Огонь в его глазах (СИ) - Лина Люче

Но на этот раз собственный текст казался нелепым налетом на пугающей истине.

Разумеется, Каль не упустил возможности больно уколоть Яльсикара Бьякку, своего давнего оппонента, стремительно превращавшегося во врага. Он также не забыл позлорадствовать по поводу бесполезности новых мер безопасности. И беспомощности научного института, на деятельность которого тратятся немалые бюджеты. Но главная мысль Ягиля, красной нитью прошедшая через внушительных размеров статью, заключалась в другом.

Если верить материалам, которые Каль получил от высокопоставленного источника в Ксеариате, последние две недели в мирах, незаметно для всех обитателей, происходило нечто невероятное – ткань миров менялась, и вспыхивали пожары. Это происходило тут и там, и пока выглядело почти безобидно – никто не страдал, но это происходило независимо от воли Ксеара и других повелителей стихий.

В отличие от тысяч прошлых попыток, эти были успешными, пояснил источник Ягиля. Каль и сам знал, что это означает. Если Ксеар, Бьякка и другие обитатели седьмого мира вот уже две недели не могут поймать злоумышленника, продолжающего свои диверсии - значит, это кто-то по-настоящему сильный. И опасный. А демонстративные изменения в мирах говорят о том, что он не боится повелителей. А значит, миры вот-вот ждет какое-то потрясение, и не исключен передел власти и передел миров с непредсказуемыми последствиями для всех их обитателей.

Ягиль напоминал всем читателям, что за всю историю миров еще не было такого, чтобы Ксеар в тот же день, в ту же минуту не поймал того, кто покушался на основы мироздания. Служба безопасности и полиции, конечно, не зря ели хлеб, слегка иронично писал Каль – они тратили недели и месяцы на поимку хулиганов, мелкого ворья и бытовых тиранов. Заметки об удалении таких людей исправно пополняли криминальную полосу, служа предупреждением новичкам. Но тех, кто покушался на основы основ, Ксеар находил лично, мгновенно. Их было немного – менять ткань мира могли только те, кто ходили в пятый и дальше.

Но такие случаи бывали, и тогда газеты со смаком расписывали незавидную участь преступника: даже за несанкционированное создание чашки кофе можно было вылететь на годы, не говоря уж о попытке получить более серьезные материальные выгоды. И на то у Ксеара есть веская причина, пояснял Ягиль в своей статье: если каждый будет создавать, что ему вздумается, в мире наступит полный хаос и удручающее неравенство. Все, кто достигли пятого, баснословно разбогатеют, а остальным ничего не останется, как им прислуживать. Ну а повелители окажутся в незавидном положении: преимуществ, по сравнению с другими модераторами у них не будет, а обязанность держать этот мир на своей энергии останется. Долго ли смирятся с таким положением вещей? Им проще будет уничтожить этот неудачный мир, не оставив камня на камне.

Уже выпустив свой материал, ожидая выхода газеты, Ягиль продолжал размышлять об этом, чувствуя, как по коже пробегает мороз. Видит Бог, он предпочел бы не выпускать такой сенсации. Ведь, несмотря на его нелюбовь к некоторым повелителям мира сего, сам мир его вполне устраивал. Уж точно он был лучше реальности.

Аквинсар, пятый мир.

Пятый. Самый абстрактный мир из Семи. Бесплотный. Нематериальный. Выйти сюда означало лишиться тела. Немногие могли находиться в нем долго – это пугало и дезориентировало. Плохому настроению в Пятом не место, любая нестабильность психики вызывала галлюцинации и странные, подчас неприятные, ощущения. Но для счастливого, полного энергии человека это, возможно, был наилучший из миров. Здесь можно было двигаться с максимальной скоростью, и одновременно не двигаться вообще. Фонтанировать энергией и накапливать ее. Купаться в своей силе, напитываться счастьем, эгоистично наслаждаться каждой молекулой своего потенциала – ощущать его как физическую субстанцию. Более плотную и реальную, чем ты сам.

Ему и в голову не приходило, что близость катастрофы заставит его чувствовать себя настолько иначе, но Аквинсар буквально ощущал себя другим человеком. Никогда раньше он не ощущал такого прилива энергии – бесконечного, рвущегося наружу потока, которым он даже не до конца мог управлять. Он сам себя ошеломлял – ему хотелось смеяться и плакать одновременно, броситься к работе, чтобы предотвратить конец света или бросить работу вообще, чтобы насладиться последними днями жизни в мирах.

Нечто похожее он испытывал целую жизнь назад, когда он впервые попал в миры – вся его жизнь изменилась, вся вселенная вокруг. Тогда он, совсем еще мальчик, был в восторге от возвращения полного контроля за своим телом и новых приобретенных возможностей за гранью того, что считал возможным. Но всего пару месяцев спустя, когда он напрыгался и налетался, Аквинсар с удивлением обнаружил, что все больше времени проводит в неподвижности, что теперь, когда он убедился, что может и ходить, и бегать его это не особенно интересовало.

После травмы, просиживая в инвалидной коляске, он думал, что если только мог бы вырваться – непременно стал бы спортсменом или, как минимум, связал бы жизнь с физической активностью. Он мрачно думал, что если бы не инвалидность, мог бы стать полицейским, как брат. Или военным. Он всерьез думал, что хочет этого, и тогда чувствовал горечь и даже отчаяние. Но оказалось – его судьба и счастье в том, чтобы просиживать сутки напролет над исследованиями. Скрупулезно собирать и анализировать информацию о мирах. Смешно, но чем-то подобным он мог бы заниматься и в реальности, после учебы, конечно, ведь для этого ходить необязательно.

Теперь он не знал, что ему делать. Рассказ Ксеара его немного напугал – информации для того, чтобы понять происходящее, явно не хватало. Айи ожидал от него спасения мира, но Аквинсар не был уверен, что способен на это. Он даже не знал, способен ли на полноценные отношения со своей девушкой. Он только чувствовал, что на этот раз найдется, кому отвести угрозу. Будет ли это он – зависит только от него самого. Но, прежде, чем браться за спасение мира, ему надо было разобраться со своей личной жизнью.

Зарайа многое изменила, еще тридцать лет назад, но ухаживая за ней в Седьмом все эти годы, он понятия не имел, что сможет претендовать на место в ее жизни, стать ее возлюбленным. А когда понял это – было слишком поздно. Ему стоило раньше изменить внешность, чтобы предстать перед ней более привлекательным. С ростом повыше, с одеждой поярче – он понятия не имел, как надо одеваться, и просто забивал гардероб простыми джинсами неброских цветов и удобными пуловерами. Как он выглядит в ее глазах? Что, если она бросит его ради какого-нибудь красавца, вроде его брата?