Месть тореадора - Линн Харрис

Но ведь ее кошелек, водительские права и кредитная карточка остались в машине! О боже! У нее даже нет мобильного телефона!

Тяжелая рука опустилась на ее плечо и повернула к себе, и Ребекка тихо вскрикнула.

Алехандро прижал ее к своему большому теплому телу. Он маячил над ней, словно тень, потрясающе импозантный в своем смокинге.

— Какого дьявола! — выругался он, снимая с себя смокинг и набрасывая на ее плечи. — Что ты делаешь? Я думал, тебе плохо!

— Со мной все в порядке, — стуча зубами, проговорила Ребекка. — И мне будет гораздо лучше, если ты оставишь меня одну.

Смокинг был все еще теплым от его тела. Ребекку окутал его запах. Ей захотелось скинуть его, но она поняла, что дрожит. От адреналина или от холода — она не понимала.

— Мы должны вернуться в машину, — сказал он.

Ребекка покачала головой, словно упрямый ребенок.

— Нет, я не вернусь. Ты шпионил за мной, Алехандро. И я ненавижу тебя за это!

Он приподнял одну бровь.

— Больше, чем за то, что я отнял у тебя «Лейтон Интернэшнл»?

Ребекка, сжав зубы, отвернулась.

— Это совсем другое.

— Скажи, почему.

Ребекка сделала глубокий вдох и, вскинув голову, посмотрела на него. Похоже, он действительно не понимал, почему она так расстроилась.

— За мной шпионят уже не в первый раз, — коротко и неохотно сказала она. — И мне это очень не нравится. У меня возникает ощущение... насилия.

— Я проводил расследование, а не шпионил. Ведь это достаточно часто происходит в бизнесе, да.

— Ты все сваливаешь на бизнес, Алехандро. Но я не верю тебе. Ты привез меня сюда, чтобы отомстить за то зло, которое, по твоему мнению, я причинила тебе. Тебе это удалось. Счастлив теперь? Я могу уехать в Нью-Иорк?

— Ты так легко готова сдаться? Отказаться от «Лейтон Интернэшнл»?

— А разве у меня есть выбор?

— Возможно, — сказал он тихо.

Ребекка судорожно перевела дыхание.

— Что ты имеешь в виду?

— Вернемся в машину, — сказал он. — И поедем домой.

Домой? Как может одно слово вызывать такое множество чувств? Но это был его дом, а не её. У нее нет дома. У нее было место, где она просто спала и хранила свои вещи. Дом ее родителей был продан, когда отец погиб. Ее мать переехала в Париж. Единственным местом, в котором у нее возникало ощущение дома, был отель «Ля Белль Амели» — наверное, потому, что она родилась там: у матери случились преждевременные роды.

Ребекка взглянула в сторону старинной арки, будто не слыша Алехандро.

— Мы были здесь с тобой?

— Да, эта арка ведет к Плаза-Майор.

Ребекка вспомнила красивую площадь, похожую на площадь Сан-Марко в Венеции, но более колоритную, чисто испанскую. Под колоннадой, окружавшей площадь, размещались рестораны, бары и магазины.

Там Алехандро впервые поцеловал ее. Он сидел за столиком, рядом с ней, в уличном кафе, прихлебывая шерри, и вдруг нагнулся и нежно поцеловал ее в губы. И неожиданно для себя она вспыхнула, словно огонь, от одного прикосновения его губ.

Ребекка чуть не вскрикнула от этого острого воспоминания.

— Мне хочется взглянуть на эту площадь.

Секунду Алехандро внимательно смотрел на нее. Может, он тоже вспомнил об этом поцелуе?

Он провел рукой по лицу, словно принимая нежелательное решение.

— Ну хорошо. Пойдем.

— Пойдем? — Она хотела побыть одна.

Губы его изогнулись.

— Ты думаешь, я позволю тебе гулять одной? Нет, это невозможно. Вдруг к тебе кто-нибудь пристанет? Мы либо идем вместе, либо возвращаемся в машину.

Ребекка провела, рукой по лбу.

— Хорошо. — Она вздохнула. — Пойдем.

Он кивнул на смокинг.

— Позволь мне взять телефон. Я позвоню шоферу и скажу, где ему нас ждать.

Ребекка молча согласилась, и Алехандро, осторожно отвернув лацкан смокинга, полез во внутренний карман. Его пальцы случайно коснулись ее груди, и Ребекка вздрогнула.

Они в молчании направились к арке и через несколько минут оказались на огромной площади, по периметру окруженной колоннадой. Перед ресторанами, расположенными в ней, были выставлены столики.

— В каком кафе мы тогда пили шерри? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Вот там. Ты хочешь туда пойти?

— Нет. — Она чуть не сказала «да», но не захотела снова искушать судьбу.

