Кодекс самурая - Глебов Макс Алексеевич

– Судя по информации, полученной нашими военными советниками от китайских союзников, Нагулин возглавил ударную группу, атаковавшую «Дзуйкаку».

– Он выжил?

– Его судьба не вполне ясна. Известно, что в бою с японскими кораблями Нагулин не погиб, однако все дальнейшие приказы, исходили не от него, а от генерала Кудрявцева, тоже принимавшего участие в атаке на авианосец. После уничтожения «Дзуйкаку» проблемы русских не закончились. Японцам каким-то образом стал известен маршрут их отхода. В составе группы были поврежденные машины, которые не могли держать высокую скорость, и над побережьем их перехватили истребители противника, однако к русским успело подойти подкрепление, вызванное Кудрявцевым. В воздушном бою с японской стороны принимало участие более двухсот самолетов против примерно шестидесяти советских двухмоторных истребителей-бомбардировщиков.

– Нехороший расклад, – негромко произнес Рузвельт.

– Безусловно. Однако назвать результат боя поражением русских я не могу. Обе стороны понесли большие потери, но отступить пришлось все же японцам. Сейчас советские летчики возвращаются на свой аэродром. Нагулина среди них нет. Наш советник при штабе Чан Кайши пытался выяснить подробности, но генералиссимус не торопится делиться информацией, а возможно, и сам не владеет ей в полном объеме. Известно только, что китайцы послали к месту воздушного боя спецгруппу, составленную из лучших выпускников военной школы «Вампу» с задачей обеспечить спасение и эвакуацию выживших членов экипажей сбитых русских самолетов. Русские тоже отправили свою группу. Китайский персонал аэродрома по Чунцином, где разместился советский авиаполк, оказался довольно разговорчивым. Они видели, как группа хорошо вооруженных десантников грузилась в транспортный самолет, вылетевший сразу за истребителями, отправленными на помощь авиагруппе Нагулина.

– Так… – Рузвельт с видимым усилием поднялся и сделал несколько шагов по кабинету. Гопкинсу бросилось в глаза, что с момента их последней встречи движения президента стали заметно увереннее. – Что мы имеем в сухом остатке? Русские утопили тяжелый авианосец «Дзуйкаку», понеся при этом потери и вляпавшись в серьезные проблемы при отходе. В последовавшем за этим воздушном сражении они сбили неизвестное, но, судя по всему, весьма значительное число японских самолетов, заставив уцелевшие машины противника покинуть место боя. Результатом всех этих событий стало опять же неизвестное число русских летчиков, оказавшихся на слабо контролируемой китайцами территории, причем с высокой вероятностью в их число входит генерал Нагулин, предположительно получивший в бою ранение неясной степени тяжести. При этом Чан Кайши немедленно предпринял действия, направленные на оказание помощи русским пилотам, направив на побережье своих лучших людей, а мы пока остаемся в стороне. Это нормально?

– Никаких формальных обязательств на такой случай у нас нет, – в голосе Гопкинса не чувствовалось уверенности, – но русские действовали в наших интересах, выполняя и даже, пожалуй, перевыполняя данные нам устные обещания…

– Вот и я о том же, – усмехнулся Рузвельт. – Чан Кайши сразу оценил потенциал русской техники и явно хочет показать Сталину, что Китай может стать надежным союзником. Не думаю, что в этом вопросе мы должны пропускать китайцев вперед. Кроме того, мы совершенно не заинтересованы в гибели генерала Нагулина. «Дзуйкаку» стал только началом, но если вытащить Нагулина не удастся, на этом все и закончится – я абсолютно уверен, что вся китайская миссия Советов держится именно на нем.

– С этим сложно спорить.

– Гарри, что у нас есть в этом регионе? Именно у нас, я сейчас не говорю о китайских дивизиях генерала Стилуэлла.

– Только авиация, да и то не самая современная.

– «Летающие тигры»?

– Да. Авиагруппа Клэра Шенно́лта в Куньми́не. Это около шестидесяти истребителей P-40 «Уорхоук». До последнего времени они в основном занимались прикрытием Бирманской дороги и Рангуна. Это все, что мы можем быстро использовать для помощи русским в эвакуации их пилотов из прибрежных районов юго-восточного Китая.

