Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - Уильям Стирнс Дэвис

рассказано далее. В глубине же перистиля расположена одна из самых важных комнат всего дома – кухня (culina), где сейчас готовит обед умелец повар, одно из тех приобретений, которым по праву гордится Грация, старающаяся возместить его искусством тот печальный факт, что у нее «только одна столовая».

Вне перистиля посетитель или гость может заметить нечто, напоминающее миниатюрную часовню или алтарь. Перед фасадом этого храма, представленного рядом колонн, сооружен некий род стола, на котором стоит несколько маленьких фигурок прекрасных сказочных существ обоих полов. Это семейные lares, почетные хранители древнего дома Кальвов. Ныне они стоят в атрие, но, даже будучи в более поздние времена перенесены в частный перистилий, они не перестают хранить дом. Хотя Кальв и обсуждал с одним своим другом-философом вопрос: «В самом ли деле они являются богами?», но тем не менее никогда не забывал воскурять утром и вечером благовония на маленькой жаровне, стоявшей перед фамильными ларами. В кухне также есть вторая ниша и еще один набор ларов – там боги «получают» кусочки еды и простодушные молитвы от всех слуг, куда более искренние, чем от сановного общества в перистиле.

Сад и жилища рабов. Другой проход, рядом с кухней, выводит нас туда, куда никогда не достает взор вошедшего в атрий, – к заднему саду у высокой стены. Земля слишком дорога в Риме для Кальва, и он не может позволить себе ничего большего, чем короткую посыпанную гравием дорожку под сенью нескольких старых деревьев, однако искусные рабы-садовники превратили этот клочок земли в то, что спустя несколько веков будет названо «японским стилем». Здесь протекает миниатюрный ручеек, каскадами изливаясь в небольшой бассейн, в котором плавают прирученные миноги, и растут небольшие пинии, создавая видимость крошечного леса. Широкая мраморная скамья покрыта подушками, стоящая рядом статуя танцующего Пана, кажется, приплясывает под журчание ручейка и шелест листвы от налетающего ветерка – все это делает суматошную, заполненную толпой улицу и грязные чердаки Flavia Victoria лежащими где-то далеко-далеко. Хотя на самом деле до нее можно добросить камень.

Но где же Кальв держит всех своих рабов? Без всякого сомнения – в до предела переполненных жилищах второго этажа, куда можно было бы заглянуть с верхних площадок колонн, окружающих перистилий. Даже благородные римляне проводят очень мало времени в своих комнатах и довольствуются совсем небольшими спальнями. Для рабов же существуют еще более тесные жилища, нечто вроде «спальных карманов», со всей справедливостью именуемых «клетками» (cella), в которых имеются лишь стул, одеяло и тонкий матрац на полу для всех, кроме высших слуг.

Под домом расположены обычные подвалы для хранения припасов. Где-то здесь же есть и карцер, тесная комнатка с решетчатым окном, мощной, запирающейся снаружи дверью и цепями с кандалами, вмурованными в стены. Редко случается день, когда здесь не побывает хотя бы один из столь большой familia рабов.

Полы и окна. Расспросив об отдельных моментах строительства такого особняка, мы узнаем, что подобно большинству римских домов он построен из бетона, отделан снаружи кирпичом или крупнозернистым камнем, а его внутренние стены покрыты мраморной плиткой или расписаны фресками. Потолок тоже сделан из кирпичной плитки, полы в непритязательных помещениях, где нет необходимости выкладывать их мозаикой, частично оставлены бетонными, а частично засыпаны крошеным камнем или плиткой и уплотнены трамбовкой (pavimentum). Две или три комнаты, использующиеся зимой, имеют особое и дорогое устройство – часть полов в них выложена толстыми плитками со сквозными полостями. По этим полостям в холодное время года циркулирует горячий воздух из печей – так же, как это делается в термах[37].

Не так много можно сказать об окнах этого особняка. Они по большей части открываются во внутренние дворы, к тому же их мало, и многие комнаты, в особенности же отведенные для проживания рабов, неприятно темны. Впрочем, когда наступает долгий и жаркий летний сезон, это обстоятельство воспринимается куда легче. Большая часть окон закрывается только решетчатыми ставнями, поворачивающимися на петлях. Ставни довольно искусно украшены, однако, когда они закрываются, в помещениях наступает рукотворная полутьма.

Комнаты хозяина и хозяйки дома обустроены гораздо лучше. Окна представляют собой закрепленные в деревянных рамах бронзовые решетки, в которые вставлены небольшие кусочки стекла. В эту эпоху еще не умели получать совершенно прозрачное стекло, но все же оно пропускало довольно много света, так что эти комнаты весь долгий световой день были залиты мягким рассеянным светом. Другие состоятельные владельцы особняков вставляли в окна полупрозрачные пластины талька (мягкий магнезиевый силикат), но подобное решение вряд ли можно считать приемлемым. Оконные стекла, входившие в более-менее широкое употребление, постепенно совершенствовались по мере того, как стеклодувы осваивали новые способы производства и учились создавать более прозрачный материал.

Фрески, прекрасные и бесчисленные. От собственно дома вернемся к его отделке и мебели. О применении мраморных колонн и облицовке мраморными плитами уже упоминалось не раз. Римские предприниматели постоянно «прочесывали» Африку, Египет и Грецию, а также саму Италию в поисках вышедших на поверхность земли каменных сокровищ[38]. Даже этот частный особняк семьи Кальвов гордился зелеными и черными монолитными опорами, а также резной отделкой сводов.

Там, где глаз не радует сияние полированного мрамора, взор гостя почти наверняка привлекут яркие фрески. Они, по сути, являются римскими обоями. Даже в беднейших инсулах мы можем встретить их – совершенно затасканные изображения, кричаще яркие, сработанные не художником, но намалеванные ремесленником. Но даже в таком виде они не лишены определенной декоративной красоты, количество же их было просто неисчислимо[39]. В жилищах скромного люда настенная роспись зачастую представляла собой колонны, нарисованные на стене, с садом и простирающимися за ним ландшафтами, так что квартиранты могли считать, что они любуются пейзажами, доступными наяву только богачам.

Качество множества фресок в особняках зажиточных горожан часто приближалось к истинным шедеврам изобразительного искусства. Говорить о разнообразии их типов и истории развития можно бесконечно, но достаточно констатировать, что их декоративный эффект впечатлял. Стены некоторых комнат были покрыты разнообразными яркими изображениями и узорами – балконы, карнизы, гирлянды фруктов и цветов, увитые ими колонны, летящие ангелы и девушки. Одну из комнат расписали картинами всевозможных ремесел и профессий; вот только в кузницах работали амуры, они же давили виноград в винных прессах, а потом торговали вином на рынках. На фресках в будуаре Грации изображались невесты, украшающие себя перед свадьбой, и сцены любовных свиданий. В триклинии, в соответствии с назначением комнаты, на стенах красовались элегантные натюрморты – рыбы, фрукты, птицы; а перистиль и атрий были расписаны тщательно изображенными ландшафтами, сценами из греческой мифологии,