Петр Столыпин, который хотел как лучше - Александр Иванович Колпакиди

экономическую самостоятельность, но и богатеть, увеличивать народное богатства, улучшить условия жизни для себя и для детей» [2. С. 223]. Отношение к самим капиталистам также было неоднозначным. С одной стороны, правые видели в них противника, который конкурировал с дворянином-помещиком за влияние и власть. С другой — союзника в борьбе с рабочим-социалистом, стремящимся экспроприировать средства и капиталиста, и помещика.

Двойственная оценка традиционалистами капитализма и капиталистов определила их неоднозначные оценки модернизации налоговой системы, предложенной П. А. Столыпиным. С одной стороны, была заявлена поддержка введения подоходного налога и изменения налога на наследство. Многие консервативные авторы указывали на полезность прямых налогов и обвиняли «крупные торгово-промышленные классы» в саботаже правительственных мероприятий [3. С. 157; 4. С. 24–27]. С другой стороны, прямые налоги рассматривались как покушение на собственность, влекущее за собой сокращение притока капиталовложений в экономику [5. С. 46–47, 50; 6. С. 117–118, 124, 154–155]. Так, К. Ф. Головин в докладе о подоходном налоге, прочитанном в начале февраля 1911 г. в русском собрании, отметил: «Министр финансов сам признает, что перенесение тяжести налогов на достаточные классы немыслимо ввиду их недостаточной численности. Тем не менее министр финансов рекомендует введение подоходного налога ввиду его этического значения, но сохранение наряду с ним налогов реальных, т. е. падающих не на доход, а на капитал и на собственность. Это значит — с той же овцы снимают две шкуры» [7. С. 4].

Одни и те же печатные органы публиковали материалы как в защиту, так и против введения подоходного налога. «Земщина» обвиняла правительство, которое, не проявляя ни малейшей заботы о поднятии давно уже перенапряженной налогоспособности населения, вносит в государственную Думу проекты новых налогов, в том числе и подоходного прогрессивного налога. «Подоходный налог — кто же не знает, что это излюбленное измышление социалистов и революционеров, — пишет газета. — Конечно, если бы современное правительство было бы менее склонно к подражанию и следованию за общественной мыслью освободительного периода, а само, подобно князю Бисмарку, имело государственную творческую программу, то подобные законопроекты не угрожали бы стране» [8]. А спустя некоторое время, информируя читателей о рассмотрении проекта положения о государственном подоходном налоге в финансовой комиссии Государственной Думы, «Земщина» обвиняла октябристов в попытках провалить этот законопроект: «Во время прений все более и более выясняется оригинальное положение, занятое центром по отношению к вопросу о подоходном налоге. Октябристы, видимо, желают провалить этот проект, стараясь все время освободить от тяжести налога крупную промышленность и торговлю. Если такая тактика и объяснима с точки зрения жизненных интересов членов партии „17 октября“, имеющих близкие связи с промышленностью и торговлей, то ведь она не выдерживает никакой критики с точки зрения государственной пользы, заключающейся в справедливом распределении налоговых тягот на все население» [9].

По мнению газеты, только благодаря усилиям правых, поддерживаемых крайними левыми, законопроект не похоронен в этой комиссии и его рассмотрение продвигается. 1 января 1911 г. «Земщина» именовала введение подоходного налога «большим и бесспорно полезным преобразованием», а 10 февраля уже публиковала материал, характеризующий этот шаг как более радикальный, чем поземельный налог Генри Джорджа [10, 11]. Таким образом, оценка налоговых преобразований зависела от того, рассматриваются ли они в качестве угрозы всем собственникам или (особенно если речь шла о подоходном налоге) в качестве меры, задевающей в основном торгово-промышленные интересы. Как верно заметил исследователь М. Н. Лукьянов, «несмотря на признание родства между землевладельцами, торговцами и промышленниками, последние чаще всего не рассматривались в качестве столь же важного объекта защиты, как и землевладельцы» [12. С. 226].

В ряду важнейших мероприятий в области экономики судьбоносное значение имела предложенная П. А. Столыпиным аграрная реформа. Она вызвала неоднозначную оценку со стороны монархистов. Этот вопрос получил достаточное освещение в отечественной историографии. В первую очередь детальному анализу подверглись речи депутатов Третьей Государственной думы в ходе дебатов по аграрному вопросу, продолжавшихся с 23 октября 1908 г. по 8 мая 1909 г. Однако дебаты в Третьей думе, по мнению В. В. Леонтовича, «отчасти утрачивают интерес вследствие того, что правые никак не могли симпатизировать законопроекту, тем не менее, не хотели занять четкую позицию против него» [13. С. 274]. Учитывая обстоятельность историографической разработки данной проблемы в литературе, сосредоточимся на анализе материалов печатных органов партий российского традиционализма.

Поскольку любая критика правительственной политики означала оппозицию царю, так как за фигурой П. А. Столыпина стоял император, умеренно правые постарались сохранить нейтралитет, а в некоторых случаях даже высказывали поддержку правительственным начинаниям. С другой стороны, крайне правые встретили ее с нескрываемым негодованием. В первую очередь печатные органы традиционалистов выступили против насильственного разрушения общины. Закон 9 ноября 1906 г. получил следующую оценку «Вестника русского собрания»: «Полное игнорирование жизненного опыта, полное незнание земельного положения крестьянина и, наконец, полное неуважение к опыту самого крестьянина-землевладельца — вот основное положение землеустроительного проекта П. А. Столыпина. Характерная черта этого проекта — насилие канцелярии над жизнью» [14. С. 5]. По мнению Ивана Кашкарова, автора ряда статей под общим названием «Зачем обезземеливать крестьян?», опубликованных в «Русском знамени», уничтожение общины и личное землевладение породят пролетариев. Считая, что сохранение общинного землевладения искусственными и насильственными средствами ни в коем случае не допустимо, он также решительно выступает «против искусственного разрушения общины, которая и во многих светлых умах Западной Европы представляется идеальным экономическим строем, способным уничтожить или, по крайней мере, ослабить великое зло — пролетариат. Социализм Западной Европы додумался до полезности общины с внешней стороны, но он не признает самой сути ее, а она в религии, в чувстве родства и солидарности» [15].

В другом цикле статей, опубликованных в «Русском знамени» под общим названием «Следует ли уничтожать общину», Иван Кашкаров доказывает, что Россия находится в благоприятном положении для сохранения в ней общины, потому что «она страна православная и земледельческая, а также и самодержавная». Автор недоумевает, зачем понадобился жестокий опыт с отрубными участками: «Община на Руси всегда уживалась с личным землевладением и обеим формам возделывания полей, следует, по-моему, предоставить свободное развитие. Конечно, впоследствии, при свободе общины, и если русский народ не утратит свойственной ему самобытности, то она как продукт духовной и экономической жизни коренного населения империи, видоизменит, а отчасти и поглотит крупное землевладение. Этого можно ожидать, а препятствовать этому и грешно, и вредно для всех нас и для государства» [16]. «Ни один революционер не мог бы придумать более ужасного для жизни России, как придумала петербургская канцелярия, — заключал „Вестник русского собрания“. — Было бы более чем радостно, если бы Государственный Совет отринул бы этот закон, как прямо разрушающий жизнь русского народа и русского государства» [14]. Называя закон 9 ноября 1906 г. «безгранично вредным», «Вестник русского собрания» находит возможным избежать этих грядущих для России бедствий и достигнуть