Черный плащ немецкого господина - Галина Грановская

— Он не зайдет, — словно прочитав его мысли, произнесла Элеонора. — Они теперь не меньше двух часов будут обсуждать свои темные делишки. Ты в этой компании недавно, а я их хорошо знаю. Но ты, ведь, никуда не торопишься? Хозяин велел ждать.

Ему не понравилось это «хозяин», и тон ее не понравился. Прозвучало так, словно он собака, которой дали команду «сидеть». Кольнуло острое чувство неприязни, и он слегка пошевелил плечом, жестом требуя, чтобы она сняла с него руку. Бестактная, все-таки, у Неверского жена. Нахмурившись, он продолжал молча изучать осенний пейзаж за стеклом.

— Не обижайся, это шутка. — Элеонора убрала руку.

Тихо засмеявшись, приспустила бретельки платья, и прижалась к нему большой обнаженной грудью. Это было так неожиданно, что Павел потерял дар речи. Что было потом, он бы и лучшему другу не рассказал. Ситуация окончательно вышла из-под контроля…

Потом, как ни в чем не бывало, они сидели в белых кожаных креслах в гостиной и, в ожидании Неверского и его гостей, пили чай из тонких фарфоровых чашек. Опять же, молча. Без единого слова. Украдкой наблюдая за Элеонорой, Павел спрашивал себя, не приснилось ли ему то, что только что произошло? Может, слегка переборщив с вином, он просто вздремнул у камина?

Прошло еще не меньше получаса, прежде чем Неверский и Бакатин, проводив сибирского гостя, снова присоединились к ним. Элеонора поднялась, чтобы принести и им чая.

— Ну, что, не скучал тут? Посмотрел дом? — рассеянно поинтересовался Неверский, усаживаясь в кресло рядом. — Понравился?

— Замечательный, — торопливо кивнул Павел. — Я таких домов еще не видел.

— Кучу денег в строительство вложил. Для семьи строил, для детей. Думал, вот построю, налажу бизнес и заживу тихо и спокойно. Да только зря старался, — Неверский махнул рукой.

— Почему это? — удивился Павел.

— Сам, что ли, не видишь? Мотаюсь туда — сюда. А если и здесь, то все равно целый день на работе. Бизнес это бизнес. Да и семьи-то уже, по сути дела, нет.

Павел оглянулся на Элеонору, которая несла поднос чашками.

— Как это — нет?

— Дочь в Лондоне в частной школе учится, а сын в Шотландии, в школе бизнеса, — объяснил Неверский. — Непонятно только, чему он там обучается. У них там, на Западе, в бизнесе свои правила игры, а у нас здесь свои. Вернутся дети, их, что, заново обучать?

Зачем же ты их туда послал, завертелся вопрос у Павла на языке. Но произнести его вслух он не решился. Не его это дело, в конце концов.

— Впрочем, скорее всего, они и не вернутся, — угрюмо продолжил Неверский. — К моему делу с их стороны никакого интереса не наблюдается. Так что дети как будто есть, но, в то же время, их как будто и нет, — подытожил. — Скорее всего, в этой самой Англии останутся. Дом у меня под Лондоном…

Помолчали. Что мог сказать Павел? У него не было ни бизнеса, ни детей, ни дома под Лондоном. Некоторое время он смотрел на огонь, а потом вдруг совершенно неожиданно для себя произнес:

— А я бы, если бы пришлось выбирать, поехал бы в Германию. Кельн замечательный город.

— Почему именно Кельн? Ты, что, там был? — удивился Неверский.

— Я? В Германии? Нет, конечно, — пришел в себя Павел, с трудом оторвав взгляд от огня. В самом деле, что за идиотские фантазии? — Читал много. И фильмы смотрел.

— А почему бы тебе туда и не съездить, и не посмотреть этот Кельн в натуре? — пожала плечами Элеонора, подавая мужу чай. — Я в Германии раз десять, наверное, была, но вот в Кельне никогда.

— Какое упущение! — насмешливо бросил жене Неверский и повернулся к Павлу. — Ладно, давай пройдем в кабинет, объяснишь нам с Иваном Сергеевичем еще раз, что там надо менять при сборке. И во что это фирме выльется.

Бакатин отодвинул нетронутую чашку с чаем. Павел тоже с готовностью поднялся, с опаской глянув в сторону хозяйки. Быть в обществе Элеоноры было опасно. Непредсказуемая женщина — мало ли еще чего в голову взбредет.

В кабинете они некоторое время обсуждали детали проекта, но Павлу показалось, что слушали его объяснения не очень внимательно. Бакатин, глядя за окно, ковырял зубочисткой в зубах, Неверский рассеянно скользил взглядом по расчетам, время от времени делая глоток из бокала. Может быть, не верят, что его предложение будет эффективным, а значит, и прибыльным, в конце концов? Может, и не собираются они ничего менять. Но тогда зачем позвали? Он умолк.

