Камикадзе - Михаил Панин

Я высмотрел дерево потолще. Непринужденно отделился от толпы, сопровождавшей меня, как важную персону сопровождает охрана и корреспонденты. Думаю - делов куча... Зашел за дерево. Так секвойя это или не секвойя? Откуда она тут взялась... Секвойя растет в Америке. Хвойное дерево, а эта - с листьями... Но мало ли - а как я сам сюда попал? Принесло ветром зернышко, условия благоприятные. Вот и растет. А в общем, какая разница, думаю...

Выхожу к публике в состоянии полного комфорта - как на свет родился! В голове шуметь перестало. Иногда забудешь утром, а потом в полете глаза на лоб вылазят. Но главное, я зря опасался уронить перед островитянами свой имидж. Наоборот! Поняв, что ничто человеческое мне не чуждо, туземцы устроили мне настоящую овацию, как во Дворце съездов. Только там стоят и хлопают, а туземцы вдобавок прыгали и кричали.

Ну а я, в свою очередь, понял, что самый верный тон в общении с этими людьми, отставшими от цивилизации, - простота, доступность. В сочетании с достоинством. С достоинством летчика второго класса Российских Вооруженных Сил. Но чем отличается летчик первого класса от - второго? Ничем! Пьет меньше и прилежно конспектирует труды классиков марксизма-ленинизма. На политзанятиях не задает вопросов. Но я тоже начал конспектировать! А тут эта перестройка. Бедному жениться - и ночь коротка. Только зря потратил умственные силы.

Туземцы кричали, как сумасшедшие, продолжая хлопать. Я не понимал, что они кричат, но тоже стал хлопать... Все о'кей, ребята, все о'кей, мне у вас нравится. И климат, и обычаи народа. И вы видите теперь: я никакой не инопланетянин, два глаза, два уха и один мочевой пузырь. А у инопланетян глаза на ниточках, вместо головы - антенна. Владеют телепатией. Ну и что? Очень мне нужно, чтобы мои мысли знали. Инопланетяне слишком далеко зашли вперед. Сами понимают, что уроды, но не хотят оставаться одинокими во вселенной. Вот и шастают. А я свой. Я летчик. Пролетая над вашим островом, потерпел катастрофу. Сам не знаю, что произошло. Это бывает. В прошлом году погиб заместитель командира нашего полка, взлетел ночью с берегового аэродрома и исчез. Через два дня самолет нашли - упал в двадцати кэмэ от берега, - подняли. Заместитель командира полка сидел в кабине, заполненной водой, как в аквариуме, с застывшей в глазах последней мыслью - что произошло? Но может, это была другая мысль: катапультироваться - не катапультироваться? Покидать самолет не было смысла - ночь, зима, температура окружающей среды в Японском море... Лучше остаться в кабине. А мне повезло хоть с температурой. Говорю: о'кей, ребята, о'кей. А теперь ведите меня к своему вождю, сколько можно водить по деревне. Вождь может подумать черт знает что. А мне всего-то нужно - хижина и лодка, какое-нибудь каноэ. Никаких привилегий. Мир хижинам.

И тут эти дикари, голые, как в бане, мужчины и женщины, вдруг перестали хлопать, но вместо этого хором завопили: "О'кей! О'кей! O'кей!" Меня опять подхватили на руки и понесли бегом - куда они меня тащат? - под оглушительный грохот барабанов. Опять зашумело в голове. "О'кей! О'кей!" - безумствовала толпа. Чего-то я не понимал. Откуда они знают "о'кей"? Они что - телепаты? Куда я попал? Будет мне хижина... Похоже, меня хотят втянуть в какую-то сомнительную авантюру. Вождь у них людоед, но они сами хотят его сожрать, воспользовавшись моей огневой поддержкой. Или, наоборот, вождь ни то ни се, ни с кем не хочет воевать. Или власть на острове узурпировала какая-нибудь красотка, окружила себя фаворитами-плейбоями, и плейбои беззастенчиво обкрадывают народ. Надо свергнуть бабу. Но я никого не собираюсь свергать! Пошли вы... Свергают, свергают, а потом говорят: не надо было свергать, все и так процветало, и торговля, и ремесла. А ты думай. Никаких мозгов не хватит. На фиг, не дам себя больше ни во что втянуть. Даже если их правитель жрет детей. Естественный отбор. А вмешаешься, и пойдет брат на брата.

Но скорее всего, думаю, вождь у них ни то ни се - не боятся... Орут, как идиоты. Этот вариант устраивал меня больше всего - вождь-гуманист. Вариант с женщиной-вождем хуже - я не плейбой... Хотя это и спорно. Сделает своим фаворитом, а потом, как Клеопатра, прикажет отрубить голову или еще что. За что Клеопатра отрубала? За то... Одним внешним обаянием тут не возьмешь, нужна школа. А какая у меня школа - в условиях тоталитаризма? В борделе ни разу не был, не посмотрел ни одного порнофильма. Все по наитию.

Ладно, думаю, поглядим, как-то же должно быть. А девушки-туземки миловидны.

