Алхимия Парижа: пышка и чародей (СИ) - Ги Юна

Венсан бросил быстрый взгляд на небо, где уже начали сверкать звезды. Главарь бандитов невольно проследил, а за ним и Ксюша. Венсан смотрел на марс — крохотная красная точка неожиданно мигнула, и послышался удивленный вскрик Жана Предателя. Меч в его руках начал испаряться. И не только его, мечи всех бандитов исчезали, обращаясь в странноватую дымку, что устремлялась к красной точке на небе.

Бандиты выглядели так, словно в руках их были не мечи, а уродливые чудища. Они во все глаза глядели на тающее оружие, открывая рты в немых криках. Исчезающие в руках мечи — это и вправду могло напугать. Не Ксюшу — она лишь с интересом наблюдала и раздумывала, как Венсан такое проделал. Но жителя средневековья такой магией испугать очень легко. И бандиты, оправдывая звание суеверных трусов, побросали свое оружие и бросились наутек. Среди высокой травы текли маленькие струйки серого дыма — все, что осталось от устрашающих мечей. Главарь попятился, зашептал проклятия и, не выдержав, бросился следом за остальными.

Венсан повернулся к Ксюше, которая поднималась, отряхиваясь.

— Хотела учится, адепт? Вот первый урок, повещенный трансмутации железа, — невозмутимо произнес принц крови.

— Я думала нужны всякие алхимические штуки для этого, — сказала Ксюша, и Венсан кивнул, словно говоря: нужны, но не мне.

Он мгновение смотрел Ксюше прямо в глаза — аж мурашки пробирали от его взгляда.

— Я видел, как ты храбро защищалась. Пока сюда не явилось отродье тьмы.

— Без тебя не обошлось, так что спасибо, — застенчиво произнесла она и сделала реверанс. Получилось немного неуклюже, но Венсан приятно улыбнулся, так тепло, что девушка растерялась. Принц крови выглядел, как человек, который умеет только насмешливо кривиться или надменно осматривать других, но сейчас он стал таким добрым, что Ксюша невольно смутилась.

Девушка даже начала надеяться, что Венсан станет больше доверять ее рассказу, после того как гадостник напал на нее — ведь это значит, что они с Венсаном на одной стороне, но тот только стал более задумчивым. Улыбка украсила его лишь на мгновение и исчезла.

Бледное лицо озарилось светом факелов — ворота города открылись и навстречу выбежали стражники. Они что-то говорили о возможностях принцев проходить в Париж в любое время, но Венсан не слушал. Его глаза потемнели и стали похожи на звездное небо, древнее, глубокое и полное бесконечности.

Мурашки прошли по телу. “Кто же ты?” — подумала Ксюша, глядя в невероятные глаза Венсана. Теперь он казался уже не человеком, а кем-то сотканным из магии и чар. Принц крови перевел взгляд на замок Алхемист, и наваждение пропало. Он снова выглядел обычным человеком, хоть и невероятно красивым.

***

Ксюша не знала, что Венсан думал о том же: “кто же ты?” Принцесса, бесстрашная и прекрасная. Дама, в чьих руках оказался камень желаний лишь на мгновение. Та, что смогла обхитрить демона.

В окнах замка показалась, мигающая в свете свечей, фигура инквизитора Франсуа. Он простер руку, и от замка полился белоснежный свет, мерцающий, волшебный и неожиданно пугающий.

Виноградники, у стен Парижа, куда бросились, скрываясь бегством бандиты, озарились тем светом — это была магия клириков в действии. Связывающая и подчиняющая все зло. Конечно, Франсуа мог использовать магию в любой момент, но хотел помочь другу предстать перед дамой сердца рыцарем.

Венсан услышал, как прекрасная пышечка хмыкнула, угадав намерения Франсуа, и улыбнулся: она совсем не глупышка. Правда Венсан не знал, о чем Ксюша подумала на самом деле: “ни время, ни пространство, ни волшебство — не меняют мужчин”.

Теперь бандиты оказались пойманы. Служившие демону, они станут объектом пыток и веселья Франсуа, пока не расскажут всего, что знают. И к стенам Шатле они придут сами, сдаваясь на милость стражи.

Стражники и Ренар испуганно замерли — инквизитор мог заглянуть в сердце каждому и найти там отголоски тьмы и темных желаний. Венсан отметил, что только Ксюша лишь с интересом наблюдала, как белоснежное марево окутывает ее тело, а затем рассыпается белыми искорками по земле, показывая, что злых помыслов у нее нет. Ни на мгновение она не испугалась и не усомнилась. Только клирики были столь уверены в результатах бланш люмьер — белого огня. Итак, еще одна загадка.

