Белгравия - Джулиан Феллоуз

– Как раз то, чем ты всю жизнь занимался.

– Вот именно!

Так все и началось. Явился на свет Джеймс Тренчард Застройщик, и все было бы светло и радостно, как звон свадебных колоколов, если бы ровно месяц спустя София не взорвала свою бомбу.

Однажды утром она пришла в комнату матери и уселась на кровать. Анна сидела перед зеркалом, а Эллис укладывала ей волосы. Девушка молча дожидалась, пока служанка не закончит свою работу. Анна понимала: грядет что-то важное, но не торопила события. Чему быть, того не миновать.

– Спасибо, Эллис, можете идти, – наконец произнесла она.

Служанку, естественно, снедало любопытство, чуть ли не большее, чем саму мать, но она послушно закрыла за собой дверь, прихватив белье, которое следовало отдать в стирку.

– Что случилось?

Некоторое время София молча смотрела на нее. Потом набрала побольше воздуха и выпалила:

– У меня будет ребенок!

Когда-то в детстве Анну лягнул в живот пони, и сейчас, услышав эти слова, она вспомнила то давно забытое ощущение.

– Когда?

Вопрос прозвучал слишком деловито, но Анна не видела смысла в сложившихся обстоятельствах кричать и биться на полу в истерике, хотя ей и очень хотелось повести себя именно так.

– В конце февраля. Я думаю.

– Ты не знаешь точно?

– В конце февраля.

Анна произвела в уме подсчеты.

– Полагаю, за это надо благодарить лорда Белласиса? – (София кивнула.) – Господи, какая же ты дурочка! – (Девушка снова кивнула. Она даже не пыталась протестовать.) – Но как это произошло?

– Просто я думала, что мы женаты. А потом оказалось, что нет.

Анна не знала, плакать или смеяться.

– Разумеется, вы не были женаты. Что за нелепая мысль?

Неужели эта глупышка и впрямь вбила себе в голову, что Белласис на ней женится? Анна вдруг почувствовала прилив гнева: это Джеймс во всем виноват – убедил бедную девочку, что невозможное возможно.

– Расскажи мне все.

История была ненова. Белласис признался Софии в любви и заверил девушку, что хочет жениться на ней, прежде чем вернется на театр боевых действий. Узнав, что Наполеон движется на Париж, Эдмунд пришел к возлюбленной, умоляя тайно с ним обвенчаться и пообещав, что потом, когда настанет подходящий момент, непременно откроется своим родителям. В любом случае у нее будет документ, подтверждающий брачную церемонию, и, если с Белласисом что-то случится, София сможет, если потребуется, искать защиты у Брокенхёрстов.

– Но разве ты не знала, что брак не будет считаться законным без разрешения отца? Тебе же восемнадцать лет!

Однако Анна напрасно думала, что этот вопрос смутит Софию. Та лишь посмотрела на нее и сказала:

– Папа дал разрешение.

Пони еще раз ударил копытами. Неужели ее муж помогал Белласису соблазнить собственную дочь? Анна разгневалась настолько, что, если бы сейчас вошел Джеймс, она бы выцарапала ему глаза.

– Так твой отец обо всем знал?!

– Он знал, что Эдмунд хочет на мне жениться, прежде чем возвращаться на войну, и дал разрешение.

София еще раз глубоко вздохнула. Открывшись матери, она почувствовала облегчение: слишком долго бедняжка несла этот груз в одиночку.

– Эдмунд сказал, что нашел священника, который обвенчает нас в одной из походных часовен. После церемонии этот человек выписал брачное свидетельство, и… тогда-то все и произошло.

– Полагаю, венчание оказалось фарсом?

София кивнула:

– Я тогда ничего не заподозрила, ни на секунду. Эдмунд говорил о своей любви и строил планы на будущее, вплоть до того самого момента, как мы покинули бал его тети в ночь перед битвой.

– И когда ты узнала правду?

Девушка встала и подошла к окну. Внизу садился в экипаж отец. София была рада, что он уезжает из дому, – у матери будет время успокоиться и хорошенько все обдумать.

– Когда мы вышли из дома Ричмондов на улицу, там была группа офицеров из Оксфордшира – все верхом, в мундирах. Пятьдесят второй полк легкой пехоты, тот самый, где служил Эдмунд.

– И?..

– Один из них оказался тем самым «священником», который нас обвенчал. И тут только я сообразила, – София устало вздохнула, – что он был солдатом, другом Эдмунда, которого выдали за священника, чтобы меня обмануть.

– Этот человек ничего тебе не сказал?

– Он меня не видел. А если даже и видел, то притворился, что не заметил. Я стояла далеко и, как только узнала его, отпрянула назад.

Анна кивнула. Сцена, которая разыгралась, когда они уходили с бала, вдруг обрела смысл.

