Полдень XXI век, 2010, № 09 - Песах Амнуэль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, что это там? — заорал сбоку сержант. — Черт, откуда только взялась!
Уже поймав девчонку, я вдруг осознал, что она беременна — симпатичное плотное пузико, почти не видимое визуально, хорошо прощупывалось сквозь тинсулейтовую куртку.
— Тихо, сержант, не нервничай. — Я достал свой билет. — Вот ее пропуск, она полетит вместо меня.
— Но господин полковник… А, ладно, ваше дело. Но вас я без пропуска все равно не пущу.
— Спасибо, — шепнула девушка. Она еле шла — видимо, давно висела, и ноги успели затечь в неудобном положении.
— Сержант, помоги девушке.
И пошел назад, не оглядываясь. В обратную сторону никто не проверял, я спокойно добрался до стены, на глазах у десятка улыбающихся срочников натянул перчатки с обрезанными пальцами, подпрыгнул у забора, подтянулся и перемахнул на другую сторону.
Оставался еще шанс улететь через Касымово — оттуда вывозили ученых с семьями, а заведовал всем генерал Семак. С ним у меня возникали в свое время конфликты, зато среди его подчиненных на полковничьих должностях числились мои бывшие сослуживцы — Стас, Тенгиз, Марк, Сашка.
Ехать через весь Петербург на «УАЗе» было наверняка дольше, чем идти пешком.
— Велосипед, полкарты за велосипед! — пробормотал я и ленивой рысью побежал вдоль забора. Вокруг было много запаркованных машин — неделю назад их собирали эвакуаторы — все равно хозяева не вернутся, но сейчас и штрафстоянки забились, а оставшимся властям плевать.
За сорок минут поисков я обнаружил около тысячи явно брошенных машин, некоторые из них хозяева оставили прямо на проезде, и потом их просто сдвигали то ли трактором, то ли танком, расчищая подъезд к аэропорту.
Велосипедов не было. И когда я уже решил идти пешком — за последние сутки эвакуации точно прорвусь, не привыкать, — мне повезло. Я увидел прислоненный к стене, прикованный тросовым замком к решетке ливневки мопед.
Судя по запыленности, ничей, ну или просто им редко пользовались — с учетом того, что через два дня человеческую цивилизацию сотрут с лица земли, это было практически одно и то же.
Замок открылся с помощью сложенной полукругом полоски от пластиковой карты, вытащить пару проводов и завести мотор оказалось вопросом пары секунд. Взломав сидушку, я обнаружил там запасной комплект ключей.
Бензина в бензобаке осталось не больше пары литров, поэтому я слил топливо из ближайшего жигуленка — древней, как моя жизнь, «Приоры».
— Мужик, че делаешь? — поинтересовался из-за забора срочник, ненавязчиво ведя в мою сторону тупым рылом автомата.
— Я подполковник Воропаев, слышал про такого? Выполняю спецзадание.
— Слышал, конечно, — срочник пригляделся и узнал меня. — Без формы хуже выглядите. И это, если бензин нужен, могу авиационного плеснуть, зверская штука.
— Нет, спасибо, — все-таки расхлебались пацаны. Никакой дисциплины, но и их понять можно — я видел приказ, в нем четко говорилось: не предупреждать личный состав о том, что их не будут вывозить на «Ковчег». Кто-то еще верит, остальные на грани дезертирства и даже бунта.
«Хонда „Такт“» резво наматывала километры по обочинам — забитые военной и гражданской техникой дороги стояли повсеместно. Поехал через Шушары и тут же пожалел — слишком плотный ряд машин, по узкой обочине иногда приходилось вести мопед, а порой даже поднимать над головой, борясь с головокружением, — все же не пацан уже, тридцать восемь на днях исполнилось.
Машины вокруг были пусты, у многих выломаны стекла и открыты багажники. То тут, то там мелькали мародеры — кулаки у меня сжимались, и тут же отпускало: пусть их, никому уже не нужно, ну жили, как подонки, и умрут, как крысы, воруя. Что сделаешь?
Выбравшись на Витебский, я решил ехать через город. На кольцевой можно попасть в такой капкан, из которого дорога будет только назад, а по городу, хоть из него и вывели вчера войска, оставив на разграбление толпе, пробраться можно.
Едва отъехав, я обогнал стайку велосипедистов с пустыми рюкзаками — из области прут, за халявой. Ну-ну, ребятки, счастья вам, если думаете, что питерцы ждут самых умных провинциалов с распростертыми объятиями. Я еще помнил свое пацанство и лихие девяностые.
То здесь, то там из окон многоэтажек вываливались клубы пламени. Народ пьет, гуляет, дебоширит, выясняет отношения — власти нет, пожарные по домам сидят.
Сразу за Типанова на девятиэтажке виднелось свежее граффити: «Пришельцы — мудаги, Президент — казел». Внизу, по первому этажу, мужик интеллигентного вида, воровато оборачиваясь, заштриховывал уже набросанную непрофессионально надпись «+СТОПЯЦЦОТ».
Ближе к Обводному каналу пришлось сбросить скорость — здесь уже ходили толпы, кто-то переворачивал и поджигал машины, кто-то дрался, компания подвыпивших подростков горланила смутно знакомое «Дойчен зольдатен унд унтерофицирен».
— Мужик, куда прешь, выпей с нами, — крикнула мне девушка из раскрытого окна на перекрестке с Разъезжей. — У нас восемь ящиков мартини и только двое парней, причем оба в хлам!
— Спасибо, девочки, у меня дела.
— Какие могут быть дела за пару дней до конца света?
Доехав до Литейного моста, я обнаружил его разведенным.
Троицкий и Дворцовый также торчали вверх.
— Мужик, литр вискаря — и ты на другом берегу, — вкрадчиво предложили мне снизу. Кинув туда взгляд, я увидел флотилию из полутора десятка лодок и катер.
— А вместе со скутером сколько?
— Не, тут я пас. У меня резиновая рыбацкая, не рискну.
Владелец катера, голубоглазый блондин с брезгливым лицом, запросил ящик крепкого спиртного или что-нибудь аналогичное по ценности. Ничего подобного у меня не было — отдавать личные вещи из рюкзака или табельный «Смирнов» я не собирался. Потеряв ко мне интерес, владельцы плавсредств атаковали следующего прохожего, а я решил ехать к тоннелю на Васильевский остров.
— Стой! — Босоногий пацан нагнал меня. — Есть плот, он точно выдержит и тебя, и скутер. Переправимся в лучшем виде! Согласен?
— А плата?
— Мне из города надо свалить, в сторону Выборга. Подвезешь. Ну, по-честному ведь, ты — меня, я — тебя.
Я оглядел пацана — лет тринадцать, худой, ноги исцарапанные, на ухе клипса плеера-«беззарядки», работающего от тепла человеческого тела.
Если бы второй родилась не Женька, мог бы выйти вот такой сорванец.
— Ладно, показывай плот.
Он был привязан на спуске проспекта Чернышевского — смешной плотик из шести межкомнатных дверей, в два слоя, по три штуки в ряд.
— Мне очень надо, я думал через Ваську, но мужики сказали, что тоннель перекрыли стальными воротами, вантовый мост тоже как-то перекрыли, там авария с бензовозом, говорят, военные просто его там взорвали, чтобы город на две части разрубить, это если инопланетяне нас не сожгут, то потом военные будут город кусками зачищать, против бунтов и революций фигня такая, понимаешь?
— Понимаю, — улыбнулся я и подумал: этот тараторка сошелся бы с Лоркой.
Грести пришлось мне — Ванек стоял в центре плота и держал мокик вертикально, пока волны окатывали колеса и ноги. Всю дорогу в голове упрямо фонила «Дойчен зольдатен», и избавиться от паскудной песни никак не получалось.
Снесло нас за Кресты, вылезли на набережную — и обнаружили, что здесь по-настоящему тихо. Никто не дебоширил, половина стоящих машин оказалась даже не вскрыта.
— Да все ждут, что уголовники вырежут ментов или договорятся между собой, — пояснил пацан. — А у ментов оружия-то до фига, сам понимаешь, что здесь будет.
Около Лесного проспекта навстречу нам вышли двое ППСников в мятой форме и, угрожая «Кедрами», потребовали отдать скутер.
— Для неотложных нужд, мы расписку вам дадим.
Я кивнул, слез со скутера, показав пассажиру не рыпаться. Затем, передавая мопед сержанту, резко толкнул руль, заваливая технику на обнаглевшего милиционера.
Наступая на руку с пистолетом, я уже держал второго на прицеле.
— Ты чего… Ты чего… — повторял он. — Да мы вообще не менты, мы типа добровольная дружина, нам только форму для порядка дали…
— Ванька, возьми у него пистолет.
Взяв в руку, понял — не «Кедр», а «Есаул», резинострел. Убить не убьешь, а покалечить можно.
На этот раз за руль сел пацан, я устроился сзади и смотрел за тем, чтобы безоружные, но не связанные дружинники в плохо сидящих мундирах не попробовали нам что-то сделать.
Он вел скутер лучше, чем я. Есть такие люди — пусти их за руль чего угодно, от моторки до самолета, и они выкладываются полностью, до основания, словно вести именно эту машину именно сейчас и есть смысл их жизни.
До ссоры с нынешним господином президентом у меня был такой шофер, и когда меня перевели обратно в Питер, его по моей просьбе забрал к себе Антошин.
На углу Энгельса и Северного собралась внушительная толпа — объехать их не получалось, я шел впереди, а в кильватере Ванька вел скутер.