Невеста в наследство - Мейси Ейтс

– О боже, как красиво! – не смогла она сдержаться.

– Вы хотите сделать снимок, не так ли?

– Адхам, это всего лишь кинотеатр, – сказала она.

– Да, но вам опять хочется сделать снимок, так же как с той синей дверью, – ответил он, угадав ее желание, и от этой мысли ей стало не по себе.

Комок в горле не давал ей говорить. Она вынула из сумочки фотокамеру и сделала десяток снимков плакатов, фонарей, архитектурных форм. Каждый раз, рассматривая изображения, она будет вспоминать кинотеатр. И тепло, которое излучал Адхам.

Она посмотрела на дисплей. Он пристроился позади и тоже разглядывал снимки. Пытаясь откинуть ее волосы, он задел шею.

– Вы видите красоту в разных местах, в разных вещах, – произнес Адхам хриплым голосом.

Сердце сильнее забилось в груди.

– Часто люди не замечают красоты в повседневной жизни, но проявления обыденности не являются для меня повседневными.

Он слегка усмехнулся, и она почувствовала его дыхание на своей щеке.

– Обыденность и вы – понятия совершенно несовместимые.

Она повернулась к нему и успела уловить едва заметное выражение доброты на его лице, прежде чем он надел маску равнодушия и сделал шаг назад, отстраняясь.

– Пойдемте внутрь, иначе опоздаем на сеанс, – сказал он, открывая для нее дверь кинотеатра.

Адхам заплатил за билеты. Чувство, что у них свидание, усилилось. Он купил ей попкорн – масляный и пересоленный, но это был самый вкусный попкорн, который она когда-либо ела.

Изабелла с нетерпением ожидала начала фильма. Свет погас, и она подумала, как хорошо и приятно сидеть рядом с Адхамом в темноте.

Она подвинулась и задела его руку. Сердце ушло в пятки. Она украдкой посмотрела на Адхама – он сидел неподвижно, словно камень, с пустым выражением лица. В свете мерцающих огней черты казались необычайно мужественными и резкими, шрамы выглядели более глубокими.

От одной мысли о том, что кто-то причинил ему боль, что перед ним стоял вопрос жизни и смерти, ей становилось дурно. Ей было жаль ту женщину, которая его любила. Он говорил, что не хочет жениться, но так же говорил и ее брат, которому нужна была лишь правильная женщина. Адхам встретит правильную женщину, но жизнь ее будет обречена на муки беспокойства и тревоги. Она представляла себе жену Адхама, одиноко свернувшуюся калачиком на кровати, погруженную в мысли о том, вернется ли ее муж живым домой.

Сердце Изабеллы подскочило в груди. Картинка перед глазами стала более четкой: на той кровати, в темноте, сидела женщина, поджав коленки к груди, и этой женщиной была она.

Моргнув, Изабелла сконцентрировалась на романтической истории о любви. Когда герой наконец-то поцеловал героиню, она вспомнила о поцелуе Адхама, прикосновении его губ, о том, как напряглась ее грудь. Так же как сейчас.

Она взяла горсть попкорна из пакета и прикоснулась к его руке. Она негромко ахнула и быстро посмотрела на Адхама.

Почему ее так сильно тянет к нему? Почему к ней не приставили какого-нибудь маленького толстенького коротышку? Почему рядом с ней этот человек-загадка, пробуждающий в ней женское начало?

Адхам открыл для нее целый новый мир фантазий и желаний, заставил ее хотеть то, чего никогда раньше не хотелось.

Она посмотрела на его руку, покоящуюся на подлокотнике кресла, на шрамы. Возможность легкого романа с таким мужчиной была под большим сомнением. Он принадлежал к тому типу людей, которые предпочитают все или ничего. Серединой они не довольствуются. И она… она была готова отдаться полностью и хотела получить то же самое взамен.

Адхам снова коснулся ее, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Оказывается, влечение не ограничивается нервной дрожью и волнением – оно могло быть всепоглощающим, и его хотелось так же сильно, как пищу и воду.

Любопытство. Вот и все. И никак иначе. В конце концов, ее никогда так сильно не тянуло к мужчине. Все те мужчины, которых она встречала на празднествах, приемах и танцевальных вечерах, были скучны, особенно в сравнении с Адхамом.

Когда наконец пошли титры, Изабелла глубоко вздохнула. Ей нужен был воздух, иначе она лишится чувств.

Адхам как будто испытывал то же самое.

– Вам понравился фильм? – спросил он на выходе из кинотеатра. Голос звучал ровно, а выражение лица было отстраненным.

– Да, понравился, – ответила Изабелла в надежде, что он не станет расспрашивать о подробностях, потому что на протяжении всего фильма только и делала, что считала, сколько раз его рука касалась ее.

– Я рад, – ответил он безрадостно, отстраненно, без энтузиазма, и это вывело ее из себя. Она нервничала, была раздражена и… взволнована. А он умирал от скуки.

Она шла быстрыми, учащенными шажками, цокая каблуками по асфальту. Он приводил ее в ярость. Да, требовать от него ответных чувств было бы бессмысленно, ведь никто из них не имел права считаться со своими желаниями. Но он мог хотя бы сделать вид, что ему тоже неуютно.

Адхам шел за ней следом, ничего не подозревая, и Изабелла злилась еще сильнее. Неудивительно, что героини романтических фильмов иногда ведут себя так странно. Мужчины порой способны повергнуть женщину в ярость.

– Изабелла! – крикнул он резко.

Изабелла вздрогнула, оступилась, и чуть не упала на бордюр.

Адхам подхватил ее. Она замерла, прижатая к крепкой мускулистой груди, ощущая его тяжелое дыхание на своей щеке.

– Осторожно, – резко выпалил он, не убирая рук.

– Это все туфли, – произнесла она, переводя дыхание.

– Вы ведете себя как напыщенный подросток.

Она отдернула руку, задев его грудью:

– Неправда.

– Нет, правда.

– Нет, неправда! – Она посмотрела на него и увидела раздражающе равнодушное выражение лица. – Вас вообще что-нибудь волнует?

– Нет.

– Что ж, а вот меня волнует. Такое ощущение, что мое воображение может потрясти все что угодно, а ваше – ничего.

Она имела в виду походы по магазинам и синие двери, но кажется, ее слова прозвучали по-иному. Стоило словам вырваться наружу, ей сразу же захотелось взять их обратно. Она чуть ли не в открытую демонстрировала свое влечение к нему, а он только таращился, но держал себя в руках.

– Вы думаете, меня ничто не волнует, Изабелла? – переспросил он мягко и сдержанно.

Адхам провел пальцем по контуру ее лица, не отрывая пристального взгляда. И тут она почувствовала – в фасаде появилась первая трещинка. Руки его слегка дрожали, в глазах теплился огонь. Ее сердце забилось с невероятной скоростью.

– Я не черствый сухарь. Меня волнуют вещи, которые не должны волновать. Я желаю то, чего не должен желать.

Он сделал шаг вперед, уводя ее от яркого света уличных фонарей и прижимая спиной к стене одного из зданий. Холод кирпичных стен пробирался под ткань блузки. Но Адхам не упускал ее из рук, и огонь его тела обжигал ее, словно она стояла в самом центре костра и вот-вот должна была превратиться в пепел.