Генезис (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

- Выходи, или гранату кину!

- Товарищ лейтенант, я вас помню. Вы у нас ночным штурманом были.

- Куда не плюнь одни знакомцы, - проворчал я. Правда встать не спешил, пока парень в лётном комбинезоне и шлемофоне сам не вышел. Тот «Наганом» был вооружён.

Я его не вспомнил, но тот описал всё по полку, и убедил меня что действительно там служит. Вполне может быть, все экипажи в лицо я просто не мог знать, экипаж борта на котором летал с трудом знал, а тут вообще из другой эскадрильи. Вторые сутки в пути. Покормил его, ну и мы занялись самолётом. Это был наш шанс. До наступления темноты, я занимался истребителем, мы развернули его, с трудом подняли за хвост и подрыв под шасси смогли сделать это. Главное машина встала в ту сторону что нужно. Сержант пробежался по полю, несколько кочек срезал, потом проредил кустарник, надеюсь хватит места для взлёта. Я же так и занимался истребителем. После этого сидор и вещмешок убрал в техническое отверстие в фюзеляже за спинкой лётчика. Очки лётные достал из своего сидора, я их туда убрал. Вот шлемофон утерян, сержант одолжил. Ну и как стемнело, запустив мотор, пришлось сержанту винт крутить, самозапуск не работал, пока наконец тот не схватился, погонял его на разных оборотах, пробуя управление, осваиваясь в кабине, после чего помог сержанту сесть, чуть ли друг на друге не сидели, дал газу и стал удерживать тормоза. И когда хвост уже начал подниматься, подрыгивая от потоков воздуха, отпустил тормоза и начал разгоняться. Не так быстро, как хотелось бы, но всё же оторвался от поверхности поляны, и срубив винтом верхушку сосны, стал набирать высоту, поворачивая в сторону наших. Изредка я поглядывал назад, нет ли истребителей-«ночников», но пока всё было в норме.

В одном месте, ещё на подлёте к передовой, я приметил два транспортных самолёта. Наши, направлялись в тыл к немцам. Сближаться я не стал и на бреющем пересёк передовую, углубляясь в тыл наших войск. Вот и аэродром бомберов, где ранее стоял полк, который был погублен командующим авиации фронта. Садится я там не стал, пусто место, снова передислоцировались, но зато знал, что в тридцати километрах от них стоял истребительный авиаполк, нашёл его, маскировка им не помогла, выпустил шасси, тут ручку крутить надо, и совершил посадку, подкатившись к стоянке, где находилось несколько истребителей. Кстати, тоже «ишачки» были. Мой прилёт вызвал изрядный переполох, те не ожидали что кто-то появится. Я отстегнул ремни, летел-то без парашюта, сообщил дежурному по полку кто мы такие и откуда этот истребитель. Потом забрал свои вещи, истребитель я подарил этому полку, мол, не жалко, дальше быстро написал рапорт, меня осмотрел врач, смазал раны, сменил повязку на голове, наложил новую на грудь, страхующую, и меня определили в землянку, где уже спал сержант. Жаль я не знал, что будет дальше, иначе свалил бы с территории полка быстрее собственного визга.

Пробуждение было не самым приятным. Нас сержантом подняли двое бойцов с васильковыми петлицами. Подивившись тому что на территории части авиаторов находятся бойцы НКВД, я прихватил свой сидор, сержант вещмешок от полицаев, и нас вывели наружу. Карабин я уже сдал, а вот пистолет эта группа забрала. Командовал ими сержант госбезопасности, лейтенант, если на армейские звания перевести. Тот предъявил удостоверение сотрудника Главного Управления Республиканского НКВД, что располагалось в Киеве, и сообщил что мы в плену продались немцам, но тот выведет нас на чистую воду. Дальше нам связали руки сзади, и просто закинули в кузов «Зиса», кузов открыт был. Кроме нас там семь бойцов было, и мы покатили прочь с территории аэродрома. Я хренею от той ситуации что сложилась вокруг. Нет, я пытался подать слово, апеллируя к начальнику особого отдела полка где мы находились, тот тут приуставал, но тот даже бровью не повёл, подписал сопроводительные документы, и отправил нас прочь. Вот так и никак иначе.

Проехали мы километров двенадцать, свернули с дороги и выехали к высокому обрыву реки, что тут текла, если память меня не подводит, это Ирша. Нас сбросили с кузова, руки связаны сзади, и подвели к высокому обрыву, склон крут, метров десять лететь, и внизу плещется вода.

