Тайная схватка - Герман Матвеев

— Нет.

— Ну, значит, об камни брякнулся. Не встаёт. Миша подумал, что, может быть, Бураков действительно ударился о камни и разбился.

— Идём…

— Погоди, — ответил Миша, не зная, что делать. Оставить Буракова без помощи он не мог. На улице никого не было, и неизвестно, когда появится какой-нибудь прохожий. А если и появится, то может не обратить внимания на лежавшего без движения человека.

К счастью, в это время Бураков зашевелился, пощупал голову, надел упавшую кепку, посмотрел по сторонам и, пошатываясь, отправился назад.

— Теперь учёный, — с руганью сказал парень и захихикал. — Надолго запомнит!

Нового «приятеля» звали Шурка Крендель. Всю дорогу они шли, оживлённо разговаривая, причём вор не мог сказать ни одной фразы без крепкой ругани. Это коробило Мишу, и он, не выдержав, спросил:

— А чего ты ругаешься?

— Как чего? Так… — вор даже растерялся от неожиданного вопроса. — А чего не ругаться? Ты не умеешь, что ли?

— Я почище тебя умею, а зачем? Какой смысл язык поганить? Уж если ругаться, то по делу. Сказал это Миша совершенно спокойно, чем сильно озадачил вора. Видимо, ему никогда в голову не приходило задать себе вопрос: зачем он через каждое слово прибавляет бессмысленное ругательство?

9. ПРОТИВОГАЗЫ

За час до того, как Миша сбил Буракова с ног и освободил Шурку Кренделя, его настоящие друзья в раздумье стояли на набережной, не зная, что делать.

Неожиданно Стёпа расхохотался.

— Ты чего? — спросил Вася, не видя никакой причины для этого смеха.

— Одному ослу справа привязали овёс, а слева сено. Понимаешь? Ну вот он, значит, и не знал, что сначала есть. Хочет с овса, а потом, понимаешь, передумает и решит сначала сено есть и опять передумает… Ну и сдох с голоду. Так и не решил, с чего начать. Вот и мы с тобой. Стоим, как осел, и не знаем, что решить. Пойдём домой, что ли?

— Лучше на рынке поискать.

— Ну, пойдём тогда на рынок.

Они быстро зашагали по набережной. Пройдя Горбатый мостик, свернули на Фонтанку, затем по улице Чайковского вышли на Литейный. Здесь им перерезала дорогу военная колонна с новыми пушками. Молодые красноармейцы с довольной улыбкой поглядывали по сторонам.

— Вот это пушечки! — с восторгом сказал Стёпа. — Эта долбанёт так долбанёт.

— Маленькие.

— Маленькие, да удаленькие. Стволы-то какие длинные! Все пробьёт насквозь.

Ребята первый раз видели подобную технику. Такие пушки, видимо, были новинкой, потому что на довоенных парадах они бы не ускользнули от внимания ребят. Глядя на артиллеристов, захотелось быть самим на их месте, двигаться на фронт и бить врага.

Они пошли по Литейному, рядом с колонной. Новенькие пушки как нельзя лучше действовали на настроение ленинградцев. На лицах встречных пешеходов ребята подметили гордые и радостные улыбки.

— …Я верю в русский народ, Павел Фёдорович, — услышали ребята голос за собой. — Это самый талантливый народ на земле. В такие короткие сроки мы освоили самую сложную технику. Раньше говорили, что мы можем только землю ковырять, да и то первобытным способом. А теперь? И в воздухе, и на воде, и на земле — везде русские как дома. Простой деревенский парень, который и в городе-то никогда не бывал, — через полгода первоклассный лётчик.

Стёпа оглянулся. Говоривший был мужчина средних лет, в шинели, с портфелем под мышкой и в больших роговых очках. Рядом с ним шагал пожилой человек в штатском, высокий, с длинным носом.

— На колёсах — резина. Все честь честью, — сказал второй. — А ведь они в Ленинграде делались.

— В Ленинграде…

— Лошади сытые и сбруя новая…

— Вы все с хозяйственной точки зрения, Павел Фёдорович…

Из подъезда дома на дорогу выскочили две женщины в домашних блузках.

— Бейте их крепче, товарищи! — крикнула одна и замахала платком.

Ехавший впереди расчёта командир козырнул и, улыбаясь, закивал головой.

В ответ ему замахали пешеходы, а красноармейцы взяли под козырёк.

Около Кирочной ребятам удалось проскочить через улицу в интервале между подразделениями.

У входа на рынок остановились.

— Народу-то сколько! Как тут его найдёшь?

— Найдём. Иди за мной.

Они пошли между ларьками. Очень скоро Стёпа кого-то увидел и схватил приятеля за рукав.

— Стой! — скомандовал он. — Вижу! Вася, думая, что тот увидел Мишу, вертел головой по сторонам.

— Где?..

— Да вон… куда ты смотришь? Смотри прямо… Резинку покупает.

