Киссинджер о Киссинджере - Уинстон Лорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, как мы уже обсудили, некоторые из их специалистов по России были обеспокоены тем, что эти заходы могли бы навредить отношениям с Москвой.
Точно. Это очень важный момент. Когда стал разрабатываться этот канал, эксперты в Государственном департаменте, особенно специалисты по России, представили последствия для китайско-советских отношений, и два из них – Ч. Болен и Л. Томпсон – запросились к президенту, чтобы предупредить его о том, что если он станет проводить эту политику и если он добьется успеха, а, как они полагали, он мог бы этого добиться, то это привело бы к войне, потому что Россия не приняла бы это.
То есть вы и Никсон понимали, что установление отношений с Китаем не привело бы к нанесению ущерба вашим отношениям с Советским Союзом, а на самом деле могло бы их улучшить?
Мы этого совершенно не понимали в самом начале. Мы полагали, что Кеннан, Болен и другие вполне могли оказаться правы.
Но существовал ряд принципов, в которые мы верили. Один из них Уинстон уже до этого упоминал. Во-первых, мы не хотели, чтобы Россия была единственным выразителем мнения коммунистического мира; мы хотели расколоть его. Во-вторых, мы хотели заняться осуществлением инициативы, которая показывала, что у нас имеется глобальное видение, а не просто региональный взгляд на Вьетнам. В-третьих, мы считали, что мы могли бы, если бы это сработало, уравновесить Китай против России. И мы полагали, что эти цели были настолько важны, что Никсон был готов рискнуть, вызвав недовольство со стороны Советов. Мы не знали, как Советский Союз прореагирует.
Никсон делал то, что он всегда делает в подобных ситуациях. Он был готов пойти на риск. Он сказал, что поступит вопреки предупреждениям тех послов, потому что, по его мнению, мы не могли ставить себя в положение, в котором Советский Союз мог бы контролировать коммунистический мир, прибегая к угрозе оккупации стран того мира. В силу этого летом 1969 года, когда была угроза китайско-советской войны, мы сделали то, что никто не ожидал. Мы сделали официальные заявления, которые давали понять, что, если случится война, мы можем проявить сочувствие жертве нападения, даже если не имеем с ней дипломатических отношений.
И, конечно, в нашем окружении в том числе.
И в том числе в нашем окружении.
Не то чтобы вы переждали этот момент, а именно то, что вы на самом деле потенциально помогли бы китайцам?
Это послало сигнал как в Китай, на той стадии, на которой мы с ними находились, а также в Россию. Так что это было очень полезно. Мне показалось, одним последним преимуществом открытия, как оказалось, было то, что мы даже знали тогда, что, каков бы ни был исход войны во Вьетнаме, он был бы двойственным и отнюдь не в духе победы типа победы во Второй мировой войне. Так, впечатляющее открытие для четверти населения мира могло бы облегчить американскому народу болезненный уход из Вьетнама и заинтересовать его предстоящими перспективами. Это также помогло бы снять зашоренность с нашей дипломатии и показать миру, что мы не парализованы от этой войны.
Правильно.
Вы имели хоть какое-то представление, когда отправились в Китай, а затем когда Никсон поехал в Китай, о том, что все это произведет такое глубокое впечатление?
Да. Мы знали, что это были одни из самых значительных событий. Но когда я отправился в секретную поездку в Китай, у нас и мысли не было о том, что конкретно ожидает нас, потому что все, что мы согласовали, было лишь то, что каждая сторона представит свою точку зрения.
Когда вы старались установить отношения с китайцами на ранних стадиях, которые вы только что описали, что происходило в американо-советских отношениях?
Политика Никсона состояла в том, чтобы поддерживать отношения с обеими странами, на самом деле мы планировали проведение двух встреч на высшем уровне. Каждую с каждой из них. Фактически изначально мы предпочли бы первой русскую встречу в верхах, и мы начали заниматься этим вопросом с Россией, которая, конечно, не знала о том, что мы планируем и китайскую встречу на высшем уровне. Советы полагали, что они смогут использовать явное желание Никсона организовать московский саммит и шантажировать нас, требуя от нас каких-то уступок в их переговорах с Германией, в признании послевоенных границ Германии.
Мы все это изменили, увязав саммит с берлинскими переговорами. Во всяком случае, когда стало очевидно, что Советы пытаются использовать саммит, чтобы вымогать больше, чем мы готовы дать, мы весь упор перенесли на проведение первой китайской встречи на высшем уровне.
Мы даже предложили русским провести первой встречу в верхах с ними в очередной раз, когда мы двигались в направлении Китая, а они отклонили это предложение. Тогда мы отправились в Китай.
Но планировали встречи мы одновременно.
Правильно, и, как только было объявлено о поездке д-ра Киссинджера в Китай, в течение нескольких недель русские согласились на встречу в верхах.
Да. Они согласились на саммит.
Таким образом, мы завладели их вниманием.
Тогда вы смешали им карты. Они рассчитывали использовать вас, а вы использовали их?
Да. Но важно то, что Никсон пошел по этому пути, даже несмотря на то, что он считал, что возможна китайско-советская война, и даже несмотря на то, что он считал, что в определенный момент обе встречи в верхах были в неопределенном состоянии и мы могли бы провалить их обе.
Какова была ситуация в Белом доме на то время? Вы поставили все на китайскую встречу в верхах и советскую встречу на высшем уровне, а они обе могли завершиться провалом. Это было напряженное время?
Ну, мы полагали, если вы прочтете китайские документы внимательно, они определенно двигались к открытию для нас.
