Алхимия Парижа: пышка и чародей (СИ) - Ги Юна

Такие разные миры, такие разные люди

Три прекрасных девушки призывно смотрели в голубые, обжигающе-холодные глаза высокого мужчины. Девичьи тела томно изгибались, прозрачные ткани нарядов мерцали в полумраке свечей, открывая сладкие очертания и бархат кожи.

Мужчина медленно моргнул — зрачки позеленели. Прелестницы в страхе замерли.

— Что это значит? — его властный голос разрезал пространство, бледное лицо искривилось в презрении.

— Подарок, — изящно взмахнул рукой глава инквизиции, что сидел в кресле у тлеющего камина. Его белоснежные одежды и светлые короткие пряди аккуратной прически резко контрастировали с окружением. Мрак замка, чьи гулкие коридоры могли скрывать множество пугающих тайн. Черные, как сама тьма, одеяния чародея, плечи которого были почти скрыты каскадом длинных, мягких и столь же черных волос. Инквизитор и его пошлый подарок казались здесь неуместным пятном.

— Убирайтесь, — единственное слово, подействовало словно удар кнута, и девушки в спешке выбежали из зала.

Инквизитор взял бокал с сухим вином, красным, словно кровь, выпущенная из тел сбежавших прелестниц.

— Принц крови Венсан, — задумчиво произнес он, разглядывая игру огня сквозь стекло, — и чародей, магистр алхимии. Равнодушный к прекрасным дамам, ледяной сердцем и телом.

— Принц крови — лишь титул.

Чародей сжал крупные, но жесткие губы, ноздри тонкого, аристократического носа раздулись от гнева. Широкие брови хмурились, изламывая кожу тридцатилетнего мужчины. Твердой поступью уверенного, сильного мужчины, он приблизился к гостю.

— Я не наследник престола и никогда им не стану, — властно произнес он, отметая любые возражения. — Я старшая ветвь. Грядет тьма, кузен, было предсказано, что она появится в конце столетия. Я лишь надеюсь, что магистры Сорбонны прислушаются к пятому факультету, — он помедлил, но произнес:

— И не приводи больше женщин. Магия — моя возлюбленная.

Инквизитор в притворном сожалении прикрыл глаза тонкими пальцами. Сам же, украдкой, насмешливо смотрел на принца крови. Он знал, что сколько бы чародей не гневался, он оставался все тем же Венсаном — мальчиком, с которым Франсуа провел счастливое детство во дворце. Во всяком случае — еще — оставался. Инквизитор надеялся. Он ведь может надеяться?

— Не приведу, все дамы королевства уже боятся тебя. Эти три — лучшие шлюхи — теперь и они страшатся безумца Венсана. Ни один бордель Парижа больше не пустит тебя на порог!

Венсан рассмеялся: закрытые двери борделя — вот уж повод поволноваться.

И инквизитор улыбнулся:

— Иногда я задумываюсь: не ты ли та тьма, что обрушится на нас в конце столетия? — он поиграл вином в бокале, отражая отблески камина на стекле. — Только женщина спасет тебя, Венсан.

— Сомневаюсь, Франсуа. Женщины глупы, не воздержанны, не способны постичь тайны магии и алхимии. Зачем мне пустоголовая красивая кукла — чтобы водить ее на балы?

— Женщины умеют любить, — тихо произнес Франсуа. — Тебе этого не хватает.

***

— С моими новыми предложениями, мы станем лучшим отделом в этом месяце! — с нажимом произнес Алексей — высокий, темноволосый мужчина в дорогом костюме. Девушки-менеджеры томно вздохнули. Остальные вздохнули не томно — устало. Алексей успел надоесть с постоянными идеями и предложениями всем.

— Ага. А теперь подвинься, красавчик, — Ксюша бесцеремонно подтолкнула парня, чтобы протиснутся в дверь.

— Толстуха, — послышалось в спину.

Ксюша внимания не обратила и по-королевски разместилась в своем кресле. Начиналось совещание. К этому дню она готовилась уже несколько недель: уходила позже всех, не высыпалась, сегодня даже надела любимое победное платье — из темного, словно звездная ночь бархата. Цвет выгодно оттенял густые золотые волосы, а фасон подчеркивал все достоинства: тяжелую грудь, и, несмотря на полноту, очерченную талию. Девушка откапала его на французской барахолке и верила, что оно приносит удачу. Платье напоминало старинное и в корпоративный стиль не вписывалось, но пятница — свободный день, никто и слова не сказал. А главное оно того стоило.

Именно сегодня должен был присутствовать генеральный. Жесткий дядька. Ошибок не прощал никому. Боялись его так, что заикаться начинали, когда шаги в коридоре слышали. Ксюша мысленно ухмыльнулась. Алексей генерального не боялся. Не успел столкнуться с начальственным гневом. И теперь с жаром вываливал на генерального новые идеи. И тот удивленно слушал — замерев скорее от наглости, чем от самих идей.

Ксюша ухмыльнулась еще шире и потянула за веревочку. Еще до совещания она привязала один конец к ножке стула, на который Алексей всегда садился. А все предыдущие дни подтачивала ножку так, чтобы только дерни — она и отвалится. Когда парень грохнулся, Ксюша расхохоталась. Захихикали почти все — кроме томных девочек-менеджеров и генерального. Алексей с трудом поднялся, пыхча, держась за столешницу и несколько раз поскальзываясь на обломках. Ксюша сама чуть от смеха не свалилась, но столкнулась взглядом с упавшим. Тот медленно перевел глаза на ее ладошку, где все еще была зажата веревка, и со злостью посмотрел на девушку.

После совещания, все еще красный, парень вылетел вслед.

— Это ты сделала, жиртрестка! — выплюнул он.

— Зато под тобой, Леш, стулья не выдерживают, — один из коллег, хмыкнув, одобрительно хлопнул Ксюшу по плечу, невзначай загораживая ее собой.

— Еще поплатишься, переводчица, — зашипел парень, — не знаешь с кем связалась.

На его пальце блеснул дорогой перстень. Белое золото обрамлял черный, с красными прожилками камень. Смотреть на него было неприятно, пробрили мурашки отвращения — прожилки напоминали тонких червей, казалось, что они вот-вот зашевелятся и расползутся по руке.

Девушка фыркнула и быстрыми шагами отправилась за печеньем. Развидеть перстень — насладиться триумфом — съесть шоколадное печенье с кокосовой крошкой — перевести отрывок средневековой рукописи для заказчика: вот главные рабочие задачи на сегодня.

Как только Алексей пришел в компанию, Ксюше житья не стало. Каждый день напоминал о ее нестандартном весе, грубил, а как только узнавал о какой офисной паре — сразу бежал к Ксюше, сказать, что ей любовь не светит из-за внешности — толстая слишком.

Девушка остановилась и вздохнула. “А если прав?” Ксюша была полновата, как она сама считала. “Толстуха” — так про нее говорили за спиной. Она была такой с детства и до четырнадцати лет ее это не трогало. Много друзей, хорошие оценки — жизнь удалась. Пока не появился Он. Вот так, с большой буквы. Школьный красавчик. Сначала Ксюша обнаружила в себе новые чувства. Улыбалась парню, старалась подружится. Тайно надеялась на взаимность. Но тот лишь бросал на Ксюшу презрительный взгляды. Красавчик перевелся из соседней школы, говорили, за хулиганство. Вскоре начал показывать характер и здесь. Очень быстро выбрал именно ее объектом насмешек. Длилось это недели две, толстушка быстро поставила зарвавшегося красавчика на место, но после закрыла сердце под замок.

Правда, до окончания школы украдкой поглядывала на одноклассника, представляла их вместе, но никогда не давала повод догадаться о ее тайне.

После, она влюблялась лишь раз — в институте. Встретила на занятиях по старофранцузскому симпатичного, высокого парня. Не красавца, но приятного. Правда этот милый, хороший паренек изменил ей с длинноногой, худой первокурсницей. Та бросала на Ксюшу торжествующие взгляды, ухмылялась, а за глаза обсуждала Ксюшино расставание со всеми, кто был готов слушать о победе “красоты над ничтожеством”.

Неунывающая, деятельная Ксюша горевать не стала. Она подписалась на несколько модных инстраграммов, купила женских журналов. Каждая из красоток, которых Ксюша разглядывала, весила столько, что девушка начала сомневаться, не питаются ли они лишь чашкой кофе? Раз в пару дней. Она все же решилась и села на диету, записалась в спорт зал. Но такая жизнь оказалась весьма мрачной — строгие ограничения, изнуряющие тренировки. Вскоре Ксюша торжественно выбросила пластиковую карту ООО “Изнури-меня-с-утра” и съела огромный торт с розовой глазурью, в один присест.