Пастырь пустыни - Макс Брэнд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не понимаете? Вы иногда бываете таким чудным, Реджи! Ну, представьте, что Чак Лэйн мог бы вернуться на землю… И первым, что он захотел бы сделать — это освободиться от веревки и разыскать парней, которые его задушили! Конечно, он постарался бы найти того парня, который дал для этого дела свою веревку. Это же ясно, как Божий день!
— Астрид, Астрид! — воскликнул Ингрэм. — Неужели вы оправдываете убийство убийством?
— Но это не убийство, Реджи! Не глупите! Это просто месть!
— «Мне отмщение и аз воздам», сказал Господь.
— О! — фыркнула девушка. — Хотела бы я посмотреть, как долго вы будете сидеть спокойно и позволите, чтобы ваш товарищ погиб от рук головорезов, или бандитов, или кого-нибудь еще! Думаю, вы очень быстро полезете драться!
— Нет, — сказал священник. — Поднять руку, покусившись на жизнь человека? Астрид, нам ведь сказано — подставь вторую щеку!
— Конечно, — кивнула Астрид. — Все верно. Но знаете, нельзя позволять людям вытирать об тебя ноги. Это не принесет им пользы. Они от этого станут бандитами. Я считаю, что иногда человеку нужно поставить подножку, для его же блага!
— Моя дорогая Астрид, вы просто маленький софист!
— Что это значит?
— Софист — это человек, у которого хорошо подвешен язык и по его рассуждениям выходит так, что плохое оказывается хорошим, а хорошее — плохим.
Услышав это, Астрид в волнении вскочила.
— Представьте, Реджи, что вы стоите здесь — видите? И держите в руках пистолет…
— Я никогда не ношу пистолета, — мягко сказал священник.
— О, Господи! Просто представьте! Вы стоите вот тут с пистолетом в руке, а ваш лучший друг стоит в дверях церкви, и вы видите, как сзади к нему крадется бандит с ножом — скажите мне, Реджи, вы позволите этому бандиту всадить нож в спину друга, или застрелите подлеца — бесчестного, трусливого…
— Такое никогда не произойдет здесь, в храме Божьем, — прервал ее Ингрэм.
— О, ну просто представьте. Просто представьте! Вы можете хоть немножечко включить воображение, Реджи? Я иногда просто устаю от вас! Я уже почти готова поверить, что у вас нет настоящих друзей!
— Друзей? — очень серьезно повторил священник, и на лице его отразилась душевная боль.
— Простите! — воскликнула Астрид. — Я не хотела наступать вам на больную мозоль. Я вижу, что у вас они действительно есть, и…
— Нет, — сказал он. — Было время, когда у меня было много хороших друзей. Они были очень дороги мне, Астрид; но когда я посвятил себя этому новому делу… увы, они все отдалились от меня. Так много лет прошло с тех пор… я вел очень замкнутую жизнь… книги, учеба, служение Богу. Нет, боюсь, у меня не осталось больше ни одного друга!
— Это очень тяжело, — сказала девушка со вздохом. — Но готова биться об заклад, у вас есть друзья. Смотрите, вам ведь плохо от того, ну, то есть от мысли, что вы их потеряли?
— Я уверен, что у меня не осталось сожалений о мелких жертвах, которые я принес ради великой цели, которая стоит больше, чем я когда-либо мог…
— Стоп! — воскликнула Астрид. — О, хватит, хватит! Когда вы становитесь таким смиренным, как сейчас, мне всегда хочется заплакать — или побить вас. Вот прямо сейчас взяла и побила бы! Я вижу, что вам ужасно плохо, потому что вы потеряли всех старых друзей. Но тогда вы можете быть уверены, что им тоже плохо от того, что они потеряли вас. Значит, они по-прежнему остаются вашими друзьями и будут прыгать от радости, если вы только дадите им шанс! Расскажите мне о них, Реджи.
Священник покачал головой.
— Это довольно грустно, — сказал он, — думать о всех тех людях, которые были… нет, я предпочитаю не вспоминать об этом.
— Но я хочу знать! Послушайте, я рассказала вам о себе все. А о вас я не знаю ничего. Это несправедливо! Но весь смысл в том, что любой настоящий мужчина ради друга пойдет хоть в преисподнюю. Разве не так?
Священник молчал.
— Тогда я расскажу вам на примере Рыжего, — продолжала Астрид, в простодушии своем не подозревая, что может нанести обиду. — Они с Чаком были старые друзья. Чака линчевали. Ну и Рыжий бы гроша ломаного не стоил как человек, если бы не попытался сделать хоть что-то для своего старого товарища. Это же просто и понятно! Я хочу, чтобы вы признали это.
— Я не могу признать это, — медленно сказал священник.
— Черт побери! — воскликнула девушка. — Я уже по-настоящему верю, что у вас никогда не было стопроцентного друга — я имею в виду, такого, какие бывают в наших краях. Парень, который проедет верхом пятьсот миль, чтобы взглянуть на вас. Скорее всего, он никогда не напишет вам ни строчки. Но он будет драться за вас, умрет за вас, он безгранично верит вам, любит вас живым или мертвым, Реджи. Вот о каком друге я говорю!
Священник опустил голову. Он молчал; возможно, поток слов, хлынувший из этого взволнованного нежного ротика, заставил его увидеть всех людей, которые были в его жизни.
— Что вы видите? — внезапно спросила девушка.
— Я вижу себя, стоящего на скошенном поле, и тропинку, ведущую к бассейну, — грустно сказал Ингрэм, — и пустырь за школой, где мы обычно вели бои; и классные комнаты; и мужчин из нашего колледжа. Точнее, мальчиков — тогда они еще не были мужчинами. Они не могли стать мужчинами, пока не научились терпеть боль!
— Можно подумать! — со злостью сказала Астрид. — Неужели человек обязательно должен страдать, чтобы доказать, что он настоящий мужчина?
— А будете вы доверять стали, — вместо ответа спросил священник, — пока не узнаете, что она прошла испытание огнем?
— Что-то вы стали слишком высокопарным, — хмыкнула она. — Речь идет не только о людях, которые были вашими друзьями. Представьте, что девушка, ваша знакомая, в опасности — именно та девушка, которая вам больше всех нравится… предположим, она стоит вон там в дверях, а сзади подходит бандит-мексиканец — что бы вы сделали? Стали бы стрелять?
— Нет, я просто крикнул бы: «Астрид, прыгай!»
— Я… — начала Астрид.
В следующую секунду до ее сознания дошел весь смысл фразы; девушка охнула и залилась краской. Ингрэм и сам вдруг понял, что сказал, и уставился на нее с ужасом.
— Боже правый! — сказал преподобный Реджинальд Ингрэм. — Что я сказал?!
— Я в с-с-смятении! — сказала Астрид, слегка заикаясь.
— Я… на самом деле, эти слова… э-э-э… у меня и в мыслях не было, Астрид!
— Конечно. Вы не имели в виду… — начала Астрид.
— Надеюсь, вы простите меня! — воскликнул Ингрэм.
— За что?
— За то, что ляпнул такое…
— «Такое» что? — настаивала она.
— Вы… вы затрудняете мне возможность извиниться.