Наконец и Вася увидел человека, черты которого он крепко запомнил по фотографии. Горский стоял около ларька и внимательно разглядывал разложенный на прилавке товар.

— Стёпа, это же Горский, которого мы на огороде караулили, — зашептал Вася.

— А я что говорю…

— Вот здорово!.. Что теперь делать? Надо бы Мишку найти. Знаешь что? Я буду за ним следить, а ты скорей Мишку ищи.

— Не надо. Мы и без Мишки обойдёмся. Вот если «туда» позвонить? Нет. Сделаем так… — горячо зашептал Стёпа. — Будем все записывать. Я читал в какой-то старинной книге про сыщика. Он интересно все записывал… Ты записывай все… Время записывай, что делает, записывай, куда пошёл… А потом все подробно Буракову расскажем.

— Правильно.

— У тебя есть на чем записывать?

— Есть.

— На глазах у него не надо крутиться.

— Отойдём в сторонку.

Они отошли в конец прохода, откуда Горский был хорошо виден.

— Давай записывай. Резинку покупает, — шепнул Стёпа, толкнув приятеля в бок.

Вася достал записную книжку и занёс первое наблюдение. Долго они ходили за Горским на почтительном расстоянии и старательно записывали все, что видели. Степе быстро наскучило это хождение, и он даже пожалел, что предложил такой план, но отступать было уже нельзя. Васю же, наоборот, чем дальше, тем сильней захватывала эта слежка. От волнения, спешки, сокращений и грубых ошибок записи у него получались малопонятные. Потом он и сам не мог разобрать, что записал:

«У магаз. см бел. резинку. Не купил. Говор. с хоз. ход».

«Ст. у ворт. Здоровал. с женч».

«Ход. Ост. Молка куп. вып стак.»

«Говр. с парнем заст. молния».

И все в таком духе Ребятам уже наскучило ходить за Горским, когда они приблизились к решётке, огораживающей рынок со стороны улицы Некрасова. У выхода что-то случилось. В толпе послышался крик женщины, ругань…

Стёпа поравнялся с высоким человеком, глаза которого горели любопытством и рот был полуоткрыт.

— Что там? — спросил он ротозея.

— Вора поймали. Вон он как крутится.. Ишь ты…

Из-за толпы Стёпа не видел, кто кого поймал, и хотел было протискаться в самую гущу, но в этот момент Вася сердито окрикнул:

— Смотри, уходит… не отставай!

Горский торопливо пробирался вдоль решётки к выходу.

Выбравшись на улицу, ребята остановились.

— Ну, что теперь? — спросил Стёпа, провожая глазами удалявшуюся фигуру.

— Пошли за ним, — мотнув головой, сказал Вася.

— А стоит ли, Вася? — неуверенно спросил Стёпа.

— Ясно. Теперь мы узнаем, где он живёт.

Вася знал, что его друг быстро загорался и так же быстро остывал, а поэтому не обращал внимания на нотки сомнения, появившиеся в его тоне.

— Только ты на него не смотри. Он по своим, а мы по своим делам, — говорил Вася, увлекая за собой приятеля и ускоряя шаги. — Это вредная контра. Миша говорил — хуже ракетчиков.

У Литейного проспекта Горский перешёл на другую сторону улицы и стал на трамвайной остановке. Ребята задержались на углу.

— Трамвая ждёт, — сказал Стёпа.

— Да.

— Ну, а теперь что?

— Посмотрим сейчас. Ты не выглядывай из-за угла. Увидит.

— Может, лучше майору позвонить?

— Сейчас не надо. Потом позвоним.

Подошёл трамвай и закрыл Горского. Вместо стёкол в вагоне была вставлена фанера, и не было видно, что делается с той стороны.

— Смотри по ногам. Уедет, — забеспокоился Вася, приседая на корточки.

— Ничего не видно.

— Уедет… Из-под носа уедет. Сел он?

Трамвай звякнул и тронулся. Горского на остановке не было.

— Так и есть, уехал. Пошли! — крикнул Вася и бросился догонять уходящий трамвай.

К счастью, на повороте была переведена стрелка, трамвай затормозил, и ребята успели вскочить на заднюю площадку.

— Тут он?

— Тут. Вон сидит на поперечной скамейке.

— Осторожно. Не высовывайся.

Проехали Пять углов, Витебский вокзал. У Технологического института Горский перешёл на остановку третьего маршрута. Ребята не отставали.

— Вася! Он туда едет… — начал догадываться Стёпа, когда они вошли следом за Горским в вагон трамвая.

— Ага! Здорово получается. Да ты сядь в угол и отвернись, — сердито пробормотал Вася. — Нельзя крутиться у него на глазах. Сиди, будто не твоё дело.

Догадка ребят оправдалась. По Международному проспекту они приближались к линии фронта. Ехали долго. Переехав Обводный канал, Горский неожиданно покинул вагон. Ребята прозевали и, спохватившись, выскочили из трамвая на ходу. Слева — пустырь, справа — новые дома.