Звезда моей любви - Виктория Баринова

Кира только рот раскрыла.

— Ты еще не выздоровела, поэтому и говоришь глупости. Для нас поселок — единственное место в мире, где можно жить. Ты не представляешь, как тебе повезло. В мире столько несчастных женщин, страдающих из-за жестокости мужчин. Учитель не в состоянии всем помочь, хотя он может очень многое. Нам он помог. Мы — избранные.

— Я не просила его избирать меня.

— Никто его не просит. Он сам знает, кому что нужно.

— И никогда не ошибается?

— Никогда.

Перед лицом такой преданности и непрошибаемой веры Аля была бессильна. Напрасно искать единомышленниц среди свихнувшихся от любви женщин! Они как роботы с ржавыми пружинами вместо мозгов. Нужно притворяться, чтобы ее не считали странной…

— Да, ты права, я ужасно себя чувствую, — как можно более несчастным голосом произнесла Аля, — в голову всякая чушь лезет.

— Это пройдет, — повеселела Кира. — Учитель разберется с твоими проблемами. К празднику ты окончательно станешь нашей сестрой.

Приятного в этом было для Али немного, но она улыбнулась и стала расспрашивать Киру о жизни поселка и будущем празднике. Они беседовали до тех пор, пока не вышла Домра и не позвала девушек пить чай с пирожками.

Пирожки были чудесные: ароматные, с золотистой корочкой. Они так и таяли во рту. Но Аля осталась к ним равнодушной — до пирожков ли, когда жизнь катится ко всем чертям! Ей не выбраться из этой ловушки. Через месяц жизни в поселке и постоянного промывания мозгов она превратится во вторую Киру с восторженно сияющими глазами, готовую умереть за своего Учителя и послушную всем его желаниям.

Не хочется, но разве у нее есть выбор?

5

Вскоре Аля окрепла настолько, что откладывать ее принудительное трудоустройство больше было нельзя.

В поселке отсутствовали нахлебники. Каждый обязан был трудиться ради себя и других. Домра шила одежду для всех и ухаживала за Учителем, несколько сестер под руководством Киры собирали в лесу лекарственные травы и ягоды. Наташа и Лариса пекли хлеб. Одни лепил самодельные свечи, другие ведали заготовками топлива и прочих запасов на зиму, третьи занимались домашней птицей.

Профессия актрисы была в поселке совершенно не востребована, а другими полезными навыками Аля не обладала. Так как она наотрез отказалась работать с Домрой, ее отправили на грязную работу — ухаживать за курами.

Каждое утро Аля поднималась ни свет ни заря и отправлялась с двумя товарками по несчастью чистить клетки. Она насыпала зерно, наливала воду, собирала яйца…

Через две недели, разглядывая себя в зеркале, Аля убедилась, что от прежней Елены Ларионовой мало что осталось. Только выразительные темные глаза и пышные волосы. Все остальное изменилось до неузнаваемости. Светлая Алина кожа дочерна загорела, нос шелушился и облезал. Руки актрисы загрубели и покрылись цыпками. Але казалось, что вся ее кожа пропиталась запахом вонючего курятника. Аля нашла в этом свой плюс: вероятность приставаний Учителя свелась к нулю.

Аля все больше узнавала о жизни сестер. Она видела, как они живут и работают. Вскоре стало ясно, как отдыхают добровольные жители громадного курятника. Главным развлечением были общие собрания, проходившие в знакомом светло-желтом доме под плоской крышей. Аля ни разу на них не присутствовала. Она была очень заинтригована, когда наступило время очередной встречи с Учителем…

Внутри дома было большое помещение с ровными рядами скамеек и окнами во всю стену. Аля села на скамейку рядом с Домрой и осмотрелась вокруг. Сестры возбужденно перешептывались и поглядывали на входную дверь. Аля физически ощущала напряжение, наполнявшее зал. Ожидания тридцати женщин, их страхи, надежды, желания… Стремления, намертво склеенные любовью к одному мужчине, представляли собой невероятную силу.

Наконец входная дверь распахнулась, и в зал вошел Евгений.

— Здравствуйте, дорогие мои.

По залу пронесся восторженный стон. Евгений заговорил. Все слушали его, затаив дыхание. Чтобы не смотреть на Учителя, Аля упрямо разглядывала дощатый пол. И все равно его отчетливый негромкий голос завораживал пленницу, мешал думать, противиться ему и ненавидеть…

Аля посмотрела на Домру. Она не особенно удивилась тому, что глаза экономки закатились, а на лице появилось бессмысленное выражение. Фокусник достал волшебную дудочку, и беспомощные жертвы готовы плясать под нее.

Аля подняла голову и встретилась глазами с Евгением. Он смотрел на нее и улыбался. Такой приветливой и нежной была его улыбка! Невозможно было не улыбнуться ему в ответ…

Но Аля собрала остатки воли в кулак и отвернулась.

Евгений продолжал говорить. Он перешел к рассуждениям о любви, которой непрестанно наполняется его сердце, о страданиях, поджидающих женщин на каждом углу. Аля видела слезы, застывшие на глазах некоторых слушательниц… Она и сама почувствовала, что слова Евгения задевают ее. Он напоминал Але об Илье. Время, прошедшее после разрыва представлялось ей адом, в который ее кинула безжалостная рука мужа. Тот час был мясорубкой, через которую прокрутили ее нежную душу и чистую любовь. Не было прощения такому преступлению! И нет больше надежды на любовь и жизнь жестоком мире, вдали от Учителя… он один знал секрет истинного женского счастья…

Только увидев, как сестры встают и идут к выходу, Аля поняла — собрание закончилось. Она медленно встала, пытаясь осознать произошедшее. В ее голове была странная звенящая пустота, а к горлу подступили слезы. Аля не понимала, насколько ужасной была ее прошлая жизнь! Страшно представить, что бы с ней было, если бы она не встретила Учителя…

— Аля, останься, пожалуйста, — услышала она голос Евгения. — Нам надо поговорить.

Каждая жилочка в Алином теле задрожала от радости. Сейчас все уйдут, и она останется наедине с ним, будет слушать его завораживающий голос, смотреть в его прекрасные глаза…

Сестры неторопливо выходили из зала, и никто не мог сказать, какие чувства бушуют в их сердцах. Одна маленькая неистовая Лола пыталась испепелить Алю взглядом.

Как ни странно, это привело Алю в чувство. Лола быстро прошла мимо, едва не сбив ее с ног. Этого было достаточно, чтобы пелена спала с Алиных глаз. Ей стало страшно. Бежать от него! Надо бежать от Евгения как можно быстрее, а не надеяться на свою непоколебимую твердость.

Но бежать было поздно. Они остались в зале одни.

— Садись, пожалуйста. — Евгений показал Але на первую скамейку. — Как тебе у нас живется?

— Кошмарно. Я мою курятники и кормлю кур.

— Но это же замечательно! Ты ищешь свое место в мире.