– Гарри, мне нужно, чтобы «Тигры» получили соответствующий приказ уже сегодня, причем как можно быстрее – на счету каждый час.

Очнулся я от назойливого зуда импланта за ухом. Голова продолжала болеть, но это была уже совсем не та боль, от которой я потерял сознание. Я лежал на мерно раскачивающихся носилках – меня куда-то несли, причем явно по пересеченной местности. Судя по тому, что Летра не выдернула меня из забытья раньше, прямо сейчас мне ничто не угрожало. Тем не менее, я не стал торопиться и сразу открывать глаза.

– Тебя и еще пятерых летчиков нашли люди полковника Лебедева, – поняв, что я пришел в себя, тут же сообщила Летра, – Здесь совершенно негде посадить самолет, а до ближайших китайских частей почти сорок километров, но это не самые большие проблемы. На побережье действует три крупных разведывательно-диверсионных отряда противника. Видимо, Императорский флот готовит очередной десант, и их послали сюда выяснить обстановку. У японцев есть связь с командованием. Два часа назад они получили приказ проверить местность в районе недавно завершившегося воздушного боя, а потом было еще несколько сеансов связи, которые я перехватить не смогла… В общем, на вас отрыта охота, и, если ты ничего не предпримешь, минут через двадцать ваш отряд попадет в засаду.

Не открывая глаз, я вызвал виртуальную карту. Отряд полковника Лебедева двигался среди довольно высоких холмов, покрытых густым южным лесом. Иногда прямо на крутых склонах встречались террасы полей, но выглядели они заброшенными – в местах, которые в любой момент могли захватить японцы, заниматься земледелием китайские крестьяне, похоже, смысла не видели. Да и сами местные жители нам не встречались. Слухи о том, как японские оккупанты обращаются с населением, распространялись быстро, и все, кто мог уйти вглубь страны, снимались с насиженных мест и превращались в беженцев.

Наш отряд, конечно, нельзя было назвать совсем уж ходячим госпиталем, но трое раненых, включая меня, сильно снижали его мобильность. Меня несли Игнатов и Никифоров. Еще одними носилками были заняты руки двух найденных людьми Лебедева пилотов. Третьего раненого нес еще один пилот вместе с радистом, которого по такому случаю освободили от переноски рации.

В лабиринтах то ли сопок, то ли просто высоких холмов, приходилось двигаться в основном по извилистым низинам, поскольку постоянно подниматься и спускаться по склонам с ранеными на руках было крайне затруднительно. Полковник Лебедев в этих местах ориентировался с трудом, и, если бы не китайский проводник, держать нужное направление он смог бы разве что по компасу. А вот японцы чувствовали себя здесь куда увереннее. Зажали они нас довольно грамотно. Два отряда, человек по тридцать в каждом, двигались в пяти-шести километрах позади нас, охватывая группу Лебедева слева и справа, а впереди действительно ждала засада.

Я открыл глаза и встретился взглядом с Леной. Она шла рядом с моими носилками, не забывая внимательно оглядывать заросшие густой зеленью склоны в попытке разглядеть признаки опасности в мешанине ветвей и листьев субтропического леса.

– Там никого нет, я бы почувствовал, – я осторожно попытался улыбнуться, и у меня это даже получилось. Голова не отозвалась вспышкой боли, хотя я на это особо не надеялся.

– Ты как? – Лена порывисто шагнула ко мне и наклонилась над носилками.

Игнатов и Никифоров остановились и вперед, туда, где шел полковник Лебедев, полетел по цепочке бойцов негромкий доклад: «Командующий очнулся». Во как! Ну да, именно «командующий». Командир здесь Лебедев, и мне даже в голову не придет это оспаривать.

– Уже лучше, – я взял жену за руку и слегка приподнялся на носилках. Организм не протестовал. Даже головная боль еще немного отступила, зато рана на голове под плотной повязкой начала дико чесаться.

Бойцы аккуратно опустили носилки на траву. Я медленно поднял руку и ощупал голову. Здоровенная шишка чувствовалась даже через повязку, но, судя по всему, проломить кость осколку не удалось. Крепкие черепушки делают в Шестой Республике.