3

Резиденция местного вождя представляла собой строение гораздо больших размеров, чем другие хижины в деревне, и была огорожена со всех сторон высоким частоколом из заостренных сверху крепких столбов. Этакая небольшая крепость. Но - ни бойниц, проделанных в стенах, ни каких сторожевых будок для защитников крепости, ничего этого не наблюдалось. Вдоль забора рос неколючий кустарник, усыпанный мелкими желтыми цветами. Да и располагалась резиденция не в центре, как это исторически сложилось в других странах - чтобы народ оборонял короля или королеву от иноземцев, - а на самом краю деревни, в двух шагах от леса. По всей видимости, на островное государство никто никогда не нападал, а в случае какого внутреннего катаклизма вождю так удобнее убежать в лес и организовать сопротивление. Или просто жить в лесу, в отставке, если народу все равно, что тот вождь, что этот. Внутри огороженного пространства, перед резиденцией, зеленела просторная лужайка. Меня внесли в ворота и опустили на лужайку.

Я огляделся.

Странно, мое появление на острове сопровождалось таким шумом, но, похоже, в резиденции вождя на это не обратили никакого внимания. Я не заметил во дворе ни одного человека, ни одного должностного лица. Где жрецы, совет старейшин? И никакой охраны! Все как вымерло. Это насторожило меня даже больше, чем если бы я увидел десятка два вооруженных головорезов в полной боевой раскраске. Никого! Что-то было во всем этом зловещее. Я нащупал в кармане пистолет и снял с предохранителя. Может, думаю, вождь у них отдал концы и меня хотят принести в жертву - разложат посреди лужайки костер...

Между тем доставившие меня "ко двору" туземцы повели себя неожиданно. Окружив вход в резиденцию полукольцом, они стали хором что-то кричать, махать руками, и стало очевидно, что вождь у них не умер - они вызывают его выйти к ним. Туземцев было человек тридцать, мужчин и женщин, но они так дружно орали и били в барабаны, что можно было подумать - во дворе собралась вся деревня. Мне даже послышалось, что кто-то кричал: "Говно!" И хотя это только послышалось, стало не по себе. У них тут свои отношения, а мне такая непочтительность к правителю может выйти боком. Сейчас выскочат из резиденции - с томагавками, разгонят толпу. И со мной, не разобравшись, сделают что угодно. Может, все-таки вмешаться, думаю, чтобы охладить пыл толпы. Дам залп в воздух. Заодно произведу впечатление и на вождя. Но почему он не выходит? Надо выходить. Я бы этих засранцев... Ясно же, к власти рвется новая элита. Дам залп, решил, - не люблю элиту. Что та элита, что эта...

Но стрелять мне не пришлось. Через некоторое время - толпа продолжала махать руками и кричать - зашевелилась занавеска на дверях резиденции, представлявшая собой свисавшие до пола гирлянды растительного происхождения, и вождь, откинув занавеску, вышел к толпе.

Это был странный вождь.

Все, кто возглавляет поступательное движение своего народа по пути прогресса и знает правильную дорогу от низшего к высшему, должны ходить с высоко поднятой головой, говорить громко и, вообще, держаться уверенно, иначе будет непонятно, знают они дорогу или нет. Если вождь квелый, еле держится на ногах, во рту каша, а куда идти - ему уже безразлично, то такого вождя держат иногда за прошлые заслуги, но используют, в основном, для представительства. А ведет народ в это время кто-то другой, неважно кто, лишь бы дорогу знал.

Но вождь, которого я увидел, был еще не стар, крепкого сложения загорелый мужчина на сильных, мускулистых ногах. Он был в набедренной повязке из какой-то грубой ткани, темные волосы до плеч стягивала на уровне лба лента. Ни усов, ни бороды. Чем они тут бреются? Глаза добрые, взгляд спокойный. Но взгляд - уже обреченный. Вождь или болел чем-то, или смертельно устал от власти. И - никакой свиты, никаких телохранителей. Вождь был одинок. Но разве так бывает? Или его уже покинули все, кто горячо любил, поняв, что ошиблись. Очень смирный вождь. Присмотревшись, я заметил на его груди какую-то татуировку, похожую на цветок, а больше - никаких регалий. Хоть бы какие акульи зубы нацепил, чтобы иметь вид. Черт его знает. Может, думаю, гомосексуалист? Пассивный... У активных взгляд бодрый. И тогда понятно, почему его хотят сместить.

Вождь что-то сказал негромко и движением руки призвал собравшихся вести себя достойно. Но туземцы продолжали орать, махать руками, требуя от него чего-то, а чего - я не понимал. Возможно, они рассказывали ему, как я спускался с неба, как извергал огонь... Потом мужчины один за другим стали выскакивать из толпы и демонстративно мочиться на лужайку. Вождь стоял грустный, как корова. А дебелая бабища с развевающимися волосами, та самая, что облобызала меня на берегу, подскочила к вождю, выкрикнула ему в лицо "но пасаран!" и, повернувшись, показала задницу. Женщина была голая, как и все в толпе, могла бы показать и что-нибудь другое. Но задница, понял я, и в Африке задница. Вот сволочь! Мне даже стало жаль вождя.