- Сейчас расстреливать будут, - спокойно сказал я.

Для меня это лишь очередной эпизод жизни, а вот сержанта откровенно было жаль, тот тут совсем не причём.

- За что нас, товарищ лейтенант?

- Да обычный подонок, упивающийся своей властью. Остановить некому, вот и творит что хочет.

- Молчать, - приказал один из конвойных.

- Стройся, - стал командовать сержант. - Целься…

- Лучше уж вниз, - сказал я и сделал шаг назад.

- Стоять! - заорал сержант госбезопасности, и тут прогрохотал залп. И следом за мной прыгнул сержант-стрелок. Решил тоже попытать счастья.

Мы кубарем скатились по глинистому склону и врезались в воду. Вокруг закипела река от града пуль, пулемётчик из «ДП» поливал воду. Я же, нырнув до предела, работая ногами, неудобно в сапогах и со связанными руками, стал уплывать прочь. Однако от берега не удалялся. Стрельба похоже прекратилась, и когда я вынырнул, чуть не померев от недостатка воздуха, то вынырнул у камышей что разрослись дальше. Я их ещё наверху рассмотрел, когда под прицелом винтовок стоял. Камышами я старался не шевелить, видел, как бойцы в форме НКВД, не знаю настоящие или нет, сверху ищут меня взглядами. Однако стена камыша, если держатся к ней вплотную, укрывала. Так что старясь не поднимать муть сапогами, я стал уходить ниже по течению. При этом работал руками, пытаясь ослабить узел, но руки были связаны профессионалом. А дальше повезло, когда я добрался до склонившейся над рекой ивой, обнаружил за ней обломки самолёта, «мессера», судя по крестам. Там подплыв к хвостовой части, развернулся к ней спиной, нащупав острую кромку, и стал перепиливать верёвку. Она у меня за спиной была.

Наконец освободившись, я снял сапоги, спрятав их в обломках, и сделав дыхательную гимнастику, нырнув, я под водой поплыл на другой берег. Тут ширина небольшая, изгиб реки скрыл меня от места где была проведена попытка расстрелять нас, надеюсь сержант жив. Хотя шансов у того мало. Я же, выбравшись на берег под прикрытием камышей, не обращая внимания как с меня ручьём течёт вода, прикрываясь деревьями, тут берег густо лесом порос, побежал вверх по реке, пока не стал визуально видеть место стоянки машины. Увиденное заставило меня заскрипеть зубами от злости. Три бойца НКВД, один был раздет, доставали из реки тело моего спутника, сержанта из бомбардировочного полка. Точно убит, вся гимнастёрка на спине изорвана пулями. А вот наверху, рядом с «ЗИСом», на котором нас привезли, стояла «полуторка». Причём её пассажиры тоже были из наркомата Берии. Там командир, по движениям было ясно что командир, орал на того сержанта, который приказал нас расстрелять. Стоял тот на вытяжку. А когда тело моего спутника достали, тот пришлый командир, осмотрел его сверху, и вернувшись к сержанту, достал из кобуры пистолет и выстрелил тому в голову. Причём бойцы сержанта, что участвовали в нашем расстреле, никак на это не отреагировали.

- Лихо, - пробормотал я. - И кто же из вас враг?.. А-а-а, один хрен доверять не стоит, ситуация вообще непонятная.

Задерживаться я не стал, развернулся и побежал прочь от реки. На ходу я скинул гимнастёрку, на ней знаки различия были, и содрал петлицы, оторвав их и закинув в кусты. Этот этап жизни я перелистнул. Больше нет лейтенанта Некрасова, его расстреляли на том берегу. Надеюсь не объявят Врагом Народа, эти уроды и до такого дойти могут, иначе жене достанется. М-да, план мой не сработал, летать пилотом транспортной авиации, держась подальше от таких проблем. В самую гущу ведь попал. И сам ведь виноват, предложил Будённому. Надо было язык засунуть куда поглубже и молчать. Ладно, планы меняются, раз Некрасов погиб, значит будем искать документы на другое имя. Мне легализоваться нужно. Только стоит для спокойствия души убедится, что с женой и родными всё в порядке. Узнаю, что им сообщат, похоронку обычную пришлют, награды мои вернут, или всё же в ссылку отправят как родственника Врага Народа? Если последнее, отбиваю и валю с ними из страны, а если нет, замнут дело, то по другим документам воевать пойду. Сидеть в тылу не по мне, характер не тот.