Алехандро стоял в естественно-небрежной позе, заложив руки в карманы. Его белая рубашка резко выделялась на фоне темнеющей площади. На нем по-прежнему был галстук-бабочка, который завязала ему Ребекка.

— На эту площадь выходит двести тридцать семь балконов, к ней ведут девять улиц, — сказал Алехандро.

— Она прекрасна. — Он был прекрасен, черт его возьми! Губительно прекрасен.

Алехандро пожал плечами.

— Здесь когда-то инквизиция сжигала еретиков.

— У нас в Нью-Йорке ничего подобного нет. Центральный парк, возможно... Но это парк, а не городская площадь.

Со стороны колоннады донеслась музыка. Скрипки играли тихо и завораживающе. Уличные музыканты, скорее всего.

Ребекка прикрыла глаза, чтобы не видеть Алехандро, и стала покачиваться в такт музыке. И ей стало так хорошо! Она занимались с ним любовью под лунным небом и под звуки скрипки, доносившиеся из номера на верхнем этаже. Помнит ли он это?

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Алехандро, и голос его был низким и чувственным.

Она открыла глаза и увидела, что он стоит совсем рядом. Ребекка, перестав покачиваться, взглянула на него. Разве может мужчина быть таким красивым? Он был похож на падшего ангела — с темными волосами, очаровывающим взглядом...

— Нет, не знаешь, — ответила она, и сердце ее запрыгало в груди.

Он обнял ее за талию, прижал к себе.

— Нет, знаю. Я думаю об этом же.

Ребекка ощутила, что они стали вместе двигаться в такт музыке. И ей вдруг расхотелось куда-то идти. Ее тело узнало его, отозвалось со сладкой болью и страстью. Глаза затуманились, и груди, напрягшись, отяжелели.

Она прикрыла веки, отдавшись желанию прижаться щекой к его груди. Его сердце билось сильно и громко.

Они танцевали медленно, в молчании. Руки его скользнули вниз, вдоль ее ягодиц, и у Ребекки перехватило дыхание. Она была подобна прекрасно настроенному инструменту, ожидающему хороших рук. Его рук. Это было так давно...

— Madre de Dios,— сказал он через секунду, чуть откинувшись назад.

— В чем дело?

Алехандро выразительно взглянул на нее.

— Ничего... если бы сейчас мы были одни. — Его пальцы коснулись ее подбородка, затем шеи, потом края ее платья... — Мне хочется раздеть тебя — медленно и с наслаждением. И целовать каждый сантиметр твоего тела, и заниматься с тобой любовью всю ночь.

Ребекка сглотнула. О боже, она хотела того же самого!

Но она не могла. Этот мужчина жаждал всего лишь ее тела, и больше ничего.

— Я… я не могу, — сказала она, быстро отводя глаза от его горящего взгляда. Она вывернулась из его объятий и направилась к колоннаде. Это было глупо — прийти сюда с ним, танцевать и вспоминать другое, счастливое время.

Ребекка почти уже дошла до арки, когда он ее настиг. Прижав к себе, приподнял ее лицо. Спина Ребекки уперлась в колонну. Она оказалась зажатой — между ним и камнем.

— Ты моя, Ребекка, — сказал он с яростью. — Ты будешь моей так долго и так часто, как я захочу. Я заплатил за тебя вперед, и ты не сможешь отвертеться.

И с этими словами он впился в ее рот губами. Это был страстный, неистовый поцелуй — такого Ребекка еще не испытывала в жизни. И когда Алехандро оторвался от нее, тяжело дыша и стараясь овладеть собой, она хотела только одного — обвить его руками и заставить сделать это снова.

Они не разговаривали на обратной дороге домой. Ребекка, уставившись в окно, смотрела на вечерние огни Мадрида.

Этот поцелуй.

Боже, спасибо, что Алехандро не повторил его снова. Ведь он играл с ней. Она поняла это сейчас. Ему нравилось разжечь ее эмоции, а затем подвести к обрыву и сбросить вниз, на скалы.

Был уже первый час ночи, когда они вошли в полутемный холл виллы. Их никто не встретил — ни сеньора Флорес, ни другие слуги. Дом был пустой?

Инстинкт говорил Ребекке, что надо бежать, но она застыла в холле. Алехандро стоял, засунув руки в карманы, и пристально смотрел на нее.

— Спасибо... хм-м... за понимание, когда я не хотела сразу возвращаться в машину. — Она сняла с себя смокинг и протянула ему. — Возьми сейчас, иначе я забуду.

Он отбросил смокинг в сторону и схватил ее за запястье.

— Ребекка?

Она постаралась вырвать руку, но не смогла. Глаза ее наполнились слезами.

— Я хочу лечь в постель.

Улыбка его стала хищной.

— Да, и я тоже.

— Одна, Алехандро!

Его руки обняли ее, и пальцы стали поглаживать обнаженную спину. По телу Ребекки прошла дрожь.