Звездная колыбель (ЛП) - Рэки Кавахара

Слова Нико звучали столь отвлеченно, что Харуюки не сразу ее понял.

Она говорила о будущем в реальном мире, о выборе жизненного пути? Сам Харуюки, хоть и перешел уже в восьмой класс, о своем будущем думал лишь одно: он хотел пойти в ту же старшую школу, что и Черноснежка. И даже это желание еще не характеризовало Харуюки как самостоятельную, независимую личность — да и сама затея казалась ему безнадежной.

С другой стороны, его цели в Ускоренном Мире выглядели уже более ясными. Он хотел победить Общество Исследования Ускорения и Белый Легион, пробиться через Храм Восьми Богов и сразиться с Синим, Зеленым, Желтым и Фиолетовым Королями. Но, если подумать, то даже эти желания, возможно, принадлежали не ему самому, а выросли из стремления Черноснежки к десятому уровню.

«Ну и пусть. Я ведь уже решил, что пойду за ней куда угодно».

На этот раз уже Харуюки первым посмотрел в глаза Черноснежки и увидел, как в них мерцает мягкий свет. Но не успели они вновь утонуть во взглядах друг друга, как Нико кашлянула, возвращая их к реальности.

— Так вот! Короче, вопрос еще не совсем решенный, но можете считать, что это весьма вероятно. Если я действительно решусь, нам придется пересмотреть наши соглашения — а для этого нужно вновь собраться высшим составом.

Нико говорила так бегло, что Харуюки невольно решил, что этот вопрос, в общем-то, не такой уж и серьезный. Он утвердительно кивнул, а вот Черноснежка почему-то не спешила с ответом. Немного подумав, она повернулась к Нико.

— Нико. Ты совсем недавно упоминала ответственность, лежащую на командире Легиона. Я правильно понимаю… что твое решение о переходе в Умесато как-то связано с этим?

В этот раз Харуюки совершенно не понял, что она имеет в виду.

«Кстати, она и во время Конференции сказала Зеленому Королю что-то непонятное…» — успел подумать Харуюки перед тем, как Нико уверенно кивнула.

— Да, можешь понимать это именно так.

— Хорошо, буду иметь в виду. Думаю, нам потом стоит еще разок обсудить этот вопрос, — согласилась Черноснежка. Потом она повернулась к Харуюки и слегка улыбнулась. — Прости, Харуюки, но от разговора у меня немного пересохло в горле. Ты не мог бы заварить чаю?

— Братик, и мне чай с молоком! И не слишком крепкий! — пропела Нико, мигом переключившись в ангельский режим.

Харуюки показалось, что он не успел задать им какой-то важный вопрос, но все же поднялся.

— Семпай, тебе черный?

— Да, мне такой же, как и Нико. Только сахара не надо.

— …Мне тоже не надо!

— Не мучай себя, ты же еще младшеклассница.

— С-сказала без сахара, значит, без сахара!!!

Под аккомпанемент вновь разгоревшегося спора Харуюки забрал со стола опустевшую тарелку и стаканы. Но когда он повернулся, чтобы забрать блюдца с косточками…

— А, кстати, Харуюки, если эти косточки посадить, они прорастут? — спросила Нико, и он озадаченно наклонил голову.

— Хм-м… я в свое время кое-что почитал об этом и даже попробовал… короче, это возможно, но совсем непросто.

— Да? А откуда тогда твой дедушка берет новые вишневые деревья? — с любопытством в голосе спросила Черноснежка.

— Погодите немного, дайте мне сначала чай заварить, — ответил Харуюки и побежал на кухню.

Он достал из холодильника бутылку минеральной воды, налил ее в чайник, поставил чайник на электрическую плиту и включил режим быстрого кипячения. Поскольку он спешил, то вместо листьев забросил в заварочный чайник пакетики дорогого чая, который обожала его мать. Пока вода закипала, он успел вымыть стаканы и тарелку. Благодаря достижениям в нанотехнологиях посуду начали покрывать гидрофобным покрытием. Это значило, что кухонную утварь можно избавить от влаги легким взмахом и сразу поставить в шкаф.

Осторожно залив кипяток в чайник, Харуюки приготовил три чашки, три блюдца, три ложки и молочник (а также сахар, на всякий случай), и потащил поднос к столу.

— Простите, что так долго, — пропыхтел он, расставляя блюдца.

— Вижу, ты стал гораздо проворнее в работе по дому, Харуюки, — с улыбкой прокомментировала Черноснежка.

— Э-э… м-может быть… просто я в последнее время стараюсь как можно больше делать самостоятельно. Но вот готовить, например, я все так же не умею…

На этот раз улыбнулась Нико.

— Но то карри, что вы сделали в тот раз, получилось очень вкусным. Даже Пард понравилось.

— Так я только картошку для него чистил… собственно готовкой занимались Тию да Синомия…

— Ага. А что тогда делала Черная?

— Я п-перцы резала! Как я помню, кое-какому дальнобойному аватару они очень даже понравились!

Пока они пикировались, Харуюки разлил чай по чашкам и покашлял, привлекая внимание.

— Так вот, по поводу вишневых косточек…

— Ах, да! Как же поступают фермеры?

— Те, кто занимается этим серьезно, покупают саженцы и прививают их. К сожалению, косточки съедобных вишен почти не прорастают… но это не значит, что вырастить из них вишневое дерево невозможно.

— Ага, там есть какой-то трюк?

— Именно… — Харуюки взял одну косточку из оставшихся на столе блюдец. — Когда я пытался их сажать, я сначала помыл косточки, а затем положил в холодильник, чтобы они не засохли. Потом я посадил те, у которых проклюнулись корни… но хотя я все делал по руководству, корни были совсем крошечные, и ни одна из косточек так и не взошла. Может, им нужна какая-то особая земля?..

— Хм-м. Но все-таки корни у них проклюнулись, так? — заметила Нико и ударила сжатым кулаком в ладонь. — Отлично. Приступаем!

— …Э?

— Да, такие быстрые решения как раз в духе Нега Небьюласа, — кивнула Черноснежка.

— Н-ну… мы, конечно, можем их засунуть в холодильник, но… куда будем сажать?

— Это все можно потом обдумать. Сначала их надо помыть, так? Можно я на кухне помою?

Черноснежка, вдруг неожиданно приблизившись по нетерпеливости к Пард, схватила блюдце и уже собралась встать, когда Харуюки поспешил остановить ее:

— А, нет, если ты просто их ополоснешь, то они как следует не увлажнятся… давайте сначала чай допьем.

— Вот как? Ну, хорошо.

Черноснежка неспешно добавила молока в чай, переливающийся рубиновым оттенком, и аккуратно перемешала. Нико же влила молоко резкой струей, взмахнула один раз ложкой, а затем поднесла чашку к губам.

Харуюки насыпал сахару в свою чашку чая, сделал глоток, а затем спросил:

— Так все-таки, почему вы вдруг решили вырастить вишню?

— Будто непонятно! Если у нас будет свое дерево, мы сможем есть вишню прямо с него!

— П-погоди, из косточки трудно вырастить даже саженец, но если у нас вдруг и получится, вишня еще лет пять не сможет цвести!

— Подумаешь, пять лет. Подождем, — тут же ответила Черноснежка, и Харуюки ошарашенно посмотрел на нее. — Мы будем ухаживать за ним втроем… нет, всем Легионом. И терпеливо ждать его плодов. А что насчет места — почему бы нам не посадить его возле клетки Хоу? Пусть это и задний двор, но солнца там достаточно.

Харуюки не сразу нашелся с ответом.

Пять лет. Этот срок казался Харуюки вечностью. Через пять лет Нико исполнится семнадцать, ему самому — девятнадцать… а Черноснежке двадцать.

Останутся ли они к этому времени бёрст линкерами? Будут ли дуэли в Ускоренном Мире будоражить их умы так же, как и сейчас? Конечно, он хотел бы, чтобы так и случилось, но не мог быть уверенным в этом. Возможно, к тому времени они давно уже пройдут игру под названием «Брейн Бёрст», и все бёрст линкеры утратят свои воспоминания об Ускоренном Мире.

И тут Харуюки на память пришли слова Нико.

«Что-то обязательно останется в моем сердце. Я уверена в этом».

«Да, ты права. Даже если у нас заберут Брейн Бёрст и все связанные с ним воспоминания… с нами останется все то, что произошло в реальном мире.

То, как Черноснежка-семпай спасла меня от травли.

То, как Нико пробралась ко мне домой, выдав себя за родственницу.

Тию, Таку, Фуко, Синомия, Пард, Карен, Рин… все то прекрасное время, что мы провели вместе. Эти воспоминания навсегда останутся в глубине моего сердца.

Словно косточки вишни, посаженные в землю на солнечном пятачке».

— …Да, это хорошая мысль. Если посадить вишню рядом с клеткой Хоу, я буду каждый день ухаживать за ней, — Харуюки кивнул Черноснежке, потом повернулся к Нико и продолжил. — Нико, переходи к нам в Умесато в следующем году. И вступай в комитет по уходу. Тогда и ты сможешь ухаживать за вишневым деревом.

Как ни странно, Нико в ответ удивленно округлила глаза, хотя Харуюки, казалось бы, просто повторил ее же собственные слова.

Она вдруг резко отвернулась, несколько раз хлопнула длинными ресницами и ответила слегка дрожащим голосом:

— Я же сказала, что еще не решила. И вообще, я и так после уроков помогаю Пард с ее кафе. Нет, я, конечно, не против вступить в комитет, если поступлю к вам, но допоздна засиживаться каждый день не смогу!