Притяжение света - Антон Беляев

Тот день не предвещал ничего особенного, пятница как пятница, лишь разболевшийся с утра зуб стал довольно неприятным исключением. Кое-как дотерпев до вечера, Николай, уже не в силах переносить ноющую, неподвластную никаким таблеткам боль, чуть ли не бегом устремился в поликлинику. Он с детства боялся зубного врача, но тут даже страх отошел на второй план. Щека начала набухать и, придя в поликлинику, Николай тут же попал на прием к дежурному врачу.

– Обезболивающее все переносите? Аллергии нет? – спросила дородная тетка в белом халате усадив его в кресло и осмотрев рот.

Николай кивнул и через пару минут в десну вонзилась тонкая игла.

– Теперь посидите немного в коридоре, я позову.

Он вышел и сев на стул, прислушался к ощущениям. Боль начала отступать, но в то же время пришло сначала легкое, а затем все сильнее и сильнее, головокружение. Он почувствовал, как на лбу выступает испарина, в глазах вдруг потемнело…

– Ну. Здравствуй. С возвращением! – сквозь пелену проглядывали очертания лица какого-то мужчины в колпаке, очках и с густой бородой. За стеклами очков добрые голубые глаза, увеличенные довольно толстыми линзами, излучали радушие и тепло. Мягкий голос доносился откуда-то издалека, Николай не смог понять, где находится и, ворочая глазами, огляделся. Белые стены и потолок, яркий свет, часы на стене, какие-то аппараты и шкафы со склянками….

Он снова посмотрел на доктора, который всё это время наблюдал за ним и попытался узнать ответ на вполне естественный вопрос, но ничего не вышло – даже рот открыть не получилось. Превозмогая чудовищную слабость, Николай еще раз попробовал хоть что-нибудь произнести, но доктор в протестующем жесте замахал руками.

– Молчите, молчите. Вы в больнице, в палате реанимации. Все уже в порядке, отдыхайте. Не надо ничего говорить, наберитесь сил сначала. Понятно? Моргните, если поняли.

Николай смежил веки и опять начал погружаться в темноту.

Проснулся от разговора. Рядом с ним стоял тот же врач уже с медсестрой, которая что-то записывала, держа на весу синюю папку. Николай расслышал слова:

– …завтра можно в палату перевести.

– Где я? – голос был незнакомый. Коля даже не понял сначала, что вопрос задал он сам. Доктор тут же поднял на него глаза и улыбнулся.

– Вот и проснулись. Как себя чувствуете, Николай?

– Нормально вроде. Что со мной? – Николай попытался протереть рукой глаза, но что-то мешало. Он почувствовал, что левая рука привязана к кровати.

– Осторожно, не надо дергаться, – врач дотронулся до его руки и что-то поправил, – У вас капельница стоит, поэтому мы на всякий случай и привязали вас. Помните что-нибудь?

Коля напрягся и вспомнил свой поход к зубному, укол и последующую темноту в глазах.

– Ну, так, немного… – начал было, но доктор перебил его.

– Что ж вы не сказали, что у вас аллергия на новокаин? Могло совсем печально закончиться, слава Богу, во время приехали. Вспомнили? – доктор пристально смотрел на него, медсестра, закончив писать и закрыв папку, куда-то отошла.

– Да я и не знал. А что случилось? – он посмотрел на врача. Слабость начала проходить, он чувствовал себя все лучше и лучше и начал прислушиваться к ощущениям внутри, пробуя шевелить ногами и руками. Ноги были тяжелые, словно налитые свинцом.

– Вам сделали укол новокаина, пошла реакция. Нас вызвали. Сразу сюда, под капельницы. Кома – не шутка. – Заметив удивление Николая, врач вновь улыбнулся. – Да-да. Кома. Вы уже третьи сутки у нас гостите.

Николай прикрыл глаза. Сказать, что он удивился, значило ничего не сказать. Трое суток….!

«А как же работа? Что в редакции скажут? Да и вообще, меня уже все потеряли, наверное…».

Словно читая его мысли, доктор тут же произнес.

– На работу мы сообщили – у вас удостоверение с собой было. Больше вроде никто не спрашивал. А вот коллеги каждый день звонят, особенно начальница ваша. Всем бы таких заботливых начальников.

Николай через силу улыбнулся. Ираида Павловна действительно чудесный человек, а как начальник просто пример для подражания.

– Завтра переведем Вас в палату, вот и нагрянут гости. Ладно, отдыхайте, а мне к другим пациентам надо. Поспите, вам надо набираться сил, – и доктор, улыбнувшись своей профессиональной доброй улыбкой, тихо ушел. Николай остался один, если не брать в расчет медсестру, которая сидела в дальнем углу палаты и что-то писала – слышно было лишь легкое шуршание.

