Я – невеста Кощея, или Ленка, ты попала! (СИ) - Лоя Дорских

демонстративно закатив глаза, паучок спрыгнул на пол, уверенно направившись в сторону деревянной рамы, что-то еле слышно бормоча. Точнее, попискивая.

– Что ты делаешь? – уточнила я, наблюдая, как помпон остановился по центру странного агрегата для создания ковров.

– По-пол-пи, – попросил паучок тишины, прикрывая глаза и на чём-то сосредотачиваясь.

А дальше я просто потеряла дар речи, ошарашено смотря за метаниями паука по раме, после которых за ним начинали тянуться белоснежные нити паутины, сплетаясь в причудливый узор.

– Вау… – только и смогла я выдохнуть, когда паучок закончил, устало спрыгивая с края рамы на каменный пол.

Это даже ковром назвать язык не поворачивался. Это было нечто восхитительное! Белоснежная кружевная вязь, в которой угадывались очертания деревьев, неба, пушистых облаков и гордо парящего среди них орла. Или коршуна. Или сокола… В птицах я была не очень сильна, но то, что соткал для меня паучок, было действительно волшебным.

– Спасибо, – присев на корточки, от всей души поблагодарила я маленького помощника. – Большое спасибо тебе.

– Пе па-по, – деловито отмахнулся от меня малыш, зевая, обнажая незамеченные мной ранее острые зубки.

– Да ты хищник, – усмехнулась я, беря его в руки. – Устал маленький?

В ответ паучок лишь ещё раз зевнул, потирая глазки лапками.

Умилившись, я устроила его отдыхать на куче шерсти, немного утрамбовав её на манер гнезда. Понятия не имею, как привык спать паучишка, но вроде ему моя импровизация понравилась. Помпоша свернулся клубочком, на манер самой настоящей кошки и мило засопел. Ну прелесть просто, а не паук! Ещё и помог мне так…

Вновь подойдя к чуду, которое за меня сплёл паучишка, я призадумалась. А так ли честно будет выдавать чужую работу за свою? Нет, я понимала, что помпоша старался, желая мне победы, но…

Василиса тут и так на особом счету, стоит ли мне усугублять ситуацию жульничеством? Остальные девушки скорее всего сами как-то справляются. Да и настоящая Василиса Прекрасная смогла бы, это у меня знаний и умений не хватает.

Что же делать?

Осторожно прикоснувшись пальцами к получившемуся ковру, я удивилась гладкости полотна. Ковёр был словно шёлковым и совсем не лип к пальцам, как я мельком успела предположить.

Паучок так старался, что мне было просто стыдно не принять его помощь. Но, с другой же стороны, внутри меня всё переворачивалось при мысли, что я буду выдавать чужую работу за свою.

Приняв для себя окончательное решение, я осторожно сняла кружевной коврик с рамы и бережно сложила его.

9

Самым удивительным в кружевном чуде от паучка была его тонкость. У меня получился небольшой квадрат, размером чуть меньше альбомного листа, максимум пять миллиметров толщиной. Я его даже несколько раз разворачивала, чтобы убедиться, что нигде не остаётся заломов и прочих нежелательных повреждений. Портить такую красоту? Ну уж нет!

– Фантастика, – выдохнула я, в очередной раз легко сложив ковёр до смехотворного размера.

Осталось лишь придумать, куда его спрятать. На этом месте я впервые по-настоящему пожалела о забытом на кровати кокошнике. В него это чудо точно бы поместилось, а так…

А так я решила держать его в руках. Если появятся вопросы, совру, что это мой платок.

– Похоже, – вынесла я вердикт, ещё раз сложив своё сокровище, но уже по диагонали.

Если хочешь что-то спрятать – оставь у всех на виду. Вот и проверим, как эта присказка работает на практике в сказочном мире. Осталось придумать себе достоверное алиби. Говорить, что я не умею ни прясть, ни ткать – нельзя. Василиса точно умеет. И что-то мне подсказывало, что разучиться и забыть такое вряд ли возможно.

Сказать, что просто не захотела – тоже нельзя. Это что получается, я Кощея так не уважаю, что ли, что испытание специально сорвала себе? Мне нужно было действовать тоньше.

В голову пришла шальная идея, после краткого обдумывания которой, я второй раз пожалела, что забыла в спальне кокошник. С ним бы было удобнее… он достаточно тяжёлый…

– Что ж, – отложив на пол сложенный коврик, я кровожадно потёрла ладони, медленно приближаясь к прялке. – Допустим, я начала прясть, как вдруг… Как вдруг всё развалилось, – хмыкнув, я осторожно открутила деревянную заглушку, удерживающую колесо на балке и сняла его. – Тяжёлое, зараза…

Прикинув, что должно по идее произойти дальше, в такой ситуации, я покатила колесо в сторону стены. Как назло, при первом столкновении, деревяшка устояла.

– Всё равно разломаю, – уверенно заявила я колесу, поднимая его и вновь направляя в сторону каменной стены.

Упорство и труд всё перетрут, как говорится. И очень правильно говорится, так как раз на пятнадцатый, колесо с противным треском разделилось на две части, не выдержав моего боевого настроя.

Следующим в списке поломок было веретено, но здесь проблем не возникло – само основание вытянутой деревяшки было резным и достаточно тонким, чтобы я его сломала ударом ноги, предварительно приставив к стене под углом. Со второй попытки, правда, но кто считает?

– Вроде логично, – вынесла я вердикт, тщательно осмотрев обломки. – Села прясть – отвалилось колесо, покатилось в сторону стены и не выдержало столкновения с ней. Но я не сдалась и попыталась прясть пряжу… другим способом, – прикинула я, искренне надеясь, что этотдругойспособ, всё же был. Будет провал, если колесо вообще не нужно особо при данном процессе. – Села прясть, в общем, и пополам сложилось веретено. Почему сложилось? Под тяжестью шерсти, – закончила я свою репетицию, опускаясь на пол рядом с заранее отложенным сюда ковриком, устало прислонившись к стене.

Надеюсь, такое объяснение отсутствия у меня поделки из шерсти, устроит Кощея. Помпошу я в любом случае не выдам. До сих пор дико – такого малыша и в зверинец…

Накопившаяся за день усталость постепенно брала своё, заставляя меня всё чаще зевать и тереть глаза. В какой-то момент я просто перестала бороться с тяжелевшими с каждой секундой веками, отправляясь во власть тревожного сна.

Я бежала изо всех сил, прикрывая лицо руками от норовивших ударить по нему колючих веток кустарников. Ещё чуть-чуть, ещё немного…

– Так не честно! – закричала я, едва выбежала на поляну. – Ты снова жульничал!