Сладкая капитуляция - Кейт Карлайл

– Да, я понимаю, – улыбнулась Джулия, – она уже угрожала разбить палатку у меня перед домом, чтобы каждый день видеться с внуком.

– Я с ней поговорю, если она не уймется, – пообещал Камерон.

– Да нет, что ты, – Джулия положила руку ему на руку, – по-моему, это так мило. У меня же нет родственников, так что я буду только рада, если у Джейка появится любящая бабушка.

Джулия попыталась убрать руку, но Камерон удержал ее.

– Кстати о родственниках. Я почитал о «Корпорации Перишей».

– И как? Ты наконец-то убедился в том, что мне не нужны твои деньги?

– Отчасти, а заодно узнал, что ты рано потеряла родителей. Мне очень жаль.

– Да, авиакатастрофа. Это было очень тяжелое для меня время, мне было всего десять лет, и я тогда осталась совсем без семьи.

– А что было дальше?

Джулия грустно улыбнулась.

– Суд решил, что я должна остаться с няней, она воспитывала меня с младенчества. А опеку надо мной доверили двум юристам моих родителей, так что с того дня они стали жить в нашем доме.

– Ты шутишь, юристов назначили опекунами?

– Да, – скривилась Джулия, – вот только все это было чертовски серьезно. Знаешь, я потом через пару лет прочитала завещание моих родителей и почувствовала себя не их дочерью, а каким-то очередным куском их собственности. Но я знала, что они меня любили, так что решила, что во всем виноваты адвокаты, которые просто не в состоянии писать нормальным человеческим языком. На самом же деле просто ни у отца, ни у матери не было ни братьев, ни сестер, так что им просто некому было поручить заботу обо мне.

– Радуйся, что тебя никто не удочерил.

– Да, а няня Розмари стала мне настоящей матерью.

– Тебе с ней очень повезло.

– Да, мне повезло, – согласилась Джулия, отпивая еще вина, – но через два года она внезапно умерла от рака. Это был настоящий удар для меня, я несколько недель не могла успокоиться и все время плакала.

– Мне жаль. – Камерон легонько стиснул ее руку.

Джулия благодарно кивнула:

– Мои опекуны наняли другую няню, но я была уже слишком большой и толку от нее было не много.

– Тебе было всего двенадцать лет.

– Но чувствовала я себя уже вполне взрослой, – улыбнулась Джулия, разламывая пополам хлебную палочку и надкусывая ее, – родители часто уезжали по делам, так что я привыкла к одиночеству. Я всегда была самодостаточным ребенком.

– Ты была одинокой, – заметил Камерон, прихлебывая вино.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Джулия, – еще скажи, что я была богатой бедняжкой.

– А почему бы и нет? – В голосе Камерона прозвучало что-то такое, что Джулия почувствовала, как к глазам подступают слезы. Бог ты мой, неужели она расплачется просто потому, что ее пожалели?

– Потому что никому нет до этого дела. Тебе осталось только добавить, что у меня была куча денег, но никто меня не любил. Такие избитые фразы.

– То, что эти слова часто повторяют, не мешают им оставаться правдой, – возразил Камерон, ставя бокал на стол. – Деньги – это далеко не самое главное в жизни.

Любовь важнее? Хороший вопрос, вот только вслух она этого говорить не станет.

– Я с тобой согласна, но нам легко так говорить, у нас-то с тобой их и так предостаточно. Так что обычно я предпочитаю не действовать друзьям на нервы и поменьше говорить о себе.

– Видимо, на меня это правило не распространяется, – усмехнулся Камерон.

– Похоже на то, – признала Джулия.

Когда они вернулись в номер, Джейк мирно спал в своей кроватке. Селли с подругами уверили их, что отлично провели время и мечтают как-нибудь еще раз посидеть с ребенком, а затем простились и ушли.

– Выпьешь? – предложил Камерон, подходя к бару.

– Завтра мне предстоит трудный день, – ответила Джулия, бросая свитер на стул, – но я бы не отказалась от чашечки горячего шоколада.

– Я имел в виду немножко другое, но уж так и быть, будет тебе горячий шоколад, – согласился Камерон, направляясь на кухню, – хотя я и не уверен, что у нас есть из чего его приготовить.

– Есть.

С этими словами Джулия вытащила из шкафа плитку шоколада и принялась ломать его на куски.

– Где ты его взяла?

– Привезла с собой.

– Никогда не отправляешься в дорогу без должного запаса шоколада?

– Конечно. – Джулия взглянула на него как на последнего кретина.

– А, понятно, ведь никогда же заранее не знаешь, когда потребуется приготовить десерт.

– Именно, – подтвердила Джулия, бросила куски шоколада в кастрюльку, добавила немного воды и поставила все это на огонь.

– Что это? – подозрительно поинтересовался Камерон.

– Шоколад. Горячий огонь, – пояснила она, для наглядности показывая пальцем. – А все вместе – горячий шоколад.

– Это жульничество какое-то.

– А, по-твоему, мне нужно таскать с собой зерна какао и вручную перетирать их в порошок каждый раз, когда мне захочется подкрепиться? – возмутилась Джулия, уперев руку в бок.

– Что-то типа того.

– Так получается намного быстрее, – рассмеялась Джулия.

– Все равно твой рецепт кажется мне немного подозрительным, – осторожно заметил Камерон.

– Просто ты всегда готовил десерт из молока и шоколадного сиропа, – улыбнулась Джулия, помешивая свое варево.

– Точно, – согласился Камерон, закусывая губу, чтобы не рассмеяться, – и это единственный настоящий американский рецепт.

– Сперва попробуй, а уже потом решай, – возрази ла Джулия, добавляя еще пару капель воды в кастрюлю.

– Впрочем, пахнет недурно.

– Да, помешай немного, – велела Джулия, протягивая ему ложку и слегка убавляя огонь, – а я пока приготовлю взбитые сливки.

– А я-то думал, что ты и их таскаешь в чемодане.

– Разумеется.

– Мне нравится твоя запасливость, – улыбнулся Камерон.

Вынув из шкафчика ручной миксер, Джулия налила в миску сливок, добавила ложку сахара и принялась за работу. И уже через пару минут в их распоряжении была целая миска вкуснейших взбитых сливок. Затем Джулия разлила шоколад по чашкам, добавила к ним сливок и протянула угощение Камерону.

– Шоколад должен проходить сквозь сливки, – велела она, – так ты насладишься и горячим и холодным, не портя вкуса ни того ни другого.

Джулия стояла от него всего в паре шагов, наблюдая, как он пьет получившийся напиток. А Камерон пил горячий шоколад со сливками и украдкой наблюдал за ней. Что ж, похоже, он еще никогда в жизни не пробовал ничего столь восхитительного.