— Вот что, обсудим все это на планерке, пусть те кто на процессе, выскажут свое мнение, тогда и примем окончательное решение, — прервал затянувшуюся паузу Неверский. — А пока вот что… надо бы еще раз за грузом сгонять.

Они, что снова решили его послать в Будапешт?

— Нет, на этот раз надо в Вену поехать, — сказал Бакатин. — Поедешь?

— И когда? — Павел слегка нахмурился, стараясь скрыть радость.

— Во вторник.

— Послезавтра, что ли? — опешил Павел.

— А что такого? — удивился в свою очередь Бакатин. — Что-то мешает выехать послезавтра?

— Да нет, ничего не мешает, — быстро произнес Павел.

— Вот и я о том же. И ты у нас бессемейный, дети по лавкам не плачут. И виза в Европу открыта на шесть месяцев.

Павел возвращался домой в приподнятом настроении. Похоже, пошла белая полоса в его жизни. А раз так, надо ловить момент и брать все, что она, эта жизнь предлагает. Кроме Элеоноры, конечно. Интересно, тем не менее, всех мужиков, что под руку попали, она так использует, или только ему выпала такая участь?

Схема поездки была та же: машины выехали раньше, а Павел должен был отправиться следом, только на этот раз не поездом, а самолетом. И без охранника Николая. Тот уехал на одной из фур. На этот раз встречающая сторона прислала не личного представителя, а таксиста, который поджидал его на выходе из зеленого коридора с плакатиком в руках. Они долго ехали по городу, и у Павла была возможность поговорить на немецком языке. С удивлением обнаружил, что, пусть запинаясь, он, тем не менее, вполне может выразить любую свою мысль. И таксиста неплохо понимает. Все его объяснения о прекрасном городе. Не зря мать заставляла его заниматься, зубрить темы: все эти Arbeit, Stadt, Sport, Kultur, Museum…

В фирме, расположенной среди каких-то складов, немецкий тоже пригодился, хотя говорили на русском. Напряженно улыбающаяся во всю ширину вставных зубов, дама неопределенного возраста встретила его у входа и, представившись менеджером отдела продаж, повела в кабинет, где усадила на диван и предложила чашку черного кофе. Павел отказываться не стал, неизвестно, будет ли у него время для обеда. Выпив кофе, он взял подготовленные бумаги, составленные на двух языках, и внимательно прочитав их в русском варианте, принялся за экземпляр на немецком. Дама приподняла брови.

— Я час назад говорила с вашим руководством, с Алексеем Ивановичем. Мы никогда вас не подводить, — нервно заверила.

— Но я предпочел бы знать, что подписываю, — вежливо произнес Павел, продолжая изучать документ. Он вдруг ощутил важность момента. И ощущение своей значимости ему вдруг понравилось.

Дама пристально посмотрела на него, пожала плечами, но ничего больше не сказала. Отойдя к окну и глядя во двор, курила сигарету. После подписания документов его отвезли на склад, где он наблюдал за погрузкой коробок.

— Что внутри находится, не будете смотреть? — поинтересовался один из водителей.

— А что, надо?

Водитель неопределенно пожал плечами и отошел.

Павел смотреть не стал. Накрапывал дождь, и открывать он коробки не рискнул — еще отсыреют лекарства.

Вся погрузка отняла чуть больше часа времени. Потом шоферы пригласили его пообедать, и в тот же день караван из трех грузовиков тронулся в обратный путь.

В следующий раз, думал Павел, глядя в окно на живописные пригороды австрийской столицы, — если он, конечно, случится, этот следующий раз, мысленно перекрестился, — в следующий раз он обязательно выедет как минимум на три дня раньше. Быть в одном из самых красивых городов Европы и ничего не увидеть, нет, на такое он больше не согласен! Дождь все моросил и моросил, и то ли от дождя, то ли с непривычки долго ехать, его потянуло в сон. Да вы ложитесь, сказал шофер, заметив, что Павел зевает, дорога длинная. Павел кивнул, в самом деле, почему бы и не вздремнуть. И проспал остаток пути за спиной дальнобойщика.

На этот раз машины прибыли в город в полдень. Неверский с Бакатиным были на складе. Случайно там оказались или его поджидали?

— Как поездка? — спросили чуть ли не в один голос.

— Устал, но в целом нормально, — расправляя затекшее тело, ответил он.

— Как на границе? Сильно трясли? — традиционный вопрос.

— Не досматривали, — усмехнулся он. — Только заглянули, ну, ящики стоят, видно же, что лекарства. Документы смотрели.

— Очередь, наверное, длинная была? — предположил Бакатин.