***

Когда бланш люмьер окутал Ксюшу, та почувствовала лишь тепло и с непониманием смотрела на нервничающих Ренара и стражников. Неужели белые искорки их так напугали? Как только магия растаяла, стражники, поминутно кланяясь, бросились в башню, а Ренар в потайную дверь.

Венсан же направился к замку, ведя черного коня под уздцы.

— Полагаю ты заслужила свободу выбирать, где остаться на ночь, — насмешливо бросил он через плечо, застигнув Ксюшу за попытками протиснуться в потайную дверь следом за Ренаром. — До завтра, моя прекрасная дама, — весело произнес он, преклонив голову, и дверца захлопнулась за Ксюшей сама собой, заставив девушку размышлять, был ли это порыв ветра или магия?

***

На следующее утро Ксюша проснулась на втором этаже дома фарфадета. Она пожалела о своем выборе немедленно, ведь зеленый карлик разбудил девушку еще до восхода солнца. Оказалось, что в средневековом доме, даже если это богатая алхимическая лавочка в центре Парижа, просыпаться не очень приятно. Ни обещающего бодрость запаха горячего кофе, ни приятных умываний в ванне с дорогими пенками, гелями, кремами и с рассматриванием своего отражения в зеркалах с подсветкой из круглых ламп по ободку — ничего, что может порадовать с утра или хотя-бы скрасить мрачность раннего пробуждения.

Ксюше пришлось довольствоваться холодной водой в красивой чаше и странным, вогнутым осколком вместо зеркала. Все добро уместилось на небольшом столике из резного дерева темно-красного цвета. Утренние лучи солнца только начинали облизывать пол импровизированной ванной, когда Ксюша уже закончила свой туалет.

С момента пробуждения, Ксюша рассказывала, а если сказать верно — неустанно ворчала, о своих утренних переживаниях фарфадету, но вместо сочувствия видела, как глаза того алчно поблескивали — этот предприимчивый персонаж французских легенд представлял, сколько кофе и зеркал мог бы продать, достань их Ксюша из своего мира.

Вскоре к фарфадету заскочил Ренар и, подметая пол рыжим хвостом, смешно морща лисью мордочку, приняла сплетничать, смакуя каждую деталь:

— Он ее уже своей дамой сердца называет! Понимаешь, Жан, своей, своей дамой сердца! Каков собственник! А все эти слухи, что он первых красавиц Парижа прогонял с позором? Как легко он пал к ногам этой иноземной красотки! Знать бы сразу его вкусы, — он вдруг потер лапки, будто бы замышляя что-то.

Фарфадет настороженно пошевелил зелеными ушками, на его мордочке отразилось понимание и оба существа тихонько зашушукались.

— Сплетники, — Ксюша несколько мгновений постояла, грозно уперев руки в бока, а потом махнула рукой и спустилась на кухню, где уже во всю гремели посудой служанки.

И только за завтраком из свежих гусиных яиц, овсяной каши и, о чудо! щепотки соли, Ксюше улыбнулась неожиданная удача. К Жану пришла полненькая, невысокая женщина с приятным лицом — Франсуаза Бюимон — королевская портниха.

Ксюше требовалась мантия адепта, и Венсан решил, что девушке не пристало искать нужный фасон по всему Парижу. Хотя она была не против хлопот — на самом деле глаза девушки счастливо загорались при мысли, что можно перемерить все платья столицы моды. Только в кармане было пусто — ни денье. Пришлось согласиться на подарок принца.

Предполагалось, что наряд должен шиться в цветах дома Капетингов — синем с золотом. Но Франсуаза по секрету сообщила, что магистр Венсан предпочитает черный — на что получила громкое фырканье Ксюши и хихиканье фарфадета. Портниха лишь пожала плечами, будто Венсан не выглядел как мрачный колдун из фэнтези книжки. Только услышав о том, что ткань будет украшена золотыми нитями и вышивкой, Ксюша согласилась.

На следующий день, облачившись в мантию адепта, Ксюша вернулась в замок Алхемист. Мантия оказалась длинная — в пол. Рукава, открывая светлую кожу запястий и кистей, струились дальше и заканчивались где-то в полах мантии. На груди красовалась тонкая вышивка герба дома Капетингов — коронованный рыцарь, украшенный золотыми с синевой перьями.