Вернуть вчера - Бертрам Чандлер

В отдалении виднелись ярко освещенные башни здания университета, за которыми простирался обширный, погруженный во тьму парк, и еще дальше возвышались высотные многоквартирные дома. Я чувствовал себя летчиком, пилотирующим планер - совершенно бесшумный самолет с невероятно чуткой и послушной системой управления. Стремительно перемахнув через парк, я сбросил скорость, приближаясь к мерцающим множеством огней жилым небоскребам.

Оказавшись перед небоскребом "Грингейтс", я поначалу замер в нерешительности, а затем засколькил лучом по фасаду здания, мимо рядом окон и балконов, минуя огромные витражи из зеркального стекла, ограждающие от посторонних взглядов личную жизнь обитателей роскошных квартир.

Верхний этаж, мысленно твердил я. Самый верхний этаж...

- Это можно было бы сделать гораздо проще, Джон, - сочувствено сказал Стив у меня за спиной.

Вздрогнув от неожиданности, я как ошпаренный отскочил от приборной доски.

- Но ничего, продолжайте, - сказал он. - Вы зашли уже так далеко, что было бы обидно бросить дело на полпути. Продолжайте.

- Да я... что-то не хочется.

- Продолжайте, - повторил он, и в его голосе послышались властные интонации.

После нескольких минут бесплодной возни у панели управления, я выпрямился и отошел от прибора.

- Блокиратор, - сказал я.

- Да, блокиратор. Возможно, это и к лучшему. Может быть хоть теперь-то вы угомонитесь.

- Но ведь она не преступница.

- Откуда вы знаете? - Он устало усмехнулся. - Возможно, она и не преступница, но ведь существует множество причин, из-за которых люди стремятся оградить свою личную жизнь от посторонних взглядов. Попробуйте взглянуть на ту же проблему с другой стороны. Представьте себе богатую, влиятельную женщину, женщину, у которой есть все основания подозревать, что частые ночные прогулки ее мужа в компании друзей совсем не так уж безобидны, как это может показаться на первый взгляд. И что если эта женщина имеет влиятельных знакомых, занимающих ответственные посты в полицейском управлении, тех, кто имеет непосредственный доступ к шпионскому лучу. Так что вполне возможно, что ее муж был среди тех, кто предпочел благоразумно раскошелиться на установку блокиратора в жилище данной особы...

- У вас чертовски богатое воображение, - сказал я.

- Это потому что я чертовски много повидал на своем веку, - отозвался он.

- Наверное, вам очень нелегко оставаться в ладу с самим собой, предположил я.

- Бывает и так, Джон. Иногда бывает и такое.

Он поставил на скамейку бутылки и стаканы, принесенные им с собой, после чего спросил:

- Хотите еще пива?

- Я бы выпил чего-нибудь покрепче.

- Я так и думал. - Он разлил по бокалам сливовицу. - Кстати, о преступлениях. Боюсь, это именно то, что происходит в данный момент на кухне. Лиз бесспорно душевная женщина, но вот повариха из нее...

- Я знаю.

И тут он сказал еще кое-что:

- Вынужден с прискорбием констатировать, что вы мне нравитесь, Джон. Я бы с удовольствием посоветовал вам как можно скорее убраться с этой планеты. Но, как я уже сказал, вы мне нравитесь.

- Слава Богу, хоть у кого-то я еще вызываю положительные эмоции, отозвался я.

- Но прежде, чем я возьму вас к себе на работу, - продолжал он, - мне хотелось бы уточнить еще кое-что. В конце концов, совместная работа предполагает некоторую степень доверительности. Грубо говоря, однажды вы уже подвели "Трансгалактическую Компанию". Как я могу быть уверен в том, что вы не обойдетесь подобным образом со "Стефан Виналек, Инкорпорейтед"?

- А как можно узнать наперед, что никто никого не собирается подводить? - с горечью спросил я.

- И действительно, как? Но если вы, Джон, расскажете мне свою историю, то я смогу сделать определенные выводы. Но для этого мне необходимо знать все детали.

Я протянул ему свой опустевший стакан, который был немедленно наполнен снова.

- Ладно. Как вам известно, до недавнего времени я служил вторым помощником на "Молнии". Илона оказалась в числе пассажиров нашего корабля. Случилось так, что мы оказались за одним столиком. И приглянулись друг другу с самого начала. Она настояла, чтобы ту единственную ночь стоянки "Молнии" в порту, я провел у нее. Ну вот мы и... проспали. Я опоздал на корабль. Это все.

- Все?

Я замялся.

- Не совсем. Тут вот еще какое дело. Мы приняли наркотик, эйфорин...

- Эйфорин, - тихо повторил он. - Огромное наслаждение, длящееся бесконечно. Вы оба его принимали?

- Да.

- Довольно занятная штука, - отрывисто сказал он. - Как вы знаете, этот препарат больше не считается противозаконным, и тем не менее стоит он все еще чертовски дорого. Некоторые люди считают, что на такое не грех и раскошелиться. Другие же полагают, что лучше не шутить с огнем. Как известно, сильный эмоциональный стресс может вызвать изменения в характере личности. Однако не все знают, что невероятным образом усиленные положительные эмоции могут привести к похожему результату. Ваша Илона хотя, конечно, вряд ли вам от этого станет легче - вела себя, сообразуясь со своими наилучшими побуждениями. Она устроила вам бурную прощальную ночь, после чего, образно выражаясь, страница была перевернута, и вы оба могли спокойно и без сожаления вернуться к своей обычной жизни.

- Но ведь она выпила противоядие.

- Вот как? И что же случилось потом?

Я рассказал ему все без утайки. Он молча выслушал меня, не забыв однако между делом вновь наполнить мой стакан, когда я на мгновение прервался, чтобы перевести дух.

- Гремучая смесь, - проговорил он после того, как я закончил. - Со временем эйфорин может изменять свои свойства, и тогда последствия его употребления трудно предугадать. Те пилюли, что вы проглотили с вечера, скорее всего, были выпущены несколько месяцев тому назад. Помножьте непредсказуемость наркотика на непредсказуемость женского ума. Но думаю, я все же могу объяснить, в чем дело, и возможно, после этого вам станет немного легче.

- Продолжайте, - сказал я.

- Противоядие обычно используется теми, кто хочет убить одним махом двух зайцев. Эйфорин позволяет провести незабываемую ночь полную наслаждений, а затем противоядие снимает побочные эффекты.

Но попытайтесь взглянуть на положение вещей с точки зрения Илоны. Она просыпается и обнаруживает, что хотя и не испытывает больше к вам дикой страсти, однако и отвращения тоже вроде бы не чувствует. К тому же не надо сбрасывать со счетов сильное чувство ответственности. Вы опоздали на свой корабль, и вина за это, по крайней мере, отчасти, лежит на ней. "Ладно, думает она про себя, - если уж этот олух свалился на мою голову, то, возможно, мне удастся снова полюбить его." Затем она принимает противоядие, но то ли из-за длительного хранения средство уже успело изменить свои первоначальные свойства, то ли сама она уже слишком долго не принимала его, что оно воздействовало на нее отнюдь не должным образом. Но только у нее появилось такое ощущение, будто она приняла новую дозу эйфорина. Улавливаете мысль?