– Теперь я понимаю, что в тот вечер привело тебя в такое смятение. Я-то думала, ты убиваешься только оттого, что лорд Белласис отправляется на поле боя.

– Едва увидев того «священника», я сразу поняла, что меня одурачили. Эдмунд никогда меня не любил и не собирался вводить в семью. Со мной обошлись как с уличной девкой: обвели дуру вокруг пальца и попользовались. Эдмунд, останься он в живых, наверняка выбросил бы игрушку в сточную канаву, где, по его мнению, мне самое место.

При свете дня лицо Софии казалось совсем взрослым, да и горечь, которой были пропитаны ее слова, добавляла девушке десяток лет.

– Когда ты поняла, что носишь ребенка?

– Трудно сказать. Начала подозревать уже через месяц, но не признавалась себе до тех пор, пока не стало бесполезно отрицать. Эдмунд был мертв, и некоторое время я вопреки здравому смыслу притворялась, что все осталось по-прежнему. Я не знала, что делать. Чуть ли не сходила с ума. Честно признаюсь тебе: я даже принимала какие-то сомнительные снадобья и заплатила одной цыганке пять фунтов – похоже, за воду с сахаром. Но ничего не помогло. Я до сих пор enceinte[10].

– А ты сказала отцу правду?

– Он знает, что меня обманули. Я все рассказала ему в то утро в Брюсселе, когда он привез мне весть о смерти Эдмунда. Однако о беременности папа даже не подозревает.

– Надо составить план.

Анна Тренчард была женщиной практичной, и одной из главных ее добродетелей было то, что, столкнувшись с несчастьем, она не горевала попусту, а немедленно начинала искать средство исправить то, что можно, и принять то, что исправить нельзя. Она решила, что в самое ближайшее время ее дочь должна покинуть Лондон. Она внезапно заболеет или у нее обнаружится где-нибудь на севере страны родственник, за которым необходимо ухаживать. К вечеру они придумают подходящую историю. София должна отсутствовать как минимум четыре месяца. Если вглядеться, то можно заметить, что фигура девушки уже начинает расплываться. Пока это еще не бросается в глаза, однако времени терять нельзя.

Когда вечером Джеймс вернулся, Анна тут же пришла к нему в кабинет. Оставшись наедине с мужем, она не стала проявлять к нему снисхождения.

– И тебе даже в голову не пришло со мной посоветоваться? Богатый виконт предлагает прелестной восемнадцатилетней девушке, принадлежащей к иному кругу общества, заключить тайный брак. При этом церемонию венчания должен провести священник, за которого никто не может поручиться. Неужели не ясно, каковы могут быть его мотивы? – Анна изо всех сил старалась не сорваться на крик.

Джеймс кивнул. Он достаточно часто прокручивал все это у себя в голове.

– Когда ты говоришь, все так очевидно, но Белласис казался мне славным юношей, искренне влюбленным в Софию…

– Неужели ты думаешь, что он бы разоткровенничался и признался отцу, что надеется соблазнить его дочь, если все выгорит?

– Нет, конечно, но…

– В тот момент, как ты дал разрешение на брак, София погибла! – гневно выкрикнула она.

– Анна, прошу тебя! – поморщился Джеймс. – Ты думаешь, я сам не сожалею?

– Полагаю, сейчас ты будешь сожалеть еще больше. Наша дочь беременна!

Со временем Анна стала жалеть, что целиком возложила на мужа всю ответственность за падение Софии. Ибо, когда та умерла в родах, он стал считать это наказанием, ниспосланным ему за тщеславие, честолюбие и непомерное самомнение. Он искренне раскаивался и горевал, правда это не излечило его от упомянутых недостатков.

Поначалу ничто не предвещало трагического исхода, но, с другой стороны, как сказал тогда доктор, редко можно предсказать заранее, как пройдут роды. Анна с Софией уехали на север, в Дербишир, и поселились в скромном домике на окраине Бейквелла как миссис Кассон и ее замужняя дочь, миссис Блэк, вдова офицера, погибшего при Ватерлоо. Ни друзей, ни знакомых в округе у них не было, да они ни с кем и не виделись. И жили очень просто. Обе не взяли с собой камеристок, но Эллис и Крофт продолжали выплачивать жалованье до возвращения хозяек. Если служанки и проявляли любопытство, то Анна об этом не узнала, ибо обе они были достаточно хорошо вышколены, чтобы не подавать виду.

Нельзя сказать, что то время было несчастливым. Их жизнь в провинции была довольно приятной, наполненной чтением, разговорами и прогулками по Чатсуортскому парку. Они навели справки и обратились за помощью к весьма уважаемому врачу, доктору Смайли, и он был доволен тем, как идут дела у Софии. Анна стала подозревать, что доктор знает правду или, по крайней мере, догадывается, что они не те, за кого себя выдают, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы открыто проявлять любопытство.