Плут - Шарлотта Хьюз

— Соблазнитель малолеток в детской палате? Они, должно быть, отчаянные.

— За вами, естественно, будет постоянное наблюдение… Он нахмурился.

— Прекрасная возможность для вас доказать миру… ну, вы знаете.

— Что мне можно доверять детей?

— Да.

Он чуть не вздрогнул. Если бы она знала, как больно она сделала ему своей откровенностью. Но все же, это лучше, чем притворство. Он подумал о госпитале, где умерла его сестра и о больных и увечных детях, которых он всегда видел, когда посещал ее. Он подумал о ярком свете, который подчеркивал черты разорения на лице матери… И он понял, что лучше попадет в ад, чем снова окажется там…

— Забудьте об этом. Меня не устраивает такая работа.

Алма Блек казалась удивленной.

— Есть какая-то причина, почему вы не можете выполнять эту работу?

— Не хочу.

Губы ее сложились в тонкую складку нетерпения.

— Полагаю, вам следует хорошенько подумать.

— Я сказал, что не хочу. Нельзя ли подыскать что-нибудь другое?

Молчание. Их взгляды скрестились, и было очевидно, что между ними началась война.

— Я потрудилась для вас, мистер Броуди. Не так-то легко было их убедить. Вы можете сделать все для себя гораздо хуже, если будете с недоверием относиться к людям.

— Вы ошибаетесь, хуже мне быть уже не может.

Она посмотрела на него.

— Ну, это мы еще посмотрим.

Глава 4

— Но, миссис Викерс, вы не можете говорить всерьез такие вещи.

Коуди шагнула в коридор и разглядывала стоящую перед ней хрупкую женщину. Аврора Викерс была первой ее жиличкой после завершения ремонта на втором этаже. Проворная в свои восемьдесят один год, она не доставляла никаких хлопот, поддерживала свое помещение в безупречном порядке и никогда не запаздывала с оплатой. К тому же, она была для Кетти, словно бабушка. А теперь она грозилась съехать из-за Дикона Броуди.

— Мне хотелось бы, чтобы вы передумали. Мистер Броуди надолго здесь не задержится.

Ничто не клеилось с тех пор, как этот человек переступил несколько дней назад ее порог, спрашивая о квартире. И самое худшее, что она обнаружила это его разочарованность. Тот поцелуй на кухне два дня назад был простым капризом, способом выпустить боль и гнев. Коуди подозревала, что он пытается примириться с тем, что случилось, но с тех пор, как он появился в городе, ее собственные чувства превратились в постоянное катание на американских горках. Слишком много между ними оставалось воспоминаний о прошлом. Она видела это всякий раз, когда глядела ему в глаза. Дикон старался скрыть свои чувства под жестким взглядом, но раз или два она уловила на его лице выражение ранимости, которое было напоминанием о прежнем Диконе, которого она когда-то любила.

— Я не спала три ночи, — продолжала миссис Викерс. — С тех пор, как поселился он. Ходит ночи напролет, как посаженный в клетку зверь, — она закатила глаза кверху. — Я это не вынесу.

— Я поговорю с мистером Броуди и объясню, что у вас чуткий сон, миссис Викерс. Я уверена, что ему и в голову не приходило помешать вашему отдыху.

— Леди из группы изучения Библии теперь отказываются встречаться у меня, сказала старушка и нервно поправила свой воротничок.

В любую погоду, как бы жарко и влажно ни было, ее одежда всегда была свежей и хрустящей, как свежий крекер.

— У одной из них молоденькая внучка, которая приходит вместе с ней, — она посмотрела на Коуди взглядом: «вы понимаете, о чем я говорю». Пояснения не требовались. Коуди сразу стало все ясно.

— Миссис Викерс, вам не пришло в голову, что он может быть не виновен в том, в чем его обвиняют?

Старушка посмотрела на Коуди так, словно у нее только что выросли рога.

— Но свидетельства…

— Были случайными. Кроме того, даже если мистер Броуди и был виновен, он уже наказан, хотя я ни на минуту не верю в его виновность. Что же, мы теперь будем охаивать его вечно? — Тон ее теперь был мягким. — Легко любить тех, кому доверяешь и понимаешь, миссис Викерс. Истинное испытание — открыть наши сердца тем, кого не так легко полюбить.

Теперь миссис Викерс выглядела не столь уверенно.

— Мне не хотелось бы выглядеть немилосердной, — проговорила она.

— Поверьте мне, я никогда бы не позволила ему находиться под одной крышей с Кетти, если бы считала его подонком. Почему бы вам не изменить ваше решение, миссис Викерс? Вы уплатили за две недели вперед, так что не надо торопиться.

— Ну, может быть, я еще подумаю… — проговорила она. Лицо ее дрожало от неуверенности.

— Старая калоша решила съехать? — спросила Кетти, когда Коуди вышла из дверей.

Коуди строго посмотрела на дочь.

— Право, Кетти, почему ты так называешь миссис Викерс? Она достойная леди.

Коуди не понимала, почему Кетти так непочтительно отзывается о пожилой даме. Ведь раньше она всегда относилась к ней как к члену семьи.

— Если бы она была хорошей, то никогда не надумала бы линять из-за Дикона.

Было очевидно, что Кетти была уязвлена. И, между прочим, собиралась защищать Дикона. Она все время прислушивалась к его шагам на лестнице и всякий раз находила предлог оказаться в холле, когда он спускался. Коуди это не нравилось, но она обнаружила, что практически не имеет власти над дочерью, когда дело касается Дикона Броуди. Теперь, сидя в удобном кресле и перекинув ноги через подлокотник, Кетти выглядывала из окна, ожидая Дикона, который должен был появиться в потрепанном такси, которым пользовался последние три дня. Дикон, должно быть, дал Юстасу МакКензи, таксисту, хорошие чаевые, так как он всякий раз оказывался поблизости, когда Броуди в нем нуждался. А Дикон нуждался в нем, поскольку он начал свою муниципальную работу. По какой-то причине он отказывался обсуждать ее.

Зазвенел телефон, и Коуди ответила.

— О, миссис Браунли! — воскликнула она, стараясь говорить профессионально вежливо, как всегда, когда она общалась с клиентами. — Очень рада вас слышать. Все приготовлено для приема по случаю новорожденного у вашей дочери. Мне даже удалось испечь специальное печенье… Оно по форме напоминает пинетки…

Коуди сделала паузу, чтобы выслушать, что скажут с того конца провода.

— Как? Вы отказываетесь? Что-то не так? Через минуту голос у нее стал ледяным.

— Понимаю. Да, миссис Браунли. До свидания.

Она повесила трубку и обменялась с Кетти озабоченными взглядами.

— А как же заказ миссис Браунли? И все эти детские пинетки?

— Еще отказ? — спросила Кетти.

— Да, второй за три дня.

— Она не объяснила, почему?

— Да это и не нужно. Ты же помнишь, что она сестра Мейбелин Картер?