История балов императорской России. Увлекательное путешествие - Оксана Захарова

Именинница умела принимать гостей: будь то главнокомандующий или студент, каждому поклон, каждому ласковое слово. Делай что хочешь – играй, разговаривай, молчи, ходи, сиди, «только не спорь слишком громогласно и с запальчивостью; этого хозяйка боится».

В конце XVIII – начале XIX столетия бал открывал так называемый «длинный польский». Степенные старички и старушки щеголевато кланяются и приседают.

Вот начинается так называемый «отбой»: не попавшие в польский мужчины один за другим останавливают первую пару и, хлопнув в ладоши, отбивают даму; кавалеры отвоеванных дам переходят к другой. Последний кавалер или идет к картам, или, сопровождаемый словами «Устал!», «В отставку!», «На покой!», бежит к первой паре и отбивает даму.

Затем «длинный польский» превращался в «круглый», с попарными выходами и обходами, большими и малыми кругами, крестами, цепью и т. д.

По окончании польского «рисуется» менуэт, выстраивается в два ряда экосез или англез, потом следуют кадрили с вальсом, за ними «манимаска или краковяк, пергудин или матрадура. В заключении горлица или метелица. После ужина – на тампет или полури».

Особенность московских балов состояла также в том, что зачастую дам было больше, чем кавалеров, что вполне объяснимо: главные танцоры – военные, а гвардия стоит в Петербурге.

Учитывая серьезность проблемы, во время подготовки одного из праздников графиня А. А. Орлова поручила знакомым дамам «вербовать хороших кавалеров».

Е. А. Муромцева обратилась с подобной просьбой к С. П. Жихареву, чтобы тот сопровождал ее на бал к Орловым.

«Но я решительно танцевать не умею, – сказал я, – застенчив и неловок». «Purtant vous Werevkines et vous dansez souvent chez les Lobkoff, comme si je ne le savais pas»[4]. – «Это правда, но у Веревкиных был бал запросто, а у Лобковых я танцую pour rire[5] в своем кружку, да и не танцую, а прыгаю козлом». – «А у Орловых будешь прыгать бараном – вот и вся разница! Болтай себе без умолку с своей дамой – и не заметят, как танцуешь». Я отнекивался, но мне Катерина Александровна решительно объявила: «Vous irez, mon cher; je le veux absolument: a votre age on ne refuse pas un bal comme celui du comte Orloff, ni une femme qui vous a vu naitre. Cesi ridicule!»[6]

Делать нечего, буду снаряжать свой бальный костюм: плюсовый фрак и белый жилет с поджилетком из турецкой шали. Разоденусь хватом!»

Несмотря на грандиозный размах, бал у Орлова напоминал большой семейный вечер. «Могучий хозяин» граф А. Г. Орлов-Чесменский сидел в углу передней и распивал чай с почетными гостями, которые что-то друг другу рассказывали и при этом весело хохотали.

После ужина, который завершился в одиннадцать часов, Орлов приказал музыкантам играть русскую песню «Я по цветам ходил» и заставил графиню плясать по-русски.

В других танцах постоянными кавалерами Анны Алексеевны были губернский предводитель Дашков[7] и Козлов (автор Чернеца), танцующие мастерски.

В половине второго граф остановил танцы, закричав: «Пора по домам!»

Прощаясь с дамами, Орлов некоторых позволял себе обнять, другим целовал руки, третьих трепал по плечу и говорил им «ты».

Графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская приводила отцовских гостей в восторг своей русской пляской.

Одни из ее поклонников был князь Куракин, который до такой степени украшал себя бриллиантами, что, по словам Ростопчина, напоминал светящийся фонарь. Версальский щеголь так и не дождался расположения графини. Среди многих поклонников она выбрала сына графа М. Ф. Каменского – доблестного воина графа М. М. Каменского. Его смерть на турецкой войне стала первым страшным ударом для Анны Алексеевны. Второй последовал в 1808 году, когда она лишилась отца.

Дядя, граф В. Г. Орлов, был человек иного склада, чем «Алехан», хозяйственный, рассудительный, по складу своего характера он не мог заменить графине Орловой отца – одного из самых ярких представителей XVIII столетия.

Граф А. Г. Орлов-Чесменский доживал свой век в Москве. «Какое-то очарование окружало богатыря Великой Екатерины, отдыхавшего на лаврах в простоте частной жизни, и привлекало к нему любовь народную. Неограниченно было уважение к нему всех сословий Москвы, и это общее уважение было данью не сану богатого вельможи, но личным его качествам». Сердца москвичей покоряли не только могучая сила духа, радушие и доступность графа, но и следование русским традициям в обыденной жизни. Один из современников Орлова, заслуженный профессор Московского университета П. И. Страхов, в своих воспоминаниях рисовал картину появления графа на улицах Москвы: «И вот молва вполголоса бежит с губ на губы «Едет, едет, изволит ехать». Все головы оборачиваются в сторону к дому графа А. Г.; множество любопытных зрителей всякого звания и лет разом скидают шапки долой с голов, а так, бывало, тихо и медленно опять надеваются на головы, когда граф объедет кругом.

