Фанфик Everything I am - Фанфикс.ру

— Где я видела недавно подобный шкаф?

О, нет. Только не это, только не вспомни, умоляю я про себя. Кто знает, быть может, МакГонагалл в курсе того, какое взыскание назначил мне Снейп. Угораздило же меня превратить Лонгботтома именно в такой шкаф! Я и сам не ожидал, что это произойдет. Теперь, если МакГонагалл вспомнит, где его видела, и спросит меня, как продвигается отработка, Финниган поймет, что я ему ночью соврал. И зачем я это сделал?

А впрочем, ладно. Соврал и соврал. Он мне врет вообще на каждом шагу.

Это несправедливо и это неправда, я знаю, но мысль приносит маленькую мстительную радость. Я перевожу глаза на стоящую передо мной преподавательницу.

— Нет, не помню, — произносит она решительно, — показалось, наверное.

Я облегченно вздыхаю и начинаю наблюдать за усилиями Дина превратить Лаванду Браун в пуфик стиля ампир. У него получается только нечто, напоминающее табуретку, однако это значительный прогресс: раньше Дину не удавалось вообще ничего. Но он упрямый и занимается с каким-то остервенением, поэтому МакГонагалл награждает нас еще десятью баллами. Слизеринцы только мрачно вздыхают, наблюдая эту картину — из их пяти человек не справился с заданием ни один.

Обед в Большом зале наполнен шепотками, смешками, обрывками разговоров, поэтому можно смело разговаривать в полный голос, не рискуя быть подслушанным. Гермиона, во всяком случае, так и считает, и делает. Она во всеуслышание жалуется на то, что у трельяжа, в который она превращала Панси Паркинсон, были слишком мутные зеркала.

— Это у Паркинсон просто глаза мутные, — пытается утешить ее Рон, а я, стараясь не рассмеяться, изо всех сил отворачиваюсь от ее вопросительного выражения лица.

И неожиданно сталкиваюсь взглядом со Снейпом, сосредоточенно поглощающим содержимое своей тарелки.

Я вздрагиваю, но затем все же нахожу в себе силы кивнуть и одними губами произнести «Добрый день». Снейп, конечно, видит мой кивок и артикуляцию, однако взгляд его остается неподвижным, и он не удостаивает меня ни единым ответным жестом. Он продолжает жевать, разглядывая что-то крайне интересное за моей спиной. Каменную кладку стен, наверное.

Между прочим, не очень-то и хотелось, хмыкаю я, возвращаясь к жаркому.

Мысль о том, что сегодня мне снова идти к нему на отработку, приходит в голову, но не огорчает так сильно, как должна бы.

Во всяком случае, возможность пошуршать свитками, томами старых или просто редких книг — вчера я видел парочку таких, что не задумываясь унес бы с собой, не поставь Снейп эти идиотские проверяющие чары — эта возможность не только не пугает, она притягивает. К тому же подобное занятие как нельзя лучше упорядочивает мысли.

А еще — это понимание заставляет меня замешкаться, поднося ко рту ложку манного пудинга — еще у Снейпа в подземельях я так и так лишен возможности выяснять отношения с Симусом. И не то чтобы я опасался этого… просто есть достойный повод избегнуть разговора, к которому я пока не готов.

Я машинально гляжу на преподавательский стол, несколько секунд не в силах уяснить, что надеюсь там увидеть, а затем понимаю: место, на котором сидел Снейп, опустело. Он уже ушел.

* * *

Солнечный, по-летнему теплый день проносится быстро, как череда ярких картинок, и я понимаю, что он закончился, только когда Рон, потягиваясь, поднимается со своего места за столом в библиотеке и трет руками лицо:

— Все, не могу сегодня больше. Гермиона, ты еще помнишь, как тебя зовут? Бросай книги, пошли отсюда.

— Естественно, я помню, как меня зовут, Рональд Уизли, — отзывается наша подруга, поднимая голову от очередной громадной книги, от которой не отрывалась последние полтора часа. — Когда завтра Флитвик спросит тебя о природе магии, которой наделены самцы драконов, ты сможешь ответить ему самостоятельно — или опять будешь коситься на меня?

— Э… — начинает Рон, несколько смущенный атакой, но Гермиона не слушает. Она демонстративно закрывает угрожающего вида фолиант, оббитый по срезу тусклыми серебряными полосами, отбрасывает за спину непокорные кудри и направляется к мадам Пинс, чтобы в очередной раз отложить литературу до завтра.

Рон хмуро глядит ей вслед, а затем, скрывая замешательство, поворачивается ко мне:

— Гарри, а ты идешь? — я пожимаю плечами. В принципе, я уже подготовился к завтрашней Травологии, про папоротник могу рассказать не меньше Гермионы, и сейчас читаю исторический роман. Но мне лень подниматься.

— Я еще посижу немного, — произношу я, как можно озабоченнее вглядываясь в приключенческий текст.

— Но Гарри… — Рон явно удивлен, и я вновь смотрю на него, — время уже без пяти минут восемь. Ты разве не идешь сегодня к Снейпу на отработку?

— Сколько? — спрашиваю я, чувствуя, что по коже пробегают мурашки. Странно, в такой теплый вечер.

— Без пяти, — повторяет Рон, вынимая из кармана часы на цепочке, явно побывавшие в руках всех старших представителей семейства Уизли.

«Ровно в восемь. Не опаздывать». Я слишком надежно укрылся в библиотеке от Финнигана. До Снейпа в его катакомбах за десять минут не добраться. Воображаю, сколько вновь услышу от него о себе. Впрочем, вряд ли там будет что-то новое.

Я рывком поднимаюсь, хватаю сумку, бросаю туда «Три мушкетера» (к счастью, Рон не успевает разобрать названия книги) и, кивнув друзьям, скорым шагом устремляюсь на выход. За дверями библиотеки я отбрасываю мысль о том, что я шестикурсник, и перехожу на бег. К счастью, коридоры уже пустынны, и вид несущегося на отработку Гарри Поттера ни у кого не вызывает удивления.

Лестницы, лестницы, лестницы. Странно, когда идешь к Снейпу на урок, всегда кажется, что пришел слишком быстро. А сейчас я никак не могу миновать бесконечные марши и переходы.

И ведь было бы куда торопиться, язвительно замечает мой внутренний голос. Я приказываю ему заткнуться.

В восемь ноль семь я торопливо распахиваю дверь кабинета Зельеварения. Снейп стоит около стола, на котором обычно варит показательные зелья, и наблюдает за тем, как булькает на небольшом огне темная жидкость в одной из пузатых реторт. Я застываю на месте, стремясь выровнять дыхание и не показать, что я бежал сюда. Он ведь вроде не заметил, что я не совсем пунктуален.

Снейп оборачивается и меряет меня взглядом. Этот взгляд всегда вызывает у меня ассоциацию со змеей. Нечитаемое выражение. Ничего не выражающие глаза.

Черная мамба.

— Вы опоздали, — произносит он холодно, демонстрируя мне хронометр, покоящийся в левой ладони, и вновь поворачивается к реторте.

Заметил.

Я нервно провожу рукой по волосам, стараясь заставить их лечь на пробор или хотя бы не липнуть к влажному лбу. Ничего умного для ответа в голову не приходит. Ну да, я опоздал.

— Добрый вечер, сэр, — произношу я как можно безучастнее, с радостью отмечая, что в моем голосе не слышно сбитого дыхания.

Снейп фыркает.

— Занятная уверенность, Поттер. Вы можете приступать.

Вот как. Этого я не ожидал. Он что, не намерен дать мне выволочку? Я отказываюсь чувствовать облегчение по этому поводу, молча кладу на ближайший стол сумку и направляюсь к крайнему правому шкафу. Вчера в нем оставалось две полки, которые я не успел расчистить. Или правильнее было бы сказать «разгрести». Хорошо хоть, что шкафы в этом кабинете только с одной стороны. На противоположной — сплошные полки, полные разнообразных заспиртованных существ — от лягушек до пикси, если мне не изменяет зрение. Правда, шкафов хватает. И габариты у них еще те. Шкафу, которым сегодня на Трансфигурации был Невилл, не хватало верного размера. Наверное, это и сбило с толку МакГонагалл.

При воспоминании о Невилле я улыбаюсь. Затем вынимаю палочку и решительно направляю ее на щеколду:

— Alohomora! — я выписываю в воздухе сперва ленту Мебиуса, а потом пишу длинное сложное слово. Не уверен, что это заклинание, скорее, Снейп просто зачаровал последовательность движений для усиления охранного эффекта.

Шкаф медленно открывается, и я отступаю на шаг, с удовлетворением глядя на результаты своей вчерашней работы. Потом поддергиваю брюки и опускаюсь на колени — заняться двумя нижними полками иначе просто невозможно.

Здесь темновато, поэтому я вынужден обратиться к Снейпу, не уделяющему мне более внимания:

— Сэр, я могу попросить у вас фонарь, или свечу, или что-то в этом роде? Здесь мало света, а использовать Lumos непрерывно… затруднительно.

Я сам удивлен тем, насколько мирно звучат мои слова, но реакция Снейпа удивляет меня еще больше. Он парой широких шагов пересекает пространство от столика для экспериментов до своего рабочего стола и извлекает из него миниатюрный светильник в форме летучей мыши с растопыренными крыльями. Брюшко мыши стеклянное и полое, в него вставлена почти не оплывшая свеча. Прикосновение палочки Снейпа — и на кончике фитиля появляется огонь, а глаза зверька вспыхивают двумя рубиновыми точками.