Ух ты, искусственный… интеллект! - Олег Паламарчук

социализм, точнее — реализованная (по-богдановски) «идеальная модель социализма». Давно ликвидирована и забыта частная собственность на средства производства и на его продукты. Все производство осуществляется по строго рассчитанному — на гигантских счетных машинах — плану. Личные потребности удовлетворяются полностью; они не регламентируются, ибо каждый марсианин уже достаточно разумен, чтобы не хотеть лишнего. Тут полное равновесие и организационное противостояние хаосу, т. е. отсутствие противоречий, никаких конфликтов. А если появляются «пережитки капитализма», химия — опять же наука — их безболезненно устраняет. Труд марсиан легок и необременителен. Тут все делают машины, а марсиане их только контролируют. И все это согласно принципу экономии сил, средств и времени. Таков «социализм» Богданова в кратком тезисном изложении Э. В. Ильенкова [22. С. 63–67].

Александр Александрович художественным языком рисовал вовсе не карикатуру на социализм[22]. Нет, он был ему искренне предан, но как … утопическому идеалу. От Маркса он взял научно-обоснованный каркас: общественная собственность на средства производства; отсутствие эксплуатации; плановость хозяйства. Богданов, как и все деятели революционного движения, не без основания полагал, что путь к социализму (светлому будущему), лежит через политическую борьбу, через свержение власти буржуазии. А для этого надо вооружить революционеров самой современной, с его точки зрения, философской наукой — эмпириокритицизмом («критика опыта»). Эмпириокритики: физик Мах — «задача науки — описание комплекса ощущений»; философ Авенариус — «жизнь есть биологическая экономия». Их последователи полагали основным законом познания «Экономия мышления» и выдвигали требование нейтральности философии. Какой, к примеру, является математика.

А. А. Богданов взял у эмпириокритицизма идею нейтральности «элементов» опыта (т. е. ощущений). Но если у эмпириокритиков физический ряд элементов опыта автономен по отношению к психическим ощущениям («элементам»), то Богданов — «все есть …организованный опыт». Он, опыт, монистичен, един, отсюда «эмпириомонизм». Что такое физический мир? В интерпретации Богданова, есть коллективный и социально организованный опыт, а психический мир — тоже опыт, но организованный индивидуально. Все есть единый мир опыта[23], который и есть содержание для единого познания. Анализируя психику с позиций энергизма, Богданов считал, что на место неизвестного физического (!) или физиологического (!) факта (энергии?) всегда можно подставить факты (энергию?)… психического. И наоборот (!), т. е. свести материальное к идеальному. Наконец, что важно понять в эмпириомонизме: общественное бытие отождествляется (сливается) с общественным сознанием [3. С. 815]. «И что? — скажет читатель. — Это так важно для технологии искусственного интеллекта?» Очень важно, но всему свое время!

Методология Богданова была положена им в основу своего главного теоретического труда — «Всеобщая организационная наука». Именно в «Эмпириомонизме» ученый-естественник Богданов сформулировал три основных принципа[24]своей «Тектологии»:

— равновесие;

— экономия;

— организация.

Равновесие — это базовая ключевая категория эмпириокритиков, эмпириомонистов. «Оказывается, что вся бесконечная Вселенная стремится к равновесию. И история человечества, история социальных организмов (народов, стран, государств и цивилизаций) устремляется туда же, жаждет равновесия» [2. С. 73]. А ведь действительно компьютер, как и вся технология искусственного интеллекта, не могут функционировать без равновесия, не терпят противоречивых, противоположных команд, поступающих на вход. Смогли бы гигантские счетные машины помогать марсианам работать по плану, если им вводить взаимоисключающие данные? Этот принцип — принцип равновесия, выдвинутый в качестве цели, идеала, к которому стремится (!?) Бытие, был выдвинут на рубеже XIX–XX вв. Кризис прежних физических представлений о мире (= оказалось, что «кирпичик» мироздания атом — делим). И кризис в физике бумерангом отозвался по методологии познания: «Материя исчезла, остались лишь математические уравнения!». До компьютеров, Интернета, Искусственного интеллекта еще далеко. А для цифровой экономики равновесие реально необходимо, оно по умолчанию является условием её «жизни». Но в философии категория «равновесие» (застой) антипод категории «противоречие» (развитие).

Экономия — верховный принцип космоса и… мышления по убеждению эмпириокритиков — позитивистов. Везде экономия — в природе, в биологической жизни, в человеческом обществе. Разве можно возразить против требования экономии денег и даже экономии мысли, когда речь идет об алгоритмическом, не терпящем противоречия и лишних затрат машинного, механическом времени при решении вычислительных и формально непротиворечивых логических задач? Принцип «экономии мышления» или правило наименьшей траты сил иногда еще называют требованием «простоты». Но это опять же противоположно диалектико-материалистическому принципу движения к истине. И если он применим и даже полезен в работе машин, механизмов, то исследованию жизненных, особенно социальных процессов, он не помогает и даже мешает.

Организация — принцип, ориентирующий мышление исследователя не на процесс познания, а на сиюминутное состояние бытия общества, на итоги научного опыта. «Наиболее адекватным такой логике Богданову кажется мышление и деятельность инженера-конструктора… он организует готовые детали в некоторую систему… И на людей такой инженер-конструктор столь же естественно смотрит, как на детали, входящие в создаваемую им конструкцию» [22. С. 87], в «изобретаемый» социальный организм. Обожествление техники, технической науки, технологических естественно-научных иллюзий составляет основу позитивизма ХХ века, постпозитивизма XXI века. А это прямой путь к обожествлению искусственного интеллекта, чем грешат многие талантливые почитатели сегодняшней (первая половина XXI века) перспективной цифровой экономики.

Как ученый — естествоиспытатель, А. А. Богданов пытался запрячь в колесницу обществознания коня (диалектический материализм Маркса) и трепетную лань (эмпириокритицизм Маха-Авенариуса). В политике сидеть на двух классово противоположных стульях невозможно. Эмпириомонизм и основанная на нем методологическая база «Тектология» — не философская наука. Впоследствии сам Богданов это признал. Как не выступают новыми «философиями» кибернетика, синергетика.

В 2009 году вышел документальный фильм «Трансцендентный человек» — о Раймонде Курцвейле, крупном ученом — изобретателе в области искусственного интеллекта. Вот Курцвейл в позе мыслителя стоит на берегу океана: «Я думаю о том, как много вычислений (курс. наш — О. П.) в океане. Все эти молекулы воды взаимодействуют друг с другом. Все это — вычисления»[25]… В размышлениях Курцвейля — «философия» вычислительного пантеизма; почтение к природе как к проявлению универсальной машины, алгоритмической имманентности [Зарисовка Марка О'Коннела. См. 23. С.87–88].

А. А. Богданов не изобретал технических устройств в помощь голове. И все же многие ученые, прежде всего российские, указывают на его значительный вклад в концепцию, в теорию искусственного интеллекта.

Его принципы прекрасно работают на «благо» кибернетики, на благо работающих математически точных машин — компьютеров. В советское время (1983 год) подчеркивалось, что «некоторые положения тектологии предвосхитили идеи кибернетики»: «принцип обратной связи», «идеи моделирования» и др. [16. С. 57]. В постсоветской России (2009 год) о роли «Тектологии» писалось шире: об иерархии и классификации систем и способах их поддержания; об обратной связи; гомеостазе; моделировании; широких аналогиях; перенос методов из одних систем в другие и пр. Идеи тектологии были позднее развиты в общей