Законные интересы как правовая категория - Виталий Субочев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, существует категория «правоотношение», представляя собой в общем виде отношение, опосредованное правом, которая активно используется всеми частными юридическими науками для познания круга явлений, входящих в объект их изучения. Другими словами, на основе категории общей теории права «правоотношение» частные юридические науки оперируют понятиями гражданское, административное и т. д. правоотношение для более глубокого познания как их самих, так и различных правовых явлений, институтов, феноменов.
Исходя из сказанного, можно уверенно утверждать, что «правоотношение» как категория общей теории права выполняет определенную методологическую функцию для частных наук, на основе которой они и познают круг интересующих их объектов действительности. Сказанное подводит нас к концептуальному и краеугольному, с методологических позиций, выводу. То, что законные интересы являются правовой категорией, нужно, по большому счету, еще доказать. Они не являются категорией априори, сами по себе.
Как можно доказать, что законные интересы являются общеправовой категорией и понятием общей теории права? Необходимо проследить существование законных интересов и их многообразные проявления в системе частных наук. Требуется выявить, каковы отличительные, подчеркивающие специфику изучаемого феномена и в то же время общие, проявляющиеся во всех частноправовых науках черты ему присущи. Надо доказать, что законные интересы обладают общими признаками, чертами, структурными элементами, которые остаются неизменными вне зависимости от наличия данного явления в какой бы то ни было частноправовой науке и того или иного способа его трактовки по отношению к определенным фактам.
Помимо сказанного, необходим анализ использования понятия «законный интерес» в самой общей теории права для выяснения того, какую методологическую функцию законные интересы выполняют по отношению к частноправовым наукам.
Необходимо выявить генезис формирования законных интересов как категории, процесс исторического «становления», «утверждения» охраняемых законом интересов как актуальнейшего понятия во всей системе юридических наук и теоретического обобщения практического опыта, который, в конечном счете, позволяет говорить об изучаемом явлении как категории. Также необходимо провести сравнительный анализ законных интересов с некоторым рядом смежных категорий и понятий не только с целью более глубокого познания изучаемого явления, но правомерности его отнесения к категориям, что исключает дублирования им сущностных черт «близлежащих» правовых явлений.
Именно для этого в данной монографии изучается генезис категории «законный интерес» в законодательстве и юриспруденции (правоведении), выявляется ее структура и признаки, анализируется использование охраняемых законом интересов в материальном и процессуальном праве и в конкретизирующих данные обобщения частноправовых науках.
Законные интересы используются в общей теории права не интуитивно, а вполне обоснованно, неся в себе определенную методологическую нагрузку для всей системы частноправовых наук. Законные интересы достаточно ярко проявляются в частных юридических науках, в то же время обладая определенными сущностными признаками, которые являются неизменными.
Понятно, что рассмотреть все работы, так или иначе затрагивающие эту проблему, не представляется возможным. Поэтому целесообразнее всего сконцентрировать внимание лишь на ключевых моментах, на краеугольных вехах, которые были связаны с ее исследованием.
Еще дореволюционные русские ученые-юристы разделяли термин «субъективное право» и «интерес», говорили об их самостоятельности, не всегда, однако, называя последний «законным». «Различия прав и интересов, – писал в частности Н. М. Коркунов, – составляет ключ к пониманию административной компетенции… Сказать, что нарушение права имеется в тех случаях, когда приказ “формально” не согласен с законом или указом, а нарушение интереса – когда он не согласен только с их духом, не значит еще выяснить различия права и интереса».[88] «Один интерес и его защита, – отмечал Ю. С. Гамбаров, – не дают понятия субъективного права. Не все интересы пользуются защитой и ведут к праву, точно так же, как и не все интересы, получающие даже защиту права, представляют собой субъективные права».[89] «Охрана интересов может быть налицо, – заметил А. А. Рождественский, – и тем не менее субъективное право не возникает».[90] В другой своей работе он развивает ту же мысль: «Могут существовать юридически защищенные интересы, не будучи в то же время юридически индивидуализированными сферами интересов, то есть не будучи субъективными правами».[91]
Советские ученые тоже различали данные понятия и сделали значительный шаг вперед в исследовании этой проблемы. «Я подчеркиваю слова “право” и “интерес”, – отмечал П. И. Стучка, – чтобы обратить внимание на их противопоставления, а не смешение».[92] М. Д. Загряцков писал, что «нарушение не только права граждан, но и интересов, может дать основание к возбуждению административного иска».[93] И далее: «С того момента, когда нарушение цели закона дает основание для обжалования решения, презюмируемого неправомерным по этому признаку, – на защиту интересов гражданина, даже не входящих в область его субъективных прав, встает вся система законодательства, данного правопорядка и, даже более, вся совокупность правосознания эпохи».[94]
Различия между правом и интересом проводили и другие авторы.[95] В советской юридической литературе, особенно в первые годы советской власти, можно встретить следующие словосочетания: «юридически защищенные интересы»,[96] «правомерный интерес»,[97] «признанных законом интересов»[98] и т. п. Эти словосочетания выражали совершенно определенное явление, не совпадающее с субъективным правом. Поэтому все они могут быть заменены одним термином, который более точно отражает сущность явления, более прочно укрепился затем в теории и практике. Этот термин – «законный интерес». И хотя вышеупомянутые авторы не употребляли такого выражения, их заслуга состоит в том, что они «увидели», «заметили» существование данных интересов (наряду с субъективными правами), рассматривая их как самостоятельный объект правовой охраны.
Наиболее ранние упоминания о категории «законный интерес» можно найти в работах Н. М. Коркунова,[99] И. А. Покровского,[100] Н. Н. Полянского[101] и других ученых. М. С. Строгович также говорит о законных интересах, но применительно к уголовному процессу, связывая эту категорию только с обвиняемым.[102] Упоминают о законных интересах В. И. Каминская,[103] В. И. Курляндский,[104] В. П. Озеров[105] и другие.
В более позднее время одним из первых, кто четко заговорил об этой категории как о самостоятельном объекте правовой защиты явился В. А. Рясенцев. Он отмечал: «Вывод о возможной защите… не только прав, но и интересов потерпевших граждан и социалистических организаций вытекает из анализа ст. 2 и 6 Основ гражданского судопроизводства, предусматривающих защиту охраняемых законом интересов, наряду с правами. Из сопоставления названных статей со статьей 6 Основ гражданского законодательства явствует, что отдельные способы защиты гражданских прав должны применяться и для защиты охраняемых гражданским законом интересов».[106]
Но наиболее остро данный вопрос был поставлен В. И. Ремневым. «Право гражданина и его законный интерес, – пишет он, – не одно и то же. Сущность права гражданина (его субъективного права) заключается в гарантированной возможности совершать определенные действия». Возможность же удовлетворения законного интереса «ограничена объективными условиями и главным образом экономическими».[107] Таким образом, автор показал одно из отличий между категориями «субъективное право» и «законный интерес»: различную степень их материальной обеспеченности, гарантированности, что, на наш взгляд, является правильным.
Значительное внимание категории законного интереса уделили представители гражданского процесса: М. А. Гурвич, К. С. Юдельсон, Д. М. Чечот, и другие. М. А. Гурвич, например, считал, что в отличие от материального субъективного права, охраняемый законом интерес (законный интерес) есть «выгода, обеспеченная не нормой материального права, а охранительной, прежде всего, процессуальной нормой».[108]
С таким определением законного интереса трудно согласиться, поскольку оно является в какой то мере односторонним. Не случайно позиция М. А. Гурвича была затем подвергнута справедливой критике, причем не только представителями науки материального права,[109] но и самими процессуалистами.[110]