Какой рост, какая вельможная осанка, какой важный и благородный, и вместе добрый, приветливый взгляд! Такое-то почтение привлекал к себе любезный москвичам боярин, щедро наделенный всеми дарами: и красотой разума, и силой телесной».

Во время московских гуляний граф красовался на знаменитом своем коне Свирепом, выезжая в пышных поездах с огромной свитой.

В манеже А. Г. Орлова, находившемся в его усадьбе Нескучное, устраивались карусели, на которых дочь графа Анна Алексеевна поражала зрителей тем, что на всем скаку копьем выдергивала ввернутые в стены манежа кольца и срубала картонные головы манекенов в чалмах и рыцарских шлемах. В определенные часы в манеже собирались известные любители верховой езды, среди них – княгиня Урусова, княжны Гагарины, Щербатова, Е. А. Карамзина, муж которой, известный историк Н. М. Карамзин, ездил ежедневно по утрам для моциона.

Жихарев упоминает в своем дневнике, что в конце марта 1805 года у графа Салтыкова «затевается большая карусель, только не условились еще в назначении распорядителя».

Помощник Кина, отличный наездник красавец берейтор Шульц, стал главным берейтором последней конной российской карусели, состоявшейся в 1811 году в Москве. Ее инициаторам был генерал от кавалерии С. С. Апраксин, участник крымских походов Потемкина, с 1803 года – военный губернатор Смоленска.

Главным судьей карусели 1811 года был главнокомандующий граф И. В. Гудович. К числу судей этого состязания принадлежали выдающиеся люди своего времени, среди них – русский посланник в Париже князь И. С. Барятинский, московский гражданский губернатор Н. В. Обресков, герой битвы при Аустерлице Ф. П. Уваров. Главным церемониймейстером карусели стал князь В. А. Хованский, а герольдмейстером – родной дед графа Л. Н. Толстого – И. А. Толстой.

Московская карусель 1811 года устраивалась частными лицами по подписке. Список почетных членов включал 31 человека. Первое место принадлежало графине А. А. Орловой-Чесменской. Второй шла Е. В. Апраксина, урожденная княгиня Голицына, дочь победительницы первой карусели 1766 года Н. П. Голицыной.

Список почтенных членов украшали известные литераторы того времени – князь И. А. Долгоруков и сенатор Ю. А. Нелединский-Мелецкий, герой Турецкой кампании (1806–1810 годов) генерал-майор А. Н. Бахметев и юный камер-юнкер князь П. А. Вяземский.

Среди жертвователей был и П. Г. Демидов, подаривший Московскому университету свою библиотеку, на его же средства в 1805 году было открыто в Ярославле Демидовское высших наук училище. Взносы почетных гостей пошли на приобретение костюмов, призов, устройство бала и другие расходы. Для проведения карусели напротив Александровского дворца и Нескучного сада по проекту Ф. И. Кампорези был выстроен амфитеатр в окружности до 350 саженей с галереями и ложами для 5 тысяч человек.

Москва была взбудоражена предстоящими состязаниями, участие в которых для молодого дворянина было делом чести. Карусель проводилась 20 и 25 июня 1811 года. По первому сигналу на карусельную арену выезжали рыцарские кадрили: Военная, Галльская, Венгерская и Рыцарская Русская. Все рыцари были на лошадях редкой красоты с богатыми чепраками. Проехав несколько раз перед ложами, рыцари производили упражнения с копьем, пистолетом и шпагой. Завершив туры, кавалер останавливался в центре арены перед судейской ложей. Судьи подсчитывали набранные каждым участником очки и определяли четырех призеров, которым дамы вручали призы под звуки труб и литавр.

Победителем карусели 20 июня был признан двора его императорского величества камер-юнкер граф А. И. Апраксин, награжденный пистолетами Кухенрейтера. За первое место на карусели 25 июня получил золотую медаль граф А. И. Апраксин. Среди победителей карусели 1811 года – князь Д. П. Волконский, А. Л. Демидов, А. И. Шепелев. Специального приза от дам – красного шарфа с надписью: «Отважность в юности – залог доблести зрелых лет» – удостоился неизвестный рыцарь за «ловкую, быструю и красивую езду». Когда он поднял забрало, все узнали Александра Всеволодовича Всеволожского.