Прикрыл глаза. Спать не хотелось, но все же чувствовалось что-то наподобие усталости и невыносимой тяжести во всем теле.

«Трое суток… Ничего себе, укольчик.» Николай тщетно силился вспомнить хоть что-то между обмороком и пробуждением – какие-нибудь сны, видения, хоть что-нибудь – но безрезультатно. Словно черная яма в сознании, никаких проблесков, намеков – абсолютно ничего.

«Это что получается – второй раз родился, можно сказать? Вот уж действительно повезло…»

Он попытался представить другой исход и почувствовал подступивший страх, нарастающий, словно снежный ком. Николай попробовал переключиться на другие мысли, но ничего не вышло. Страх перерос в ужас, он обволакивал, проникал во все клеточки, в самые отдаленные уголки мозга. Хотелось закричать, чтобы хоть как-то снять ужасное оцепенение, но сил не было даже на крик. Он боялся пошевелиться, казалось что любое движение приведет к чему-то, чего он боялся. Хуже всего было то, что Николай не понимал причину ужаса, не ясно было, откуда он исходит, и это еще больше нагнетало панику. Внутри все сжалось в единый комок, дыхание сбилось, страшно стало даже дышать. Хотелось раствориться, спрятаться, исчезнуть – но от чего? В это время сидевшая тихо медсестра с шумом встала из-за стола и эти звуки показались оглушительными в пугающей тишине палаты. Сердце сжалось, лоб покрылся испариной, Николай непроизвольно дернул непривязанной правой рукой. Движение тут же принесло облегчение, пелена расступилась, ужас рассеивался и Николай услышал собственное сбившееся дыхание, – такое громкое и тяжелое, словно он только что пробежал марафон. Коля провел ладонью по лицу, стирая выступивший липкий пот и слезы. Он все еще не мог отойти от потрясения, впервые в жизни испытав такой ужас, и чувствовал себя полностью разбитым, опустошенным этим странным наваждением, но вместе с тем на сердце появилось колоссальное облегчение.

– Девушка! – позвал он сестру. Во рту пересохло, голос стал хриплым. Ему казалось, что он крикнул, хотя на самом деле раздался лишь громкий шепот.

Сестра подошла, Николай попросил воды. Он пил противную теплую воду и хотел, чтобы сестра не отходила, чтоб оставалась рядом, лишь бы снова не вернулся страх, лишь бы не быть одному. Сестра смотрела на него в ожидании и, допив, Коля протянул стакан. Она молча взяла его и пошла к столу.

Николай прикрыл глаза. Захотелось спать, словно после снотворного, он подумал, что завтра уже переведут в палату, где всяко он один не будет – и провалился в сон.

В палате он пролежал еще три дня под наблюдением врачей и полностью оправившись, к выходным уже выписался из больницы….

Вспоминая эту печальную историю с благополучным исходом, Николай заново переживал все свои последующие ощущения. Долгое время он боялся ложиться спать – страшно было вдруг не проснуться, пугался любых болезней и недомоганий – казалось, что это начало конца, но в то же время безумно радовался каждому новому дню, каждому часу этой ранее серой и однотонной, ставшей вдруг необыкновенно радостной и приятной жизни. Он пересмотрел свои взгляды на многое – что ранее казалось неважным, обыденным или вовсе ненужным вдруг стало на первые места, а то чем, собственно, жил – потеряло свой смысл, обмельчало или попросту отошло за ненадобностью. Николай перестал выпивать, хотя раньше довольно часто закладывал с друзьями; начал уважать чувства других людей – раньше чаще пользовался ими ради собственной выгоды. Каждый день старался прожить так, словно он был последний, не строя никаких планов на будущее – далекое или ближайшее. Изменившись сам, Николай заметил, как изменилась жизнь вокруг него, и все это приносило радость, но в то же время порой закрадывалась на сердце грусть от осознания некой безысходности – ведь рано или поздно все должно было неизбежно закончиться. А когда и как – одному Богу ведомо. После своего второго рождения – а Николай именно так относился к этой истории, – он все чаще приходил к мысли о существовании Бога.

Вполне возможно, это были лишь

Навязчивые мысли, которые он сам подсознательно внушал себе. Но как с другой стороны, можно объяснить слова сказанные врачом: «вы чудом остались живы». Чудес не бывает, Николай с детства не верил ни в Деда Мороза, ни в сказки, ни в каких-либо привидений и тому подобное. Будучи маленьким и сидя на коленях у своего деда Коля часто слышал от него одну и ту же фразу:

– Это судьба, внучек.