хотите.

— Вы даже не сообщили мне своего звания.

— Сейчас это не так важно.

Усталое лицо криминалиста появилось над центральным сегментом авиетки.

— Платформа с хроносферой готова.

— Стартуйте, а мы за вами, — отдал приказ Ларский и кивнул повернувшемуся пилоту.

Ощутив рывок, Никита закрыл глаза. Почему-то подумал о парусе в киле машины. Почти миллион наносолнечных слоев батареи, если понадобиться раскроется в космосе, как парашютом. Но в космос они не летят.

Предписание ZD. Какого дьявола, их с хронокопией гнали в один из штабов полиции, спрятанный под толщей океана, а не на закамуфлированную орбитальную станцию военных, как изначально планировалось? Опять какие-то хитро-мудрые игры Марры? Предположение о холодных щупальцах контрразведки согревало надеждой. Потому что второй вариант откровенно пугал — в космосе стало слишком опасно, реальная угроза непосредственно в Солнечной системе или у самой Земли. Кто не успел затеряться в ледяной космической заднице, останется здесь, забьется в ту щель, какую найдет. Успел ли вырваться доктор с говорящим зоопарком?

За десять минут, пока они добирались до точки входа в океан по координатам эвакуационного предписания, никто не сказал ни слова. Тягостное радиомолчания загоняло членов команды в глубь собственных страхов. А озвучивать страшные мысли страшно вдвойне.

Отрабатываемые на учениях протоколы безопасности помогали полицейской команде действовать на автомате. Настройки бы не сбились, случись что. Даже если бы пришлось стрелять и маневрировать. Но ничего не происходило и не поступало дополнительной информации. Невысказанные мысли и ожидание неизвестного усугубляли тревогу. Ларский не находил в себе сил думать о деле, о возможных свойствах и мотивах предполагаемого врага. Казалось, что авиетка летит не к спасительной гавани, а в пасть чудовищу. Притаившемуся.

Никита хорошо знал историю и то, что спокойная жизнь даже одного поколения рождает у следующего нутряное чувство безопасности, невозможности страшной, разрушающей катастрофы в течение их размеренной жизни. Нет, разум пытается отрезвить ничем не обоснованное, но крепнущее на пуховой перине благополучия чувство веры в защищенность. Правительством, государством, богом. Разум просчитывает возможные угрозы, оценивает принятые меры, выискивает новые. Но все это механическая, разрозненная работа. Потому что внутренний голос нашептывает: "ничего не случится, перестань, ничего не может случиться".

Нельзя сочинить великолепную, пленяющую души людей арию, если внутри тебя не поет чувство и вера. Нельзя отразить внезапное и яростное нападение из-за угла, если не превратишь свое тело в автомат, спасающий твою же жизнь. Если твои нервы не обнажены, ты не ощутишь наведенный прицел. Но нервами наружу жить нельзя, это раскрашенное безумием существование. Поэтому вся античная история человечества — это благодушная ленивая дрема, самонадеянное раздувание щек, сменяемые гибельным ужасом и отчаянной мобилизацией сил.

Вот и сейчас люди слишком долго задирали нос всемогущества, и в конце концов, по нему прилетело.

Глава 6. Подводная база

Машина нырнула в океан и начала спуск. Судя по всплывающим навигационным данным — очень быстро, но казалось — медленно, с тревожной осторожностью. Темная вода пропускала нехотя, обтекала мутными потоками и устремлялась вверх, к свету. Купол авиетки и борта, стали прозрачными, и хорошо просматривалась закрытая кастрюля платформы с хронокопией. Ровный, рассеянный свет, испускаемый авиеткой, объединял их с посудиной криминалистов в мутное зеленоватое облако. Погружаясь чуть ниже и правее, платформа тревожно вспыхивала огнями, но весь свет размывался, не в силах одолеть тьму океана.