Наследство в Тоскане - Джулиана Маклейн

и когда ты приезжала сюда по доброй воле в последний раз? Правильно. Никогда. Отец всегда говорил, что ждет нас в любой момент, но никто из нас так и не воспользовался его приглашением.

– Это потому, что он был тут, и я злилась на него из-за развода и того, что он сделал с мамой. Но теперь-то его здесь нет.

– О-о-о! – рассмеялся Коннор. – Сурово. Вот она, твоя сентиментальность.

– Я не это имела в виду, – сказала она, закрывая лицо руками. – Я просто хотела сказать, что… Мне жаль, что мы так все запустили, а теперь его нет, и это невозможно исправить. Но это к делу не относится. – Она уронила руки.

– К какому именно делу?

– Я думаю, мы не должны торопиться с продажей, а если ты будешь настаивать… – она помолчала и сложила руки на груди, – то, возможно, я буду с тобой бороться, потому что мне кажется, что винодельня должна остаться в семье.

Коннор в изумлении откинул голову.

– Вау. Я впечатлен. Старшая сестричка играет в жесткую даму?

– Может быть.

Он наклонил голову набок.

– Ты предполагаешь, что он оставил нам равные доли. А может, он оставил винодельню мне, а тебе – дом в Белгрейвии. Мы ведь не знаем.

Его кривая улыбка вызывала у Слоан непреодолимое желание двинуть ему по уху и подраться, как они делали в детстве, он дернул бы ее за волосы, а она бы на него заорала, и в конце концов они покатились бы по полу, пока кто-нибудь не растащил бы их.

Слоан взглянула на часы.

– Наверное, пора идти в дом.

– Ага. Пора окешить наши фишки.

Слоан позвала детей, но по пути так и продолжала в изумлении оглядываться на расстилающиеся перед ней холмы и долины, древние камни террасы.

Раньше она как-то совсем не ценила все это. Очевидно, всю свою юность она воспринимала это как данность и была слепа. И она никогда не задумывалась о годовом доходе от винного бизнеса. Хотя и знала, что некоторые бутылки с отцовских виноделен продавались за 600 долларов за штуку в ресторанах ЛА. Она всегда гордилась этим, и Элан с удовольствием говорил своим коллегам за деловыми ужинами, что Винодельни Маурицио принадлежат его тестю.

Может быть, финансово тоже будет более разумно сохранить винодельню. Это будет план с более дальним прицелом.

Мудрость приходит с возрастом, подумала она, пытаясь вспомнить, кто из древних философов это сказал. Надо будет погуглить.

Глава 4. Фиона

Когда Мария вернулась в гостиную, я стояла, рассматривая черно-белые фотографии в рамках, выставленные на столе позади одного из диванов. Я была почти уверена, что узнала в детях на одной из них своих единокровных брата и сестру, Слоан и Коннора. Они стояли на фоне виноградных рядов, озаренные солнцем, улыбающиеся. Я подумала, не Антон ли сделал это фото. На всех остальных фотографиях были люди, которых я не знала и даже не пыталась угадывать. Много фотографий казались сделанными в 70-х годах.

– Фиона, вы можете пройти со мной? – Мария махнула мне рукой из дверей.

Снова занервничав, я пошла за ней сквозь другие двери, которые привели нас в небольшой открытый внутренний дворик. Мы прошли через него и снова зашли в дом, в большую гостиную, которая выходила в сад с восточной стороны виллы. В дальнем конце комнаты вокруг овального обеденного стола сидели люди. Все молчали.

Когда все глаза уставились на меня, я замерла на месте.

Не моргнув глазом Мария подошла к столу и выдвинула последний свободный стул.

– Господа, это Фиона Белл. Фиона, садитесь сюда, рядом со мной.

Я постояла еще несколько секунд, пока Мария начала представлять мне остальных.

– Это Коннор, сын Антона.

Мой единокровный брат.

Он сидел, низко откинувшись на стуле, и, закинув голову, смотрел в потолок. Казалось, ему было скучно. При звуке своего имени он поднял голову и кивнул мне через стол, после чего снова уставился в потолок.

Мария продолжила, указав на красивую темноволосую женщину, сидевшую возле него.

– Это Слоан, дочь Антона.

– Доброе утро, – поздоровалась Слоан, слегка приподнимая подбородок и оглядывая меня с ног до головы с орлиной зоркостью.

– Миссис Уилсон вы уже видели, – сказала Мария. – А это сестра Антона, Мейбл, которая приехала из Лондона. – Мейбл была пожилой женщиной в инвалидной коляске. – Рядом с ней Рут, ее дочь.

– Рада познакомиться, Фиона, – тепло сказала Рут.

– Мне тоже очень приятно, – ответила я.

Рут наклонилась к матери и крикнула ей на ухо:

– Мам, как же она на него похожа!

– Незачем так кричать! – нахмурилась в ответ Мейбл.

– А это юристы, – продолжала Мария. – Джон Уэйнрайт и Карен Миллер.

– Здравствуйте, Фиона, – поздоровался мистер Уэйнрайт. – Пожалуйста, садитесь, и мы начнем.

– Спасибо. – И я села за стол рядом с Марией.

Адвокаты разложили перед собой стопки бумаг и выключили звук у своих телефонов. Ощущая на себе взгляды, полные злобы, я попыталась унять сильно бьющееся сердце.

– Итак, начинаем? – сказал мистер Уэйнрайт. – Прежде всего примите наши искренние соболезнования. Антон был замечательным человеком, и всем, кто его знал, будет его очень не хватать.

– Какое изящное соболезнование, – сказал Коннор. – Благодарю вас. Мы все глубоко тронуты.

Слоан хлопнула его по плечу, и я почувствовала, что всем остальным за столом было неловко. Казалось, что даже адвокатов удалось выбить из колеи этим замечанием.

Мистер Уэйнрайт откашлялся и продолжил.

– Завещание мистера Кларка датировано седьмым декабря 2015 года, оно было составлено мной, в присутствии мистера Кларка в нашем офисе на Фенчерч- стрит, в Лондоне. – Он перевернул страницу. – Так что начнем с лондонской собственности. Дом в Челси оставлен вам, Мейбл, так же, как и три миллиона фунтов наличными.

Рут сжала руку матери.

– Вот, мама. Все будет в порядке.

– Дом на Итон-Сквер в Белгрейвии переходит к Коннору и Слоан, в равных долях.

– О, слава богу, – произнесла Слоан, и ее голова упала на стол с вполне ощутимым стуком.

– Видишь? – сказал Коннор. – Он знал, как ты любишь этот дом.

– Да, наверное, – ответила она, снова выпрямляясь. – Не могу тебе передать, насколько легче мне стало. – И резко взглянула в мою сторону.

Мистер Уэйнрайт повернулся к Марии.

– Что же касается владений в Тоскане… Мария Гуардини, вам завещается дом, в котором вы живете в настоящее время, а также шесть гектаров земли и двести тысяч евро.

Мария уставилась на него широко распахнутыми глазами.

– О, Мио Дио![17]

– Серьезно? Вы шутите? – казалось, Коннор удивлен, но одновременно и обрадован. – Вот это да, Мария. Как тебе повезло. Поздравляю.